Борис Анин - Радиоэлектронный шпионаж
Познакомившись с обстановкой, Попов решил сделать слепки ключей от сейфа, в котором хранились посольские шифры. Операция была продумана до мельчайших деталей и рассчитана по секундам. В назначенный день он отключил отопительные батареи в здании посольства. Хозяева собрались было вызвать слесаря, но Попов, как раз зашедший к послу по каким-то делам, заметил, что разбирается в отопительных системах и может помочь. Ему дали добро на обход всех помещений посольства. К этому времени Попов уже знал, что по утрам ключи от нужного ему сейфа обычно лежат на ночном столике в комнате шифровальщика.
Именно с этого помещения начал Попов свой обход ранним утром следующего дня, якобы проверяя отопление. Шифровальщик впустил его в гостиную, а сам, извинившись, продолжил утренний туалет, не закрывая за собой дверей. Дождавшись, пока шифровальщик намылил лицо для бритья, Попов быстро из гостиной прошел в его комнату, взял со столика ключи от сейфа и, уткнувшись носом в батарею центрального отопления, спокойно сделал с них слепок. Затем Попов вернул ключи на место и вышел. Реакция на пережитую опасность у него наступила через минуту. Ему показалось, что во всех клетках его тела удвоилось количество энергии, и если не дать ей выхода наружу, то оно взорвется. Петр Леонидович вышел в одном костюме во двор и при двадцатиградусном морозе простоял несколько минут, совершенно не чувствуя холода. О том, какое применение нашли сделанные Поповым слепки с ключей от сейфа в китайском посольстве, история советской радиоразведки умалчивает.
ШАПОЧКА
В начале 20-х годов у КГБ появилась возможность завербовать афганского консула в Ташкенте. Секретная агентура, производившая предварительную обработку консула с целью вербовки, окрестила его кличкой Шапочка, поскольку афганец носил европейский костюм в сочетании с черной барашковой шапкой, которую не снимал даже в помещении. Афганский консул представлял большой интерес для КГБ по многим причинам. Во-первых, ташкентское консульство Афганистана было в курсе всей политики этой страны в Туркестане. Во-вторых, афганцы являлись проводниками политической линии Англии в данном регионе. В-третьих, к голосу консула прислушивались в Кабуле при принятии важных политических решений, касавшихся Туркестана.
Афганский консул согласился информировать о недружелюбных по отношению к Советскому государству распоряжениях своего правительства, которые становились ему известны по долгу службы. Он предложил доступ к секретной переписке консульства, а также ключ к шифру между ним и Кабулом в обмен на право убежища в случае своего отказа вернуться на родину плюс десять тысяч рублей золотом. Деликатный вопрос о политическом убежище, как и вопрос об огромной сумме в десять тысяч золотых рублей, требовал согласования с ЦК партии и с Наркоминделом. Партийное руководство разрешило отпустить на все только тысячу рублей, а советское дипломатическое ведомство назвало предложение Шапочки авантюрой, которая может начисто испортить отношения с правительством в Кабуле.
Поэтому в КГБ приняли решение использовать другой, более надёжный путь к секретным документам афганского консульства. Там знали, что проникнуть в здание консульства — дело нетрудное, так как оно было малообитаемым, и что консульские документы хранились в несгораемом шкафу, цепочку с ключом от которого консул всегда носил у себя на шее. Этот ключ надо было попытаться незаметно выкрасть, проникнуть с ним в безлюдное здание консульства, извлечь документы из шкафа, сфотографировать и положить на место. А потом незаметно вернуть ключ хозяину.
Операция прошла без сучка и задоринки. Пожилой секретарь консульства редко бывал на работе, а все свободное время проводил на квартире у одной русской женщины. Эта женщина была вызвана в КГБ, где ей велели сделать так, чтобы ближайшим вечером ее приятель-иностранец остался у нее на ночь. А в этот вечер в одной роскошной квартире, переданной в распоряжение КГБ, за прекрасно сервированным столом состоялась вечеринка, в которой охотно принял участие и афганский консул. Около полуночи совершенно осоловевшему от выпитого вина и близости красивых женщин консулу подсыпали в бокал снотворное. Минут через десять в руках у сотрудников КГБ был заветный ключ, который они к 5 часам утра водворили на место после того, как сделали фотокопии консульского шифра и секретных циркуляров, хранившихся в сейфе. А в 10 утра добытый шифр уже был пущен в дело, чтобы дешифровать собранные заранее копии афганских шифртелеграмм.
