Наталья Бутенина - Ленд-лиз. Сделка века
Тогда государство предприняло ряд стимулирующих шагов. Ассигновав в октябре 1940 г. 15 млрд. долл, на «национальную оборону», оно не просто дало корпорациям поле для производственной деятельности. Приняв закон об ускоренной амортизации капитала[44], государство поставило тем самым крупные корпорации в тепличные условия. Если раньше срок амортизации равнялся 20–30 годам, то по новому закону срок амортизации снизился до пяти лет, что существенно понижало размеры налогов на корпорации. По этой же системе компании могли списывать в амортизационный фонд значительную часть прибыли. Корпорации с разрешения государства стали сокращать амортизационный срок и существенно повышать свои прибыли. Военное производство ускорило темпы развития. Большой бизнес наконец уверовал в длительную и благоприятную военную конъюнктуру.
Огромным стимулом как для внутренней, так и для внешней политики страны послужили два радиообращения Ф. Рузвельта: от 29 декабря 1940 г., в котором он призывал превратить США в «арсенал демократии» для оказания помощи странам, боровшимся «против держав оси, за свободу и нашу безопасность»; и от 6 января 1941 г., где отстаивалась важность защиты и сохранения свободного мира, основанного на четырех свободах – «свободе слова и самовыражения, свободе каждого исповедовать веру в Бога своим путем, свободе от нужды и свободе от страха»[45].
К началу 1941 г. федеральные закупки товаров и услуг возросли с 6,2 до 13,4 % валового национального продукта США. Государство взяло на себя значительные расходы по наращиванию производственных мощностей. При этом большое внимание уделялось расширению производства сталелитейной и алюминиевой отраслей промышленности, а также производству дефицитных материалов, таких, например, как синтетический каучук.
Однако несмотря на принятые меры, накануне Перл-Харбора военная готовность США к нападению оставляла желать лучшего. Американская экономика была по преимуществу гражданской: на производство вооружения переключилось только 15 % промышленности; доля военного производства в общем объеме промышленного производства составляла лишь 22 %, а в валовом национальном продукте – 6,3 %. На Соединенные Штаты приходилось в то время не более 12 % мирового производства вооружения[46].
После вступления США в войну в декабре 1941 г. многие деловые люди из бывших изоляционистов перешли работать в правительственные органы в Вашингтоне. Государственные военные контракты стали подкрепляться удовлетворительными долгосрочными гарантиями. В качестве гаранта перед промышленниками и государством выступала Государственная реконструктивная финансовая корпорация, которая входила в состав Федерального займового агентства. Главой этой государственной корпорации, ведавшей всеми кредитно-займовыми операциями, являлся министр торговли Дж. Джонс. Этот факт очень важен, поскольку со времени германского нападения отдельные крупные фирмы начали предъявлять к советскому «Амторгу», выполнявшему на начальных этапах функции закупочной комиссии, совершенно невыполнимые требования немедленных уплат, аргументируя это изменчивостью военного времени, когда «за будущее никто не поручится»[47].
Уже с конца 1941 г. менеджеры крупных концернов вошли в производственные управленческие ведомства. Одним из виднейших промышленников, пришедших на государственную службу в 1941 г., был Джеймс Нельсон, республиканец из Чикаго, председатель правления корпорации «Warner Stuart Corporation». Бизнес стал извлекать прибыли из вооружения. Государство старалось устранить все возможности большого риска из сотрудничества частных корпораций с вооруженными силами, которые становились самым большим заказчиком. Начинал ускоренно развиваться военно-промышленный комплекс.
Во главе всей военно-промышленной программы правительства встали руководители наиболее крупных корпораций США. Ведущее место в этой промышленной программе заняло Управление военного производства. Возглавил его вице-президент крупнейшей торговой компании Д. Нельсон. В совет вошли военный министр, министры военно-морского флота и сельского хозяйства, глава Реконструктивной финансовой корпорации, президент «General Motors» У. Нудсен, глава Комиссии по установлению цен Конгресса Л. Гендерсон и др. Управление имело свои филиалы во всех крупных промышленных центрах. В его компетенцию входили размещение военных контрактов, организация военного производства, контроль за выполнением правительственных заказов, оно ведало строительством новых заводов, переводом гражданских предприятий на военное производство, распределением ресурсов для нужд промышленности.
