Антон Первушин - Дрезденская бойня. Возмездие или преступление?
Ледерер не согласен, я тоже не согласен. Ледерер говорит:
– Они наши враги, да? А каждый должен убивать своих врагов, разве не так?
А я сказал:
– Кто мы такие, чтобы решать, что нам делать, а что не делать? Фюрер за нас решает.
Как видно из фрагмента, мнения немецких пилотов бомбардировочной авиации о возможности уничтожения гражданских объектов и лиц разделились, но и принципиального конфликта не возникло. «Фюрер за нас решает». Удобная отговорка для любого кадрового военного.
Разумеется, изменение тактики не могло остаться без последствий. Бомбардировка Роттердама была воспринята британским командованием как прецедент. В ночь с 15 на 16 мая британские королевские ВВС совершили первый налет на Рурскую область.
Тут нужно приостановиться и вспомнить еще один инцидент, произошедший 10 мая 1940 года и связанный с авиаударами по гражданским объектам. Современные публицисты, которые хотят возложить ответственность за развязывание неограниченной воздушной войны исключительно на Великобританию, обычно привязываются к этой дате, напоминая о Фрайбурге-в-Брайсгау. Налет на старинный немецкий город был неожиданным и привел к тяжелым последствиям: пятьдесят семь погибших, включая двадцать два ребенка, тринадцать женщин, одиннадцать гражданских мужчин и одиннадцать солдат. Реакция германского министерства пропаганды последовала немедленно – было заявлено, что «три вражеских самолета сегодня бомбили незащищенный город Фрайбург-в-Брайсгау, который находится полностью за пределами зоны боевых действий Германии и в котором нет военных объектов». Оно также подчеркнуло, что немецкие ВВС адекватно ответят на эту «незаконную операцию»: «теперь в ответ на любые систематические бомбардировки населения Германии впятеро большее число немецких самолетов будут атаковать британские или французские города».
Французы и британцы категорически отвергли обвинения в нанесении авиаудара по городу. Более того, появились сведения, что в день бомбардировки над Фрайбургом-в-Брайсгау были замечены три «Хейнкеля». Однако в последующие дни события на фронтах развивались столь стремительно и страшно, что об инциденте позабыли. Лишь после войны к его обсуждению вернулись вновь, причем молва приписала преступление Уинстону Черчиллю, который якобы самолично отдал приказ о жестокой бомбардировке. Хотя достаточно было посмотреть на хронологию, чтобы понять: новоиспеченному премьер-министру было не до подобных тактических решений. Точки над i расставили в 1956 году сотрудники Мюнхенского института современной истории, опубликовавшие исследовательский отчет, из которого следует, что Фрайбург-в-Брайсгау подвергся авиаудару в результате навигационной ошибки: эскадрилья немецких бомбардировщиков просто-напросто заблудилась, приняв свой город за французский промышленный центр Мюлуз.
Так или иначе, но союзники антигитлеровской коалиции оказались в ситуации, когда «странная» война пришла к завершению, а новый виток противостояния грозил им тотальным крахом. Наступление немецких войск очень быстро развивалось. Европейские страны капитулировали одна за другой. Оккупировав 10 мая Люксембург, три танковых дивизии Хайнца Гудериана пересекли южные Арденны и 14 мая переправились через реку Маас западнее Седана. Одновременно танковый корпус Германа Гота прорвался через труднопроходимые северные Арденны и 13 мая форсировал реку Маас севернее Динана. Немецкая танковая армада устремилась на запад. Запоздалые атаки французов, для которых удар немцев через Арденны оказался полной неожиданностью, были не в состоянии сдержать врага. 16 мая части Гудериана достигли Уазы, 20 мая вышли к побережью Па-де-Кале недалеко от Абвиля и повернули на север в тыл союзным армиям. Союзнические дивизии попали в окружение, над ними нависла угроза полного разгрома. 22 мая Гудериан отрезал вражеским частям путь отступления к Булони, 23 мая к Кале и вышел к Гравлину, находящемуся в десятке километров от Дюнкерка – последнего порта, через который англо-французские войска могли эвакуироваться. Казалось, капкан захлопнулся, однако 24 мая Гудериан по личному приказу Гитлера остановил наступление на двое суток.
