Эндрю Лоуни - Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды
И верно. Дриберг не потрудился усомниться в изложении событий Бёрджессом, который утверждал, что никогда не был шпионом, бросил пить и наслаждается жизнью в России. Критики не оставили от нее камня на камне, но она принесла Дрибергу весьма неплохое вознаграждение. Это была авторизованная версия, удовлетворившая всех – Бёрджесса, КГБ и МИ-5.
Критика была разной. В «Трибюн» Клод Кокберн, член круга Отто Каца, назвал труд Дриберга «одним из главных политических и журналистских событий десятилетия»[903], а Алан Морхед в «Нью стейтмент» решил, что это «правдоподобное изображение Бёрджесса… хотя оно в конце оставляет нас с чувством бесполезности и незначительности жизни. …Оглядываясь назад и пролистывая эти краткие страницы, кажется, что где-то что-то должно быть упущено. В конце концов, Бёрджесс был интересным человеком, и хочется думать, что он едва ли мог быть настолько тривиальным, как нам описали»[904].
Джон Коннелл в журнале «Тайм энд Тайд» написал: «Это плохая неприятная книга о плохом неприятном человеке. Какими людьми нас считает мистер Дриберг, который продолжает жить и работать среди нас, если нас можно обманывать с помощью умения бойко говорить и правдоподобной тривиальности? …Книга плохо написана, так же плохо скомпонована и изобилует повторами»[905]. А в «Спектейторе» Джон Дэвенпорт, знавший Бёрджесса с Кембриджа, написал, что «этот блестяще скучный памфлет показался мне дочиста отмытым от своей темы. …Невозможно сделать героя нашего времени из такого осла»[906].
Согласно книге Дриберга, не было никакого плана побега до того, как они поднялись на борт судна. «Дональд предложил, чтобы мы поехали в Прагу, потому что там шла ярмарка и туда просто получить визу»[907]. Они сели на парижский экспресс в Ренне, а потом на ночной поезд в Берн, где получили визы в чешском посольстве. «Мы знали, что никто ничего не будет делать до понедельника, но были в шоке, узнав, что из Цюриха в Прагу нет самолета до вторника». Бёрджесс отправился посмотреть на машины, а Маклин лежал в постели и читал Джейн Остин. «Мы оба были в настроении, соответствовавшем романам Джейн Остин». Они обратились в советское посольство в Праге, но реакция была сдержанной. «Очень интересно, но мы должны получить инструкции». Беглецы ждали целую неделю, беспокоясь, что новость об их исчезновении распространится и их начнут искать. В это время они осматривали достопримечательности и читали Джейн Остин[908].
Если верить Бёрджессу, информационное сообщение 7 июня, когда они были еще в Праге, заставило его «сразу ехать в Москву вместе с Дональдом. До этого момента я еще собирался провести отпуск в Италии. В конце концов я сделал то, что должен был, для Дональда, – вывез его за «железный занавес»[909].
По прибытии в Москву их «на пару дней поселили в отеле», потом перевезли на квартиру, где спустя три дня допросили и отправили на полгода в «дремучий провинциальный городок. У нас там были красивые квартиры с видом на реку, но я был там очень несчастлив. Это напоминало Глазго в субботний вечер в девятнадцатом веке»[910].
Бёрджесс стал работать в Издательстве иностранной литературы. Он «давал предложения и старался убедить их переводить и печатать больше разных хороших английских книг». Также он работал на «антифашистский комитет», который «собирал информацию о послевоенных фашистских тенденциях в разных частях света», и на Международное движение сторонников мира. Иногда он консультировал на любые темы, от «Сомерсета Моэма до британской политики в Тринидаде. Можно называть меня английским экспертом широкого профиля»[911].
Он признавался, что скучает по Лондону, Нью-Йорку и друзьям. «Но я привык к одиночеству, и в целом меня все устраивает. Я прочел подавляющее большинство томов «Библиотеки для всех». Я веду очень тихую жизнь». В Лондоне он расходовал большую часть своих средств на алкоголь и сигареты – все это было дешевым в СССР. «Я пью только вино – кавказское белое вино, конечно, если мне удается его достать, и лишь изредка водку, только если болею. Водка – прекрасное лекарство от расстройства желудка»[912].
Он утверждал, что не перестает восхищаться Россией. «Хотя иногда я чувствую себя одиноким и хотел бы поболтать с кем-нибудь из старых друзей. Но здесь мне не хватает неважных вещей. А в Лондоне мне не хватало очень важного – социализма»[913].
Его опубликованный рассказ – только часть истории.
Глава 37. Первые шаги
До сих пор точно не известно, каким именно путем скрылись Бёрджесс и Маклин. Авторы предлагали самые разные маршруты, один из них – в книге «Обмануть обманщиков» (Deceiving the Deceivers) – даже предположил, что их в Нанте ждала субмарина. Роберт Сесил, цитируя частную информацию, утверждает, что они использовали тот же маршрут, что и Мелинда несколькими годами позже, через советскую зону в Австрии, что подтвердил куратор Бёрджесса из КГБ Сергей Хумарьян[914].