Необходимо отметить, что не будь военной угрозы одновременно Соединенным Штатам и Великобритании, речь пошла бы скорее всего не о ленд-лизе, а о кредитах. Стороны обсуждали бы основные условия кредита, сроки, проценты и, что очень важно, предоставление кредитору необходимых гарантий. В качестве гарантий могли бы рассматриваться, к примеру, доходы, которые появятся у заемщика благодаря полученным по кредиту средствам. Однако в экстремальной ситуации, в которой оказалась Великобритания, эта традиционная схема финансирования военных действий была не подходящей ни экономически, ни, что еще важнее, нравственно.
Появление на свет закона о ленд-лизе обусловлено, во-первых, необходимостью организации эффективной обороны США, и уже во-вторых – политическим и экономическим состоянием Великобритании. С началом военных действий она размещала все свои заказы на вооружение в Соединенных Штатах, причем независимо от американского военного руководства, хотя и постоянно консультируясь с ним. Война вынудила британское правительство проводить сложнейшие мероприятия по экономии средств. Был создан административный аппарат, который мобилизовал на нужды обороны золотой запас и наличные доллары США даже у частных владельцев, тем самым ограничив импорт и другие расходы. Эти мероприятия завершились к весне 1940 г. и, по словам Уинстона Черчилля, «принесли нам большое удовлетворение»[48].
Британский посол в США Ф. Лотиан, убежденный, что президент и его советники серьезно занимаются изысканием наилучшего способа помочь его стране, рекомендовал Черчиллю действовать. До выборов президента США усиливать нажим на американских политиков было невозможно. Теперь же Черчилль не колеблясь написал такое письмо (от 8 декабря 1940 г.)[49], дав в нем общую оценку положению Великобритании, с которой согласились все руководящие деятели в Лондоне. Говорилось в письме и о планах на 1941 г. Поскольку это послание сыграло заметную роль в судьбе Великобритании, его следует рассмотреть подробнее.
Как считал Черчилль, предстоящий год необходимо использовать для того, чтобы путем наращивания производства в самой Великобритании и с помощью поставок из США создать запас вооружений, особенно самолетов, который заложил бы основу для победы. В этом письме Черчилль возвратился к теме аренды американской техники. Он считал, что для сохранения атлантического торгового пути совершенно необходимы «безвозмездная передача, аренда (курсив мой. – Н.Б.) или поставки большого числа американских военных кораблей, и прежде всего эсминцев»[50].
В отношении же военно-технического и экономического положения своей страны премьер-министр писал: «Торговые суда, а не люди, вот лимитирующий фактор, и перевозка вооружения и материалов для нас гораздо важнее, чем переброска по морю большого числа солдат»[51]. Черчилль призывал Рузвельта в полной мере оценить серьезность этой задачи. Внушительные цифры британских потерь на море должны были убедить американского президента в объективной необходимости передачи Великобритании значительного количества американских военных кораблей[52]. Платить за них наличными стало невозможно, а растущая стоимость заказов, которые уже размещены или о которых велись переговоры, во много раз превосходили все валютные запасы Англии. «Мы сделаем все возможное и пойдем на все необходимые жертвы для того, чтобы рассчитаться валютой, – писал Черчилль – но, я полагаю, Вы согласитесь, что в принципе будет несправедливо и по существу взаимно невыгодно, если в самый разгар этой борьбы Англия лишится всех своих активов». После того, как Британия своей кровью спасет цивилизацию, США вооружатся до зубов, «а мы окажемся раздетыми донага. Подобный курс не будет соответствовать ни моральным, ни экономическим интересам наших двух стран»[53].
В конце своего послания Черчилль отметил, что речь идет лишь о самых необходимых шагах, которые предстоит сделать. «Если, как я полагаю, Вы, г-н президент, уверены, что разгром нацистской и фашистской тирании – дело первостепенной важности для народа Соединенных Штатов и для Западного полушария, то Вы отнесетесь к этому письму не как к призыву о помощи, а как к изложению минимума действий, необходимых для достижения нашей общей цели»[54].
