Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России: 1917–1921
24 июля 1919 г. ставится вопрос о создании Центральной регистратуры НКМД в Петрограде[965]. Кандидатом в заведующие стал М. Н. Варфоломеев, бывший младший чиновник Архива Морского министерства, занимавший в тот момент должность заведующего временным архивным подготовительно-справочным отделом флота и морского ведомства. В регистратуре предусматривалось 8 должностей комсостава и столько же некомсостава.
* * *Уход немцев с Украины и занятие ее советскими войсками в конце 1918 – начале 1919 гг. поставило вопрос о возрождении Черноморского флота под вывеской военно-морских сил УССР. Характерно, что ни о какой реальной самостоятельности украинского советского флота речь не шла даже теоретически. 6 апреля 1919 г. Н. И. Подвойский, занимавший тогда должность наркомвоенмора Украины, обратился к В. М. Альтфатеру и Л. М. Рейснер с просьбой указать кандидатуру для замещения должности комфлота и командира экипажа. Морское управление Украины выдвинуло на пост комфлота бывшего капитана 1 ранга А. И. Шейковского (в документе назван «Швейковским»), комиссаром при нем матроса А. В. Полупанова. В качестве командира экипажа был предложен бывший прапорщик по морской части С. В. Максимов. На должность начальника Морского управления Украины был выдвинут бывший прапорщик по механической части А. Т. Дармороз (в документе назван «Дарморос»)[966].
Реакцией на обращение Н. И. Подвойского стал утвержденный Э. М. Склянским и В. М. Альтфатером 10 апреля 1919 г. доклад МГШ о создании на «Украйне» морского отдела, как первоначально хотели назвать этот орган, или морского бюро, как оно стало называться в действительности. Очевидно, что, отвергая термин «отдел», стремились подчеркнуть бо́льшую самостоятельность этого органа по отношению к Москве. Туда были командированы бывший капитан 1 ранга Г. И. Бутаков «для организации военно-морского дела на Украйне» и начальник 4-го оперативного отдела МГШ С. М. Холодовский[967]. Н. И. Подвойский в телеграмме на имя Л. Д. Троцкого (копия В. М. Альтфатеру и Л. М. Рейснер) сам просил откомандировать на Украину из Орла Г. И. Бутакова 4-го[968] (правда, именуя его почему-то капитаном 2 ранга), видимо, считая его ценным специалистом. Правда, в отношении Г. И. Бутакова Н. И. Подвойский серьезно ошибся: тот перешел на сторону белых в мае 1919 г., хотя буквально накануне ему дали хорошую характеристику: «вполне подготовленный моряк, соответствующий своему назначению» и даже назвали товарищем[969]. Точно так же к белым в июле 1919 г. перешел А.И. Шейковский.
1 мая 1919 г. подписывается доклад о результатах проверки морских учреждений Советской Украины силами Высшей военной инспекции. Выяснилось, что на Украине существовали самостоятельные военно-морские структуры с «первых чисел ноября» 1917 г., когда была образована Морская генеральная рада, затем преобразованная в Генеральный секретариат, а позже – в Народное министерство по морским делам. «Правительственные перевороты и смена власти отражались лишь на изменении названия ведомства. С восстановлением на Украине Советской власти министерство было переименовано в Комиссариат Морских Сил, а впоследствии в Морское управление, подчиненное Штабу Наркомвоена»[970]. Однако Одесский окружной военный комиссариат «самостоятельно подчинил себе все местные морские учреждения в его округе, что сильно затрудняет работу центра». «Положение в Севастополе [осталось] не выяснено. Для связи с РСФСР от РВС командирован тов. Холодовский, кроме того Моруп (Морское управление Украины. – К. Н.) о всей своей работе ставит в известность Генмор РСФСР»[971].
Моруп Украины был организован следующим образом.
1. Технический отдел (52 сотрудника по штату, 30 на лицо)
а) кораблестроительное отделение:
• подотдел по постройке судов;
• подотдел по ремонту судов;
• подотдел по подводным судам;
б) механическое отделение;
в) отделение боевого вооружения:
• артиллерийский подотдел;
• минный;
• электротехнический;
г) техническое бюро;
д) строительный отдел;
е) отдел общих дел;
ж) канцелярия;
2. Хозяйственный отдел (по штату – 34 сотрудника)
а) финансовое отделение:
• сметно-кассовый подотдел;
• бухгалтерский подотдел;
б) отделение снабжения:
• продовольственно-вещевой подотдел;
• подотдел по снабжению топливом, шхиперским имуществом и техническим материалом;
3. Юрисконсультский отдел
4. Санитарный отдел (по штату – 8 сотрудников)
5. Учебный отдел (по штату – 10 сотрудников):
а) организационное отделение;
б) учебное отделение;
в) хозяйственное отделение;
6. Общая канцелярия (27 сотрудников):
а) общее отделение;
б) приказное отделение;
в) комендантское отделение.
