Валерий Шамбаров - Агенты Берии в руководстве гестапо
Версий случившегося может быть несколько. Ранее упоминалось, что через «Роте капелле» намечалась встреча с советским эмиссаром, но сорвалась из-за осторожности русских. Если это так, то побег и громогласное оповещение о нем могли стать дополнительной подсказкой для советской стороны, доказательством, что «Роте капелле» стремится к искреннему сотрудничеству. Если же такая встреча все же состоялась (без ведома Треппера), то подобный ход могла предложить Москва. Могла она предложить его и по радио — не через Треппера, а через другую рацию. С целью проверки партнеров и чтобы покрепче пристегнуть их к своей упряжке.
И хотя свой побег Треппер, судя по всему, продумал и осуществил сам, гестапо очень четко подыграло ему. А когда он связался с французским подпольем и попытался еще раз предупредить «непонятливый» Центр, что немцы водят его за нос, на резидента строго цыкнули, пусть и в деликатных фразах. Мол, спасибо, все знаем, но хватит касаться этой темы.
А на другом участке, в Швейцарии, советская разведка понесла тяжелое поражение. Группу Радо разведка СД обкладывала давно. Еще летом 1943 г. вокруг нее началась усиленная возня. Агентам шли звонки от неизвестных людей, передававших приветы от других агентов, называя их имена и псевдонимы (после оказывалось, что эти другие к звонкам отношения не имели, но из того, что их называли, получалось — они «засвечены»). Следовали нежданные визиты — вроде посещения Радо Ивом Рамо. О котором Радо знал, что он работает на немцев. И немцы знали, что он это знает. Через радиостанцию арестованной французской группы Мориса германские спецслужбы передали Центру ряд просьб, и была организована встреча «курьера» с Александром Футом («Джимом»). При свидании «курьер» вручил ему яркооранжевый пакет, что позволило проследить «Джима» до дома. На Фута вывели и агентов-двойников, супругов Мартин. Все это дало результаты. Радо стал явно нервничать, совершать ошибки. А рация «Джима» временно прекратила работу — Фут уехал из Лозанны в Тессин под предлогом лечения. Но сеть все еще работала. И осенью Шелленберг предпринял новые шаги.
Едва выяснилось, что фронт в Италии удержался, планы оккупации Швейцарии были Гитлером отменены. На него тоже давило окружение из-за швейцарских банков. Ведь с ними была связана и германская финансово-промышленная верхушка, и Рейхсбанк, и экономика, и многие нацистские бонзы втихаря обеспечивали себе счета в Швейцарии. Да и поставки стратегических материалов и продукции из нейтральных стран, а то и из стран антигитлеровской коалиции нередко шли через ее посредничество. Поэтому фюреру доказали, что сохранить нейтралитет Швейцарии выгодно для самой Германии.
Однако Шелленберг ловко обыграл ситуацию. Он снова встретился с руководителем швейцарской контрразведки Массоном и другими должностными лицами. Блефовал отчаянно, выставляя себя доверенным лицом Гитлера. Указывал, что является противником оккупации Швейцарии и что имеет возможность влиять на фюрера (хотя на совещаниях у Гитлера он бывал раза два в году — когда Гиммлер его с собой брал по тому или иному вопросу). В общем, взял «на пушку», предупредив, что все его «миролюбие» могут сорвать русские передатчики, действующие с территории Швейцарии. И дожал.
Швейцарская полиция и контрразведка начали операцию против разведсети. Массон преднамеренно ударил по рациям. Решил сделать так, чтобы и требование Шелленберга выполнить, прекратить работу разведгруппы, и оставить в стороне собственного агента Ресслера. По приблизительным координатам пеленгации, переданным немцами, пошел поиск — теперь уже швейцарскими пеленгаторными установками. Когда в квартире у радистки Маргариты Болли («Розы») появился «электрик», которого она не вызывала, девушка доложила Радо. Он приказал ей отдать рацию радистам Хаммелям («Эдуард» и «Мауд»), а самой срочно уехать к родителям в Базель. «Роза» обманула — вместо родителей переехала к любовнику Петерсу, агенту гестапо.
13 октбря взяли и Хаммелей, и Розу с Петерсом. Впрочем, узнав, кто такой Петерс, его сразу выпустили. А у Хаммелей нашли две рации, да еще и Радо неосторожно держал у них шифровальную книгу и «архив» донесений в Центр. Осталась одна рация — у «Джима», снова вернувшегося к работе. На нее теперь ложилась повышенная нагрузка, через нее пошла вся информация от Ресслера и других ценных источников. В принципе, сеть можно было восстановить. Имелась и запасная рация, и двое молодых людей, уже изъявивших согласие стать радистами.
