Андрей Окулов - В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война
Он дрожащим голосом ответил:
— Чтобы меня не уволили…
На совете, в присутствии всех, я спросил Пушкарева:
— Неужели вы, как Людовик Четырнадцатый, хотите сказать: «НТС — это я»?!
Пушкарев просто ответил:
— Ну, более-менее это так…
Я спросил снова:
— А когда вы приватизировали НТС? Что-то я таких договоров не помню…
Пушкарев обозлился.
— Ну, на таком уровне я не разговариваю…
И отвечать ничего не стал.
В 1981 году я давал присягу служить России в рядах НТС. Но присяги служить лично Пушкареву я не давал. Никаких резолюций о приватизации НТС им лично не было. Все это могло выглядеть просто выпадом, если бы Пушкарев не вел себя как полноценный хозяин организации.
Наследующий день Пушкарев уволил меня. Еще оскалился в своей голливудской улыбке:
— Давайте расставаться!
Я сказал ему, что отвечать ему придется перед стариками, на чье мнение он наплевал.
Пушкарев еще раз повторил, что я хотел просто сесть на место Полудиссидента.
— Это же очевидно…
Другими аргументами он себя не утруждал.
Поначалу я далеко уйти не мог: я жил в квартире на той же лестничной площадке. В ночь после совета у меня прихватило сердце, чего раньше никогда не было. Позже я узнаю из кардиограммы, что у меня был сердечный приступ.
В газете «За Россию» появилась заметка о совете, где было написано, что отзывы стариков о журнале есть «отзывы пожилых людей, оторванных от действительности». Сами отзывы не приводились.
Люди, которых я считал своими, для работы с которыми я вернулся в Россию, оказались ТАКИМИ.
* * *Поначалу я продолжал жить в квартире напротив редакции. Мои друзья, многие из которых вступили в организацию, продолжали собираться. Одна из них сказала:
— Если ты уйдешь отсюда, то здесь ничего не будет. Кто придет общаться с теми людьми, что остались?!
Вскоре на одну из вечеринок пришел московский историк. Я заметил, что он отказывался общаться с Плешивым, который тоже присутствовал. Плешивый чувствовал себя неуютно: он пугливо озирался на Историка и постарался поскорее уйти.
Я удивился, но скоро все выяснилось. Я просто пришел к Историку в гости, и он рассказал мне предысторию.
Оказывается, в начале девяностых годов в Москве собралась группа историков, желающая выпустить альманах, посвященный Белому движению. Возглавлял эту групп историк, входил в нее и Плешивый. Пользуясь отъездом историка, он отнес материалы альманаха в издательство «Посев» и выдал себя за учредителя журнала. Альманах вышел в издательстве, что вызвало возмущение прочих членов группы. Письмо, где были изложены все обстоятельства дела, было отправлено руководству НТС, в Москве и во Франкфурте. Ответа не последовало.
Именно такой сорт' продажных людей устраивал Пушкарева.
Вскоре Пушкарев потребовал, чтобы я съехал с казенной квартиры. Куда мне было деваться? Во Франкфурте у меня уже не было ничего. Слава Богу, мой старый друг, русский немец Август Шульц, приютил меня у себя: он сам снимал комнату неподалеку, на Покровке.
В 1991 году Август служил на Крайнем Севере, на острове Врангеля. Во время путча в Москве он поднял на острове трехцветный флаг. Местное начальство обрадовалось и решило на него донести. Но путч провалился. И эти самые доносчики со слезами уговаривали его пожалеть их! Но это было уже давно…
Поначалу я жил у него, на Покровке, потом снял другую комнату, в той же квартире. Моя старая знакомая предложила мне работу. В кинобизнесе. В фирме «Моствидео», которая занималась выпуском фильмов на видеокассетах.
Я стал редактором-переводчиком в отделе рекламы. Работа мне нравилась. Я перевел шесть фильмов, включая «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика. Написал кучу аннотаций и рецензий. Фирма была дистрибьютором «Уорнер Бразерс» в Голливуде. Я ближе познакомился с работой «фабрики грез».
Меня поразило одно высказывание нового сотрудника:
— Я начинал как комсомольский руководитель. А потом врос в рынок…
Рынок в России действительно складывался особый.
Официальная зарплата в фирме была небольшой. На нее я едва мог бы комнату снимать. Но в течение рабочего дня нас предупреждали:
— Оставайтесь на местах, скоро принесут ОСНОВНУЮ ЗАРПЛАТУ!
По кабинетам ходил человек с мешком, полным денег. Он и раздавал основную зарплату, без расписок.
