Валерий Соловей - Абсолютное оружие. Основы психологической войны и медиаманипулирования
В общем, получается, как в классическом советском анекдоте: включаю один канал – Брежнев, переключаю на другой канал – Брежнев, хочу переключить еще раз – из телеприемника раздается угрожающий голос: я тебе попереключаю!
Ситуация на современном российском ТВ лишь формально выглядит отличной от советской: включаю один канал – Дмитрий Киселев, включаю другой – Владимир Соловьев, включаю третий – Андрей Добров. Люди и передачи разные, а говорят и показывают, по сути, одно и то же.
Слабость радио понятно в чем: мы слышим, но не видим, поэтому отсутствует эффект живого присутствия. Плюс к этому задействован лишь один канал получения информации – аудиальный (попросту говоря, уши). Точно так же, как в чтении задействовано лишь зрение. А вот в случае ТВ мы и видим, и слышим, что заведомо усиливает эффект воздействия.
Именно телевидение обладает способностью пробуждать к жизни наше коллективное бессознательное, активировать древние и фундаментальные структуры мышления – мифы и архетипы. Миф – это не ложное знание, это важнейший способ структурирования мира, восходящий к незапамятным временам.
Давайте вспомним типичный репортаж российского телевидения о событиях на Украине рубежа января – февраля 2014 г. Под звуки тревожной музыки перед нами мелькают кадры бегущих куда-то людей, размахивающих дубинками, швыряющих камни и «коктейли Молотова». Закадровый голос с мрачной обеспокоенностью вещает о продолжающихся беспорядках и новых жертвах в Киеве. Мы видим украинскую столицу, охваченную огнем, кровью и насилием. Общее впечатление о происходящем, которое формируется телерепортажами, можно выразить одним словом: хаос.
Но! Хаос это не просто беспорядок или, говоря бытовой лексикой, бардак. Хаос – это еще и древняя мифологема, иноназвание Ужаса – «черной дыры», поглощающей миропорядок и людей. В древней мифологии Хаосу как Беспорядку и Ужасу противостоит Космос как Порядок. Миф благодаря телевидению переходит из бессознательного на сознательный уровень и становится концептуальной и пропагандистской рамкой, в которую вписана картина украинских событий.
В самом деле. Хаос (=Ужас) на Украине есть следствие нарушения Порядка – выступления против легитимной украинской власти. А вот соседняя Россия суть воплощение Космоса-Порядка, который, как известно из древней мифологии же, поддерживается и оберегается богами и героями. Только благодаря действующей власти Россия не скатилась в ужас Хаоса.
Вот такое послание телевидение направляет российскому обществу, подводя его к следующим выводам: существующая власть – единственный барьер перед Хаосом; любые выступления против власти чреваты срывом в Хаос; даже плохой порядок лучше хорошего беспорядка. Через пробуждение мифов осуществляется операция пропагандистской легитимации режима.
Впрочем, практически все политические режимы в критических ситуациях прибегают к собственной легитимации через так называемую пугающую альтернативу (лучше мы, чем они), которая, в свою очередь, представляет одну из разновидностей классической пропагандистской тактики «торговли страхом». (Об этой тактике я расскажу в последующих главах.)
Еще один мощный архетип, постоянно использующийся в ситуации военных конфликтов и катастроф, это архетип страдающей Матери. Образ матери, потерявшей детей, универсален и всегда вызывает очень сильные чувства. Поэтому массмедиа оперируют им для того, чтобы спровоцировать нужные эмоции: ненависть к врагу, патриотический подъем (ведь Мать еще и олицетворяет Родину) или негодование против войны. При этом для усиления воздействия и нужного эффекта журналисты могут использовать постановочные элементы.
Например, на фотографиях агентства Thomson Reuters, снятых в городе Гори во время «пятидневной войны» 2008 г., изображено горе матери, потерявшей своего ребенка. При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что тело погибшего ребенка перенесено ближе к обочине, а оголенные участки тела так и остаются неприкрытыми. Другими словами, в фотографиях агентства использовался постановочный аспект для усиления воздействия изображения[7].
Как мы видим, даже святые чувства могут эксплуатироваться журналистами, весьма гибко трактующими собственную профессиональную миссию. В то же время было бы опрометчиво впадать в противоположную крайность представления об обществе, как наивном ребенке, развращаемом коварными журналистами-манипуляторами.