Согласно одной из популярных версий, вождь Третьего рейха специально дал англичанам передышку до начала эвакуации, чтобы после разгрома Франции можно было настаивать на заключении почетного мира с Великобританией. Встречается и другое мнение: в действительности Гитлер плохо представлял себе театр военных действий и опасался потерять в атаке на побережье наиболее боеспособные части, необходимые для окончательной победы над Францией.
Время было использовано англичанами наилучшим образом: они успели укрепить оборону Дюнкерка и начали операцию «Динамо» по эвакуации своих сил морем. По официальным данным военно-морского министерства Великобритании, в период с 26 мая по 4 июня 1940 года с французского побережья в районе Дюнкерка было вывезено почти четыреста тысяч военнослужащих. Капитуляция Франции, потерявшей стратегически важные районы и терпящей поражение за поражением на поле боя, стало вопросом ближайших дней.
Уинстон Черчилль, начало правления которого в качестве премьер-министра совпало с широкомасштабным блицкригом противника, в полной мере осознавал, что фактически Великобритания осталась один на один с мощнейшим государством, захватившим ресурсы почти всей континентальной Европы. При этом англичане не имели возможности в ближайшее время вернуть себе оставленные плацдармы и вообще вести серьезную войну на суше: при бегстве из Дюнкерка были брошены практически все тяжелое вооружение, техника и снаряжение. В то же время британцы могли воспользоваться преимуществами статуса величайшей морской державы, флот которой намного превосходил германский. Таким образом, по-настоящему Черчилля беспокоила только возможная авиационная война на стратегическое истощение, ведь он имел возможность убедиться, сколь эффективно действует люфтваффе, но при этом выразил уверенность в превосходстве королевских ВВС. В частности, в речи 4 июня 1940 года, посвященной завершению операции «Динамо», он сказал:
То было великое испытание сил британских и немецких ВВС. Можете ли вы представить себе бо́льшую задачу для немцев в воздухе, чем сделать эвакуацию с этих берегов невозможной и потопить все корабли, которые только они смогут обнаружить, то есть сотни? Могла ли тогда быть задача большей военной важности и значения, чем эта? Они старались изо всех сил, но встретили отпор, и их планы были сорваны. Мы вытащили армию, а они заплатили четырехкратно за любую нашу потерю. Огромное количество немецких самолетов – а мы знаем, что немцы весьма храбрая раса – отворачивало назад, атакуемые вчетверо меньшими силами Королевских ВВС. За двенадцатью самолетами охотились двое. Один самолет противника вышел из боя от одной лишь демонстрации атаки нашим самолетом, у которого уже на было боеприпасов. Все типы наших самолетов – «Харрикейн», «Спитфайр» и новый «Дефиант» – и все наши летчики доказали, что они сильнее, чем все те противники, с которыми им пришлось сталкиваться до сих пор.
Когда мы учтем, насколько большим станет наше преимущество, когда мы будем защищать небо над Британией против атак с моря, я должен сказать, что нахожу эти обстоятельства прочной основой, на которую мы можем уверенно рассчитывать. Я отдаю должное нашим молодым летчикам. …Не может ли так случиться, что дело всей цивилизации будут защищать своим мастерством и преданностью несколько тысяч летчиков? Никогда не было, я полагаю, во всем мире, во всей военной истории, такой возможности у молодежи. Рыцари Круглого Стола, крестоносцы – все уходит в прошлое, и не только потому, что прошло много веков. Эти молодые люди, которые вылетают с каждым рассветом защищать родную землю и все, за что мы боремся, держат в своих руках машины колоссальной разрушительной силы.
Адольф Гитлер также прекрасно сознавал, что Великобритания остается его единственным серьезным противником, что битва за нее будет трудной и кровопролитной. Поэтому 19 июля 1940 года, через месяц после капитуляции Франции, вождь Третьего рейха выступил перед рейхстагом, заверив депутатов, что Германия может выдержать напряжение длительной войны, и вновь предлагая англичанам мирное соглашение. Он заявил: «В этот час я считаю своим долгом еще раз обратиться к здравому смыслу Великобритании… Я не вижу причин для продолжения этой войны».
Хотя министр иностранных дел Великобритании лорд Эдуард Вуд Галифакс вместе с определенной частью общества и политического истеблишмента предпочел бы принять предложение Гитлера, Уинстон Черчилль и большая часть его кабинета отказались идти к мирному соглашению. Вместо этого премьер-министр задействовал весь свой талант оратора для того, чтобы отвратить общественное мнение от мыслей о капитуляции. В частности, он говорил, выступая по лондонскому радио:
