Виталий Павлов - Тайное проникновение. Секреты советской разведки
Вспоминая наших национальных художников, писателей и поэтов, кто писал о Польше, в том числе великого Пушкина, друга Адама Мицкевича, Гоголя с его «Тарасом Бульбой» и многих других, мы предвкушали удовольствие увидеть в польских музеях, услышать и увидеть в польских театрах, насладиться в польской опере замечательными творениями этого талантливого народа.
Знали мы по рассказам тех, кто побывал в Польше, о гостеприимстве поляков, их близких нам нравах и обычаях. Заранее сближала нас с ними та боевая дружба и единство в освободительной борьбе против немецких оккупантов, которая нашла выражение в словах «Братство по оружию».
Эти наши мысли, наши ожидания рождали положительные эмоции, вдохновляли и радовали нас.
Но меня обуревали и другие, противоположные мысли. Что меня ожидает, задавал я себе вопрос, в профессиональном плане? Имея за плечами 35 лет разведывательной практики, я, получив, как холодный душ, предостережение Ю. В. Андропова: «никакой разведки», — мрачнел в своих думах о той «канцелярской», как я ее определил, перспективе, которую сулила мне обязанность «координатора».
В ближайшие годы, думал я, придется мне заниматься административной, в значительной мере бюрократической деятельностью. Вести переписку с подразделениями КГБ, согласовывать с польскими службами-коллегами в МВД и МОН (по линии военной контрразведки) предложения КГБ, передавать польским службам нашу разведывательную и оперативную информацию и пересылать в Центр получаемую от поляков. И так далее, пассивно пропуская через себя труды наших и польских разведчиков и контрразведчиков.
Конечно же, в согласованных с поляками совместных планах и операциях имелись и элементы активного взаимодействия, осуществления отдельных разведывательных и контрразведывательных решений. Но эта часть моих обязанностей, как я в то время представлял их, была крайне ограниченной, основное решение таких задач осуществлялось, как правило, раздельно: наши органы делали свою часть, польские коллеги — свою долю намеченных операций.
Мобилизуя всю свою фантазию, я смягчал свои мрачные ожидания, убеждая себя, что найду удовлетворение своим разведывательным устремлениям на информационном поприще. Однако как решать информационные задачи, так грандиозно очерченные мне председателем КГБ, я пока не знал.
Тогда же, в 1973 году, в связи с тем, что в моей жизни служебные задачи всегда находились на первом плане и определяли общее мое настроение, преобладало отнюдь не светлое, а скорее пасмурное состояние духа.
Вскоре началась довольно напряженная деятельность по знакомству с личным составом представительства КГБ, которым мне предстояло руководить, а также встречи с польскими коллегами, министром внутренних дел Станиславом Ковальчиком и министром национальной обороны Войцехом Ярузельским, с их заместителями, руководителями главных подразделений МВД и с начальником Управления военной контрразведки МОН генералом Теодором Куфелем. Так прошел первый месяц моего пребывания в Польше.
Могу добавить, что одновременно с вхождением в курс своих обязанностей по представительству КГБ я приступил к решению информационных задач «неразведывательным путем», закладывая основу своих будущих успехов в этом сложном деле. Подробно об этой части своей деятельности я рассказал в своих воспоминаниях, опубликованных в Польше (Павлов В. Я был резидентом КГБ в Польше. Варшава, 1994). Поэтому не буду больше останавливаться на этой части своей деятельности, требовавшей от меня больших усилий и отнимавшей много времени.
Войдя в курс дел по представительству, я вернулся к своим первоначальным мыслям о разведке. Ведь так не хотелось мне расставаться с делом, вошедшим в кровь и плоть, терять свою разведывательную форму, что сулило, после возвращения через несколько лет, как я думал, новые трудности для меня по восстановлению быстро утрачиваемого чутья и образа мыслей разведчика.
Но выход нашелся и, теперь могу сказать, настолько удачный, что вместо утрат, которых я так опасался, я приобрел новый разведывательный опыт, который значительно обогатил мое представление о широте диапазона деятельности разведчика. Но сначала немного о той оперативной обстановке, в условиях которой я начинал свой польский период деятельности.