На эти деньги можно было жить, и неплохо. По тем временам. Зарплата в «Посеве» казалась мне уже смешной.
Но все кончилось очень быстро. Фирма «Моствидео» принадлежала концерну «Киномост» известного олигарха Гусинского. После «спора хозяйствующих субъектов» ее ликвидировали, а всех сотрудников уволили. Мне нужно было срочно искать другую работу. Поначалу это была фирма, которая занималась компьютерными играми. Я перевел несколько. Но в ней все работали без оформления. Обещали одну сумму, платили меньшую. А когда я перевел достаточно, они вдруг заявили, что их качество перевода не устраивает.
Потом знакомые предложили мне работать журналистом на интернет-сайте. Работа была интересной, но, опять-таки, никто не был оформлен официально. В один прекрасный день хозяин сайта просто исчез, оставив нас всех без денег.
Но в Москве знакомства решают все.
Мне сообщили, что в газету «Россия» требуется специалист по международной политике. Я был рад. Газеты была странная: все вперемешку. Скоро я уже делал два раздела: исторический и международный. Они были резко антикоммунистическими. В этой же редакции сидел старый коммунист, который писал статьи по образцу советских пропагандистских изданий семидесятых годов прошлого века.
Постсоветская шизофрения. Но я мог публиковать все материалы НТС. И тираж был несравним с тиражом «Посева».
Жилье я продолжал снимать. Пока эго было приемлемо.
Два раза меня милиция забирала: просроченная регистрация в городе Москве. Феодальная система прописки сохранилась. Мне пришлось в сорок лет получать военный билет: хотя я никогда не служил в армии, оформить прописку без военного билета было нельзя. Нагом еще собирать кучу справок. А когда работать?!
Но даже когда меня милиционеры забирали в отделение, я принципиально не давал взятки. Хотя именно на это они напрашивались. Я сидел в отделении несколько часов, платил штраф в 30 рублей и шел своей дорогой.
Срок действия моего немецкого паспорта кончался: его нужно было продлевать. Но сделать это можно было только в Германии. Я попросил отпуск для поездки во Франкфурт, но главный редактор отказал: газету нужно было делать. Для него это было важнее. Вскоре ситуация в газете начала накаляться. Потом я узнал, что хозяева газеты были недовольны убыточностью издания. Все печатные издания в России, несмотря на отсутствие цензуры, становились убыточными. Интернет и телевидение отнимали читателей у газет и журналов.
В это время проявился хозяин интернет-сайта «Интеллигент.ру», в котором я когда-то работал. Тот самый, что бросил всю команду пару лет назад. Но у меня к тому времени выбора не было: я уволился из газеты и перешел на сайт снова. Тем более, что газету вскоре закроют…
Не стоило доверять тому, кто однажды уже обманул всех.
Работа на сайте поначалу казалась интересной. Но здоровье начало подводить…
В феврале 2006-го был микроинсульт. Из Берлина прилетела мать и вызвала врача. Меня отвезли в больницу. Правая половина тела была парализована. Именно тогда вышло первое издание книги «Холодная гражданская война».
На работе за два месяца ни копейки не заплатили. Хозяин квартиры в хрущевской пятиэтажке, которую я снимал, потребовал за нее пятьсот баксов. Аренда в Москве взлетала в небеса. Работать после инсульта я не мог. Решил уехать к матери в Берлин. Сначала жил на даче у ее редактора, потом уехал в Питер, на дачу к родным. Загранпаспорт ждал с апреля по август 2006 года. Решил, что если когда-нибудь вернусь в Россию, то только если будет своя квартира в Питере.
* * *И что же мне дали 9 лет, проведенных в постсоветской России? Прежде всего, понимание того, что происходит в стране. Просто и быстро перехода от коммунистического режима к нормальной жизни не происходит. Попытка построения коммунистической утопии принесла России десятки миллионов жертв и разорение. Возвращение к нормальной жизни займет еще не одно десятилетие.
Посткоммунизм принес быстрое обогащение людям, которые не имели никакого представления об ответственности за нечаянное богатство. Один из клубов Москвы гордился тем, что в нем стоял унитаз из чистого золота. Наверное, этот золотой унитаз и есть символ этой эпохи.
А что НТС? Алкоголизм Полудиссидента достиг своего апогея. Он спился и умер от цирроза печени, которая просто развалилась. Бог ему судья.
Журнал «Посев» как-то существует. Группа людей еще называет себя НТС. Деятельность их эфемерна. Что-то вроде колхозной самодеятельности. Многие просто присматриваются к остаткам недвижимости организации. Другие пытаются сделать себе имя на том, за что десятки людей отдали свои жизни.