Кристофер Эндрю в официальной истории МИ-5 и Модин дают примерно тот же маршрут, что Бёрджесс описал Дрибергу. Маклин и Бёрджесс сели на поезд из Парижа в Женеву, а потом на ночной поезд в Берн, прибывший в пункт назначения в 6 часов утра в воскресенье, 27-го. Они явились в советское посольство, где им дали фальшивые паспорта, по которым они двумя днями позже вылетели в Стокгольм, откуда они перебрались в Прагу, а в начале июня – в Москву[915].
Гай Лидделл в своем дневнике отметил увеличение движения транспорта между Лондоном и Москвой с 25 мая, дня, когда Бёрджесс и Маклин покинули Англию. Двумя или тремя днями позже отмечался рост объема перевозок из Берна, а 4 или 5 июня – из Праги. Вывод – рассказ Бёрджесса в целом точен[916].
В России никто не знал, что делать с агентами, пока Сталин и Берия не приняли решение. Найджел Бёрджесс вспоминал о том, как он был в Москве в 1963 году: «Дональд показал мне большой балкон, расположенный на первом этаже отеля, выходящий на Кремль. Он сказал, что, когда их привезли в Москву, они обедали на этом балконе. Они пили водку до трех часов утра. На них все смотрели, а они продолжали накачиваться алкоголем на балконе. На следующий день Дональд остался в постели из-за ужасного похмелья, а Гай сказал, что пойдет прогуляться. Он заявил, что должен найти бар. Дональд сказал, что они теперь в Москве… А Гай сообщил, что сможет найти бар в любом городе мира. После длительного путешествия по барам его приволокли в отель вечером»[917].
Модин дает аналогичную версию. Он утверждает, что, когда пара прибыла в Москву, власти с ними встретились, пожали руки, выпили хорошего бренди и отослали в Куйбышев – город на Волге, ранее называвшийся Самара[918]. Именно в Куйбышев было эвакуировано советское правительство в 1941 году, когда к Москве подошли немцы. Город был закрыт для иностранцев. Бёрджесс сказал иностранному корреспонденту Джону Миллеру, что их поселили «в маленьком домике, который день и ночь охраняли сотрудники КГБ. Фактически они оказались под домашним арестом. Вскоре начались допросы. Только тогда беглые дипломаты поняли, что хозяева подозревают в них двойных агентов. Поэтому их пытались расколоть…»[919]
Это подтверждает Сергей Хумарьян, которому тогда было чуть больше двадцати лет. Он охранял англичан, а в зрелом возрасте стал директором музея КГБ в Самаре. Он сказал, что оба англичанина сначала жили в одной квартире, а когда приехала семья Маклина, их поселили на одном этаже в многоквартирном доме[920]. Через какое-то время допросы закончились. Бёрджессу пришлось «многое вспомнить, добавить новую информацию, дать комментарии к документам, разъяснить информацию, переданную Кембриджской пятеркой в Советский Союз. Из Москвы часто приезжали агенты КГБ, чтобы поработать с ним. …Он много пил. И мог в одиночестве гулять часами. Самара в то время не была очень уж привлекательной. Это определенно был не тот город, в котором было бы приятно проводить время»[921].
Мужчины получили новые имена. Маклин стал Марком Петровичем Фрэзером (в честь шотландского антрополога Джеймса Фрэзера), а Бёрджесс – Джимом (в честь его старого кембриджского приятеля Джима Лиса) Андреевичем (в честь персонажа «Войны и мира») Элиота (в честь его любимого Джорджа Элиота)[922]. Пока Маклин учил язык и начал работать в Институте лингвистики, Бёрджесс, не продвинувшийся дальше «кухонного русского», читал и пил дешевое спиртное.
Как долго они находились там, точно не известно. Многие авторы приняли на веру заявление Бёрджесса Тому Дрибергу о том, что они жили в Самаре около шести месяцев. Однако представляется очевидным, что они находились там по крайней мере до смерти Сталина, а может быть, и после нее. Вероятнее всего, их привезли в Москву только накануне пресс-конференции в феврале 1956 года. Согласно русскому интернет-проекту, они пробыли в Куйбышеве до 1954 года[923].
Позже Бёрджесс рассказал Стивену Спендеру, что Куйбышев – «ужасный город, и ситуация еще более ухудшилась, когда Берия, желая завоевать популярность после смерти Сталина, освободил 80 % заключенных в России. Куйбышев наводнили преступники всех мастей. Вот как я лишился зуба. Я спокойно шел по улице, когда какому-то головорезу приглянулись мои часы, и он отправил меня в нокаут». Зуб заменили новым – из нержавеющей стали, – и он неизменно смущал тех, кто встречался с Бёрджессом впервые[924].
