Валерий Карышев - Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха
Я был очень удивлен и сказал, что я все документы подписал, но спорить не стал и поехал, тем более что у меня были неплохие отношения с прокурором.
Прокурор приветливо встретил меня. Я подписал две страницы, которые, на мой взгляд, никакого существенного значения не имели, и уже хотел уйти, когда неожиданно прокурор остановил меня и стал говорить на довольно отвлеченные темы.
Я догадывался, что он зачем-то тянет время. Действительно, неожиданно дверь открылась и вошел «переводчик»-фээсбэшник. Он сделал удивленное лицо, как будто не ожидал встретить меня здесь, и поздоровался. Я понял, что вызов в прокуратуру был предлогом…
Фээсбэшник стал интересоваться, как идут дела, какая у нас позиция в ведении этого дела. Я стал давать ему уклончивые ответы, не открывая нашу позицию. Вдруг фээсбэшник сказал:
— А у вас что, проблемы недавно возникли с украденными документами?
Я был очень удивлен. Действительно у меня недавно вытащили из кармана бумажник. Естественно, я понимал, что если мой телефон прослушивается, то фээсбэшник знал об этой пропаже. А может быть, это его люди незаконно изъяли у меня документы?
Фээсбэшник поинтересовался, каким образом я собираюсь восстанавливать свое водительское удостоверение. Я посетовал, что это трудно, что нужно заново сдавать экзамены. Тогда он предложил мне свою помощь.
— Хотите, мы вам поможем восстановить документы?
— Каким образом?
— Подключим к какому-нибудь уголовному делу, и вам документы будут восстановлены автоматом.
Немного помолчав, я сказал:
— Тогда, вероятно, вам нужна какая-то информация от меня? Не просто же так вы будете какому-то адвокату документы восстанавливать?
Фээсбэшник улыбнулся и сказал:
— Да, действительно, нам нужна кое-какая информация, чистые пустяки.
Мне стало любопытно, что же им от меня нужно.
— Мы вам только одну фотографию покажем, а вы нам скажете, он это или не он.
— Что за фотография?
— А вот, — и он вытащил несколько фотографий. На всех были изображены незнакомые грузины, но на одной я увидел президента Гамсахурдиа, а рядом с ним стоял Томаз.
Фээсбэшник спросил:
— Скажите, вот с этими людьми вы никогда не встречались, особенно в обществе Майи или ее отца?
Неужели действительно за мной следят? Да нет, наверное, просто телефоны прослушиваются, и они знают, что мне звонит Майя, что я с ней контактирую.
Я отрицательно покачал головой.
— Нет, ни с кем из них я не встречался. — И тут же поинтересовался: — А что, эти мужчины представляют какую-то угрозу для России?
— Да нет, — улыбнулся фээсбэшник, — никакой угрозы они не представляют. Это бывшее окружение Гамсахурдиа. Их наши грузинские коллеги разыскивают.
— Да? — удивился я.
— Особенно этого, — и он показал на Томаза. — Это бывший заместитель руководителя «Мхедриони». У нас есть данные, что он в России, точнее, в Москве.
Но я снова покачал головой и сказал, что ничем помочь не могу.
— Ну ничего, ничего! — сказал фээсбэшник.
— Ну что, — улыбнулся я, — теперь, наверное, у вас ко мне интерес пропал? Вы не поможете мне восстановить водительское удостоверение?
— Нет, напротив, раз мы обещали, мы все выполним.
Действительно, вскоре я получил водительское удостоверение.
Приближался суд. Перед судом мне позвонила Майя и попросила о встрече. Я встретился с ней. Она сказала, что на суд прийти не может, но хотела бы подъехать и посмотреть издалека, как повезут Георгия. Я стал убеждать ее, что она не увидит его, так как машина, на которой привозят заключенных, заезжает во внутренний двор суда, куда не пускают посторонних, и никто никогда не видит, как людей выводят из машины.
Но Майя настаивала, что она подъедет за полчаса до начала суда.
В тот день, когда должен был состояться суд, я приехал на полчаса раньше. Я обратил внимание, что уже приехали практически все адвокаты, многочисленное семейство Георгия почти в полном составе и чуть позже — потерпевший. Его привезли под усиленной охраной на черной «Волге» руоповцы. Вероятно, угроза для потерпевшего была реальной, поэтому правоохранительные органы и приняли такие серьезные меры предосторожности.