Взять, к примеру, пресловутую «чернуху» – новости о скверных событиях, репортажи с налетом дурновкусия и дешевой сенсационности. Нередко возникает небезосновательное впечатление, что они-то и составляют главное содержание теленовостей и что таким образом телевидение удерживает внимание зрителей.
Проблема, однако, в том, что люди уделяют плохим новостям значительно больше внимания, чем хорошим. Более того, плохим новостям мы доверяем больше, чем позитивным. И вовсе не потому, что наши эстетические вкусы и нравственное чутье извратились и деградировали под влиянием ТВ.
Оказывается, первостепенное внимание дурным новостям – когнитивный стереотип, сформировавшийся в процессе человеческой эволюции. Дурные новости, как предостережение об актуальных и/или потенциальных неприятностях, были принципиально важны для выживания человечества как рода. В то время, как хорошие новости никогда не имели критически важного характера.
Получается, что в наше бессознательное встроен своеобразный фильтр, который фиксирует первостепенное внимание на дурных известиях, но пропускает мимо ушей новости хорошие как малозначимые. При этом негативные новости мы считаем достоверными, а вот в хороших, как правило, сомневаемся. Что ведет к формированию довольно пессимистического взгляда на мир. Нам кажется, что он катится в тартарары, хотя в действительности люди сейчас живут дольше, лучше и защищеннее, чем когда-либо в человеческой истории. И даже в войнах, несмотря на разрушительный характер современных вооружений, гибнет сейчас меньше людей, чем прежде.
Чего греха таить, в пристрастном внимании к дурным новостям и даже смаковании их присутствует также элемент подсознательной радости от того, что это случилось не с нами, что беды и неприятности обошли нас стороной.
Так или иначе, телевидение успешно эксплуатирует этот когнитивный стереотип – интерес к дурным новостям – и сполна удовлетворяет его. Порою хотелось бы, чтобы оно не так охотно откликалось на данную потребность. Ведь просмотр новостей российского телевидения (или, не дай бог, «криминальной хроники»), по оценкам врачей, способен вызвать депрессивное состояние. Впрочем, это прерогатива не только отечественного ТВ, а скорее общемировая тенденция. По словам американских социологов, «люди, которые смотрят телепередачи часто и подолгу, склонны считать, что в мире гораздо больше насилия, чем полагают те, кто редко смотрит телевизор»[8].
Собственно, а для чего люди смотрят телевизор? Как показывают многочисленные исследования, вовсе не для того, чтобы узнавать новое и образовываться. А для того, чтобы их забавляли, развлекали и отвлекали от тягот и жизненных проблем. Значит, содержание телепередач, включая новостные и аналитические программы, должно быть понятным, не требующим интеллектуального напряжения и в то же время щекочущим нервы и будоражащим эмоции. Так формируется infotainment (слово составлено из двух английских слов information – информация и entertainment – развлечение) – развлекательно-информационный жанр.
Люди в подавляющем большинстве не хотят и не будут смотреть важные, но скучные новости, например, профессиональное экспертное обсуждение реформы здравоохранения, экономических преобразований или модернизации политической системы. Они предпочитают яркие драматические истории с незамысловатым сюжетом и очевидной (пусть даже донельзя банальной) моралью. В этом смысле «плохие новости» как нельзя лучше соответствуют массовой потребности.
Существует простой критерий отбора материалов и выстраивания новостных сюжетов на ТВ. Они должны быть внятны 13–14-летнему подростку. И вовсе не потому, что подростки этого возраста смотрят телевизор. Просто большинство людей, когда смотрит телевизор, опускается приблизительно до этого возрастного уровня: они жаждут развлечения и отвлечения, а не поучения и умственного напряжения. Хотя сорок – пятьдесят лет назад телевидение тоже развлекало, уровень зрителей оценивался повыше: телепослание ориентировалось на одиннадцатиклассников и даже студентов первого курса вуза.
Что ж делать, люди в подавляющем большинстве ленивы, нелюбопытны и конформистски настроены. Такова их природа, которую телевидение эксплуатирует. Правда, эксплуатируя, усугубляет эти не лучшие человеческие черты.