Но Радо запаниковал. Дошло до того, что он запросил Центр разрешить ему и «Джиму» укрыться в британской миссии и вести передачи из-под дипломатического прикрытия англичан. Естественно, он получил строгий запрет. Но продолжал настаивать, сообщил, что уже установил «предварительные» контакты с англичанами. Москва охарактеризовала это как «беспрецедентное нарушение дисциплины». Требовала взять себя в руки, позаботиться о безопасности сети и восстановлении каналов радиосвязи. Но Радо уже мерещилась слежка, он скрылся из дома и прятался у знакомых. А 20 ноября, запелегновав передатчик в Лозанне, швейцарцы взяли «Джима».
Остальная сеть уцелела. На свободе остался помощник Радо журналист Пюнтер («Пакбо»), ценные агенты «Зальтер» и «Лонг» — бывшие офицеры французской разведки, Рашель Дубендорфер («Сиси»), Ресслер («Люци») со своими источниками в Германии. Но разные ветви организации не были связаны между собой, агенты не знали друг друга. Связь через Центр оборвалась, а Радо окончательно вдался в панику и со своей женой ушел «в подполье». Почти в прямом смысле этого слова. Они укрылись у одного из знакомых в тесном чулане, где с трудом помещалась одна раскладушка. И просидели там восемь месяцев! Не выходя наружу, а порой и не двигаясь и почти не дыша: когда к хозяину приходила домработница делать уборку или собирались по вечерам соседи перекинуться в картишки. Хотя даже в случае ареста имели бы больше удобства — швейцарская полиция была все же далека от гестапо. Видать, испугались, что их выдадут немцам. Или немцы придут в Швейцарию…
Швейцарцы, кстати, используя шифры Радо, тоже пробовали вести радиоигру с Москвой. Но в Центре быстро поняли ситуацию и принялись водить их за нос, вызнавая, кто именно попался, о чем контрразведка знает, а о чем нет. Через два месяца это дошло и до швейцарцев, и они прервали игру.
Ну а Шелленберг, одержав победу в Швейцарии, тут же получил увесистый удар от Мюллера. Потому что его собственный швейцарский переговорщик Лангбен оказался весьма активным. В поисках контактов на Западе он встречался не только с Даллесом и англичанами, а и с представителями других стран. И один из них, представитель комитета «Свободная Франция», отправил в Лондон радиограмму: «Адвокат, эмиссар Гиммлера, подтверждает безнадежность для Германии военной и политической ситуации. Он прибыл для поиска путей заключения мира».
Радиограмму перехватили и расшифровали службы абвера и гестапо. Канарис ее скрыл и предупредил об опасности связанного с Лангбеном Попитца. А Мюллер доложил Кальтенбруннеру и Гиммлеру. Кальтенбруннер начал расследование. Гиммлер перепугался. И по его приказу Шелленберг отозвал Лангбена и немедленно арестовал. После чего его замучили на допросах. Измочалили пытками, а под конец оторвали мужские части, отчего Лангбен скончался. Напомню, это происходило не в ведомстве Мюллера — а в ведомстве «чистенького» Шелленберга. В гестапо-то, наоборот, отдавать посланца не хотели, чтоб там не проговорился.
Тем не менее своих планов Шелленберг не оставил. В декабре 1943 г. он лично отправился в Швецию, встретился там с представителем американского президента Хьюитом и шведским банкиром Валленбергом, имевшим связи с британскими правительственными кругами. У Хьюита он нашел полное взаимопонимание. Тот полагал, что «следует переместить как можно больше войск вермахта на восток, чтобы остановить русских, одновременно заключив мир с западными державами». Правда, он предупредил, что не наделен достаточными полномочиями для переговоров. Но обещал слетать в Вашингтон, и если получит «добро», в течение февраля дать в стокгольмской газете «Тиднинген» объявление: «Продаются ценные аквариумные золотые рыбки — 1524 кроны». Валленберг тоже пообещал предпринять соответствующие шаги.
Тайной дипломатией пытались заниматься не только заговорщики, но и высшее руководство рейха. Геббельс 10 сентября 1943 г. записал в своем дневнике: «Я спросил фюрера, можно ли что-нибудь решить со Сталиным в ближайшем будущем или в перспективе. Он ответил, что в данный момент нельзя… Фюрер считает, что легче иметь дело с англичанами, чем с Советами. В определенный момент, считает фюрер, англичане образумятся…». 23 сентября следует другая запись: «Я спросил фюрера, готов ли он вести переговоры с Черчиллем…Фюрер предпочел бы переговоры со Сталиным, но не думает, что они будут успешными. Как бы ни сложились обстоятельства, сказал я фюреру, мы должны прийти к урегулированию либо с одной стороной, либо с другой. Рейх еще ни разу не выигрывал войну на два фронта. Поэтому нам следует подумать, как, так или иначе, покончить с войной на два фронта».