Когда я подъехал к зданию суда, то обратил внимание, что Майи около здания не было. Вдруг я заметил, что черный «шестисотый» «Мерседес» с двумя мощными антеннами помигал мне фарами. Я подъехал ближе. Из «Мерседеса» вышла Майя. Я увидел, что в машине сидели еще какие-то люди, но стекла были тонированными, и через них не было видно, сколько человек сидит в салоне и кто это. Я вопросительно взглянул на Майю, как бы спрашивая, что это за люди.
— Это мои близкие друзья, — ответила она и стала говорить, как она сильно волнуется, что ей очень хочется пойти на судебное заседание, но она не может этого сделать — на суд приехали не только близкие, но и дальние родственники Георгия.
Неожиданно она сказала:
— А вы бы не могли взять вот эту ручку и положить ее в нагрудный карман?
— Для чего? — поинтересовался я.
— Просто Георгий знает эту ручку, и мы с ним заранее договорились, что это будет условным знаком, что я нахожусь рядом.
Я прекрасно понимал, что скорее всего это никакой не условный знак, а ручка является радиопередатчиком, с помощью которого будет осуществляться трансляция в «Мерседес», стоящий недалеко от суда. В конце концов, заседание открытое, и любой человек может свободно пройти в зал и слушать. Поэтому я сказал:
— Хорошо, я это сделаю.
— Вот так прикрепите ее, — Майя прикрепила ручку сама.
Издалека Георгий никак не мог разглядеть, есть у меня в кармане ручка или нет. Ясно было, что это просто предлог. Но я сделал вид, что ничего не понял.
Затем начался суд. Действительно, родственники Георгия приехали почти в полном составе — человек тридцать. Я сразу поймал на себе враждебные взгляды. Ко мне подошел дядя Георгия и стал интересоваться, кто пригласил меня в дело. Я хотел было сослаться на своего коллегу-адвоката, но с удивлением заметил, что того нет в зале, и понял, что он не будет принимать участие в процессе. Другие адвокаты не были знакомы со мной, как и я с ними. Я попал в странное положение. Если я скажу, что меня пригласила Майя, я подведу ее. Тогда я решил ответить просто.
— Вы спросите самого Георгия, — сказал я, прекрасно зная, что они не имеют такой возможности, так как он находится под охраной конвоя.
Дядя понял, что от меня ничего не добьешься, и недовольный отошел.
— Собственно, если хотите, я могу и не принимать участие в этом процессе, — сказал я ему вслед.
Дядя повернулся и сказал:
— Это было бы лучше.
— Только сначала я должен спросить согласия у своего клиента. Если он велит мне не участвовать в процессе — ради бога, я готов.
Я понял, что произошла утечка информации. А может быть, родственники Георгия догадывались, с кем я связан, потому что единственной причиной препятствия их моему участию в процессе было, конечно, то, что я связан с Майей.
Вначале суд проходил в достаточно плохом для нас варианте, то есть обвинение выдвинуло все козыри против Георгия, что он являлся бандитом, руководителем преступного сообщества, что его цель — незаконное похищение людей с последующим вымогательством крупных сумм денег и так далее. Затем стали выступать свидетели, Георгий и его защита.
Георгий стал говорить, что как вор в законе он не имеет права сам исполнять преступления, носить оружие, пытать или похищать людей. Он может только давать указания или являться кем-то вроде арбитра, но сам, по всем понятиям воровской жизни, совершать такие преступления не может. Я видел, что Георгий выбрал правильную позицию. Она была наиболее реальной. Зачем говорить, что он не осуществлял этого преступления, когда проще сделать так, что он не мог совершить этого преступления в принципе.
Когда очередь дошла до моих статей, то я без труда сумел убедить суд в том, что Георгий не мог в помещении московского РУОПа, находясь в наручниках, под непрестанным наблюдением оперативных работников, оказать им какое-то сопротивление. К тому же милиционер, который был тогда дежурным на проходной, дал желательные для нас показания.
Наконец наступил заключительный, четвертый, день суда. Судья зашел в тупик. После совещания суд вынес такое постановление: в связи с тем, что образовались многие процессуальные «дырки», а также обвинение не представило в полном объеме всех доказательств причастности Георгия к преступлениям, дело направить на доследование. Но все ходатайства защиты о том, чтобы изменить Георгию меру пресечения, были судом полностью отвергнуты.
Но это для нас все же была победа.
Прошло немного времени. Я продолжал выполнять поручения Майи. Суд собрался на второе заседание. Тогда нам удалось многое. Во-первых, мы сумели вывести из-под обвинения и добиться прекращения дела в отношении знакомых и друзей Георгия, доказать их непричастность к факту хищения, поскольку двое имели железное алиби — один в это время находился в институте, а другой был в другом городе.