Десятилетие спустя после этой операции КГБ задание сделать слепки с ключей в посольстве Афганистана в Москве получила работавшая там экономкой и няней Е.Я. Шевцова. Задание было подкреплено угрозами расправы в случае отказа и обещаниями пристроить ее больного сына на лечение в ведомственную поликлинику органов госбезопасности. Видимо, политика кнута и пряника возымела необходимое действие, так как затем Шевцова была с повышением переведена на работу в посольство Италии. Шевцова жила в постоянном страхе и однажды обо всем рассказала своей сестре, которую это очень встревожило, ибо могло помешать удачно складывавшейся военной карьере ее сына — Олега Владимировича Пеньковского.
В международных «соревнованиях» по краже шифров победу одерживала то одна, то другая сторона. В 1926 году в Марселе была арестована французская коммунистка, у которой обнаружили код французской армии. Он был украден из тюрьмы в городе Милуне, где печатались французские коды. Выходя из тюрьмы, один из заключенных спрятал этот код в книге по грамматике французского языка. В следующем году СССР завербовал эксперта по шифрам кабинета министров Ирана. В интересах советской разведки работай и шифровальщик бригады иранской армии, дислоцировавшейся вблизи советской границы. КГБ заполучил также ключи к шифрам дашнаков — членов армянской буржуазно-националистическое партии. Руководство деятельностью дашнаков осуществлялось с территории Ирана. Резидент КГБ завербовал одного чиновника, иранской почтовой службы и вскоре уже имел на руках достаточную информацию, позволявшую КГБ своевременно предупреждать обо всех операциях дашнаков и производить аресты среди замешанных в них лиц.
В 1930 году служащий румынской полиции в знак протеста против несправедливого, по его мнению, понижения в должности передал Советскому Союзу секретный код Румынии. А следующим местом, где развернулись события, связанные с получением доступа к шифрам государств, враждебных Советскому, стало посольство СССР в Париже.
АГЕНТ ВОШЕЛ СЛУЧАЙНО
В начале 30-х годов успех в работе по вскрытию английских дипломатических шифров и первое внедрение КГБ в Форин Офис стали результатом явления, получившего в практике агентурной разведки название «случайно вошедший». В 1929 году Эрнест Холлоуэй Олдхэм, шифровальщик управления связи министерства иностранных дел Англии, находившийся в тот момент в Париже с английской торговой делегацией, пришел в советское посольство, назвался Скоттом и попросил, чтобы его принял военный атташе. Вместо этого он был принят офицером КГБ Владимиром Войновичем, представившимся как майор Владимир. Олдхэм заявил, что работает в Форин Офис и принес с собой английский дипломатический шифр, который и предлагает купить у него за две тысячи долларов США. Войнович взял шифр и исчез с ним в соседней комнате, где шифр сфотографировали. Подозревая провокацию, Войнович вернулся к ожидавшему его Олдхэму, разыграл возмущение и, обвинив в мошенничестве, выгнал из посольства.
В Москве советские криптоаналитики убедились в достоверности шифра, принесенного Олдхэмом. Центр сделал строгий выговор Войновичу за то, что тот не заплатил Скотту денег и не установил с ним связь. Войнович получил из Центра две тысячи долларов и приказ потратить их на восстановление контакта со Скоттом. К стыду Войновича, офицер КГБ, проследивший по его поручению за Олдхэмом, когда тот возвращался домой из советского посольства, записал неверный адрес и не смог вспомнить место проживания Скотта. Потребовались долгие усилия Ганса Галлени, нелегала КГБ в Голландии, прежде чем Олдхэма нашли в Лондоне в 1930 году. Галлени остановил Олдхэма по пути с работы домой, назвал по имени и обратился с короткой, заранее заготовленной речью: «Я сожалею, что мы не встретились в Париже. Я знаю о серьезной ошибке, совершенной майором Владимиром. Он отстранен от работы и наказан. Я пришел, чтобы отдать вам то, что по праву вам принадлежит». С этими словами Галлени сунул в руку Олдхэму конверт, пересек дорогу и исчез в толпе служащих. Прохожие, видевшие, как Олдхэм схватился за грудь и как у него подогнулись колени, пришли к нему на помощь. Олдхэм смущенно пробормотал слова благодарности, взял себя в руки и пошел домой. Открыв дома конверт, он обнаружил в нем две тысячи дол-. ларов и инструкции по вступлению в дальнейшие контакты с Галлени. Олдхэм отправился на следующее рандеву с намерением прекратить работу на Галлени. Однако тому удалось уговорить Олдхэма снова взять деньги и предоставить новую информацию о шифрах и режиме безопасности Форин Офис, а также о его коллегах по управлению связи. Хотя Галлени старался поощрять Олдхэма, приглашая его с женой в дорогие рестораны, напряжение двойной жизни оказалось непомерным. В сентябре 1933 года Олдхэм был найден в бессознательном состоянии на полу в кухне своего дома и срочно доставлен в больницу. Но туда его привезли уже мертвым. Расследование показало, что Олдхэм, находясь в ненормальном психическом состоянии, покончил жизнь самоубийством, отравившись газом.