Вполне очевидна традиционная структура этого органа управления, копировавшая типичные образцы подобных органов в России. Обращает на себя внимание лишь достаточно высокое положение юрисконсультской службы, поднятой до уровня отдела. Кстати, в украинском морском ведомстве попытались внедрить ведение хозяйственной отчетности по системе двойной бухгалтерии, однако «в последнее время» перешли на систему «применительно к книге 15 Свода морских постановлений»[972]. Это лишний раз подчеркивало тенденцию к унификации административных органов советских республик с соответствующими структурами РСФСР, причем на базе дореволюционного законодательства.
В докладе ВВИ отмечалось, что «в своей деятельности отделы руководствуются неутвержденным положением». «Главным препятствием в работе [Технического] отдела является его оторванность от заводов и портов и расстройство транспорта». «В ближайшее время выработается положение об управлении заводами, произведется оценка материалов и заводских магазинов, рассмотрится ряд коллективных договоров, штаты и сметы на 1919 г.»[973]
Указывалось, что в РСФСР планируется передать в ведение Наркомздрава как самостоятельные отделы Главное Санитарное Управление флота и Главное Военно-Санитарное Управление.
Работа общей канцелярии была описана в точных цифрах. Отмечалось, что «исполнение бумаг» быстрое, входящих в день в среднем 42/3, исходящих 6, но канцелярия плохо оборудована и не укомплектована нужным для выполняемого объема работ количеством сотрудников.
Всего в Морупе полагалось по штату 179 служащих, из них всего 47 специалистов.
В качестве показателя работы Морупа говорилось о том, что к осени возможно вступление в строй нескольких подводных лодок и «даже» двух миноносцев – «Цериго» и «Занте», Верхнее-Днепровская флотилия сформирована, Нижнее-Днепровская в стадии формирования, морской авиации нет, «если не считать один действующий аппарат».
В заключении говорилось, что временное положение, по которому существует Моруп, предусматривает его дальнейшее преобразование в наркомат, «но такое преобразование вряд ли будет осуществлено при существующей в настоящее время тенденции к централизации всех вооруженных сухопутных и морских сил»[974].
На рубеже 1918–1919 гг. поле деятельности морского ведомства расширилось. Уход со сцены немецкого флота, освобождение Украины от немцев и австрийцев и появление перспектив возрождения Черноморского флота, начало наступления Красной Армии на востоке с выходом к великим сибирским рекам должно было оживить деятельность морских штабов. Действительно, темпы реорганизаций увеличились. С одной стороны, на флоте продолжается укрепление субординации, начатое еще весной 1918 г. МО РВСР, как уже отмечалось, состоял из фактического командующего ВМФ (В. М. Альтфатер) и комиссара при нем (Ф. Ф. Раскольников), так что нельзя говорить о МО РВСР как о коллегиальном органе в буквальном смысле этого слова. Появление летом 1919 г. должности командующего всеми морскими, озерными и речными силами Республики означало окончательный отказ от рудиментов коллегиального управления флотом. Формирование Штаба коморси (впоследствии – Штаба всех морских сил Республики) привело к постепенному затуханию деятельности МГШ, который отдал новому органу «право первородства». Постепенно в конце 1918–1919 гг. упорядочивается система управления флотами и флотилиями. Судовые комитеты были распущены, созданы РВС флотов и флотилий, главную роль в которых играли командующие, а «политические члены» – второстепенную.
Глава VI
От войны к миру (1920–1921 гг.)
Окончание Гражданской и Советско-польской войн поставило перед Советской Россией вопрос о переходе вооруженных сил к существованию в условиях мира. Правда, мир этот в начале 20-х годов был достаточно зыбким, продолжались боевые действия против вооруженных формирований различного происхождения, обычно называвшихся бандами. Эти вооруженные формирования зачастую получали поддержку от властей сопредельных государств, что делало их еще опаснее. С другой стороны, оставалась надежда на скорый революционный взрыв в развитых странах Европы, который прорвет кольцо международной блокады советских республик. Только с середины 20-х годов можно говорить о наступлении более-менее полноценного мирного периода, и то не на всей территории страны: неспокойно было в Средней Азии и на Северном Кавказе. Поворот от политики военного коммунизма к НЭПу поставил вопрос об источниках снабжения вооруженных сил и о порядке такого снабжения.