Обстановка в Польше и вокруг нее
Хотя, казалось бы, в международных отношениях в начале 70-х годов наметилось некоторое смягчение напряженности после первого визита в СССР в 1972 году президента США Р. Никсона и подписания договора ОСВ-1, в действительности «холодная война» между капиталистическим миром, возглавляемым США, и социалистическим во главе с СССР шла не прекращаясь и не снижая своего накала.
Антисоветская и антикоммунистическая пропагандистская кампания, инспирируемая и направляемая администрацией США, после событий 1968 года в Чехословакии развернулась по всему фронту против стран социалистического содружества. Смена в 1969 году Дубчека на посту первого секретаря компартии ЧССР и приход к руководству страной Г. Гусака дали новый импульс антисоциалистической психологической войне Запада против СССР и его союзников. При этом Запад концентрировал свои подрывные действия, помимо Чехословакии, на Польше, которую западные стратеги считали наиболее уязвимым, слабым звеном оборонительного союза Варшавского Договора.
Происшедшие в Польше широкие волнения трудящихся в декабре 1970 года создавали благоприятную почву для оживления в стране всех антисоциалистических сил, враждебных народному строю.
На внутренней обстановке в Польской республике отрицательно сказывались и международные конфликты, возникавшие у Советского Союза не только с западными государствами. Так, в 1969 году обострились отношения с КНР, приведшие к острым вооруженным конфликтам, в частности на острове Даманском.
В 1971 году высылка из Англии 105 сотрудников советских учреждений осложнила советско-английские отношения. За англичанами последовали бельгийцы, выдворившие из страны девять наших сотрудников, что также не способствовало нормальным отношениям как с Бельгией, так и с другими западными государствами.
В 1972 году под воздействием Запада Садат отказался от услуг советских советников. В этом же году США нормализовали свои отношения с Китаем, стремясь воспользоваться кризисом во взаимоотношениях Советского Союза с КНР и разыгрывая китайскую карту.
Это лишь те отдельные эпизоды, которые свидетельствовали о напряженности международной обстановки и отражали накал «холодной войны».
Как выразился один из западных журналистов, два противостоящих блока стояли во всеоружии грудь в грудь и искали друг у друга уязвимые места, по которым можно было бы нанести наиболее болезненные удары. Таким уязвимым местом Варшавского Договора, безусловно, была Польша, где и затевалась, шла все нарастающая, но пока не явная схватка прозападных сил с социалистическим режимом.
Если государства как на Западе, так и на Востоке в своих явных действиях друг против друга вынуждены были пользоваться более или менее цивилизованными методами, прикрывая свои агрессивные выпады, как фиговым листом, международным правом, то специальные службы этих государств не стеснялись в средствах и путях исполнения порученных им служебных задач. Тайные операции и удары по противнику в этот период совершались наиболее яростно, без оглядки на нормы межгосударственных отношений. Проявлениями этих схваток на арене тайных операций и явились организованная ЦРУ и позорно провалившаяся агрессия против Кубы в апреле 1961 года, полет шпионского самолета У-2 с Гарри Пауэрсом в мае того же года, затем Карибский кризис в октябре 1962 года, участие всех основных западных спецслужб в подогревании внутренней обстановки в ЧССР.
«Холодная война» Запада против Востока трансформировалась в бесконечные схватки и ожесточенные столкновения, подчас переходившие в настоящую «горячую войну». В Польше этот агрессивный напор западных специальных служб проявлялся в небывалой активизации ЦРУ, БНД, СИС.
От польских коллег мы получали оперативную информацию о попытках Запада использовать польскую территорию для враждебных операций против нашей страны. Это прежде всего шло по линии таких зарубежных антисоветских организаций как НТС — Народно-Трудовой Союз и ОУН — Организация украинских националистов.
Польские органы безопасности были заинтересованы в организации совместного с нами противодействия этим эмигрантским организациям в Польше, тем более что они блокировались в своей антисоциалистической деятельности с польскими эмигрантскими организациями.
По имевшимся у нас и польской разведки сведениям, как антисоветские, так и антипольские эмигрантские организации были связаны с западными спецслужбами, активно использовавшими их в своих разведывательно-диверсионных планах. Нам было известно, что по каналам нелегальных связей западные спецслужбы засылали под видом эмиссаров и связников НТС и ОУН своих разведчиков и агентов на нашу территорию. О посещениях Польши такими эмиссарами знали и наши польские коллеги.
