Юрий Удовенко - Агенты России
Хайрулин, прочитав эти строки, с иронией отметил:
— А судьи кто?!!! Летом 2005 года Гусляков с операми задержал с поличным Гарипова Ленара за вымогательство денег у Сошниковой Ксении. Гарипов потом похвалялся, что отдал ментам 30 000 рублей за развал уголовного дела. Вот об этом сыщики почему-то умолчали..
***Немного помолчав, Хайруллин продолжил:
— С учётом моего активного участия в раскрытии преступлений направили меня отбывать наказание подальше от Татарии, в ИК-14, в посёлок Тагучин Новосибирской области.
В период пребывания под стражей и на этапах мне стало известно, что группа Медведского откупилась — прокурорам отдали денег и изъятые ценности (иконы, ювелирные изделия и пр.), Митяеву подарили машину.
Из материалов уголовного дела: Медведский Юрий Иванович, родился 26.02.1964 г., убит 06.09.2002 г. (по свидетельству соседей сожжен дотла в автомобиле, хоронили пепел). 03.09.1998 г. Лениногорским городским судом по ч.1 ст.222 УК РФ[391] приговорён к штрафу в размере 300 руб. Обвинялся по уголовному делу № 36–29 в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.222 УК РФ. Уголовное преследование прекращено 25.05.2004 г. в связи со смертью обвиняемого.
В ИК-14 на агентурную связь я был принят опером Александром Сергеевичем, которому и рассказал обо всём. Опер посоветовал обратиться к начальнику отдела по превентивному пресечению деятельности преступных объединений ФСБ России генерал-майору Хохолькову Евгению Васильевичу. Я согласился и в оперском кабинете написал обстоятельное письмо указанному столпу государственной безопасности.
Вскорости Новосибирский чекист часа четыре мытарил меня, выясняя: откуда мне известно о существовании указанного подразделения ФСБ. Сергеича я не выдал, сослался на случайного попутчика по этапу. На следующий день контрразведчик подробно опросил меня обо всех татарских делах. На прощание чекист сказал, что ни Хохолькова, ни отдела с таким названием в ФСБ России не существует. Чем закончилась эта история — точно не знаю.
Летом 2000 года меня перевели в ИК-21 в посёлок Горный Новосибирской области. Там я от сотрудничества отказался в связи с неприязненными отношениями с заместителем начальника по безопасности и оперативной работе Борисом Филипповичем Зыковым. Суть конфликта — администрация требовала информацию о нарушениях, совершаемых осужденными, а сама нещадно нарушала их законные права.
В процессе этого конфликта с администрацией ИК-21 вербовочное предложение мне сделал заместитель начальника управления «Б» УФСИН РФ по Новосибирской области Сергей Анатольевич (официально представлявшийся инспектором управления безопасности УФСИН по НСО), который боролся с коррупцией и организованной преступностью в системе ФСИН. Сотрудничать я согласился, избрав псевдоним «Артём».
В 2001 году, после того, как поставленные Сергеем Анатольевичем задачи по вскрытию фактов коррупции были выполнены (начальника оперативного отдела посадили, начальника ИК-21 уволили и поменяли практически всё руководство колонии), меня этапировали в ИК-15 в посёлок Табулга Новосибирской области, где я был «двойным» агентом: состоял на связи одновременно и у старшего опера ИК-15 Пенигина Сергея Викторовича, которого информировал о преступлениях, совершённых осужденными на воле, и у Сергея Анатольевича, которому сообщал о выкрутасах администрации. За месяц собрал информацию об обстановке в ИК-15, о злоупотреблениях администрации и источниках их незаконных доходов. В результате начальника ИК-15 уволили.
Из агентурной деятельности я извлёк и личную выгоду: смотрящие за ИК-15 — новосибирские положенцы «Бобёр» и «Трактор» (Александр Иванович) — поставили меня смотрящим за барыгами, то есть осужденными, торговавшими нелегально алкоголем, сигаретами и прочей мелочью. Я следил, чтобы барыги не обманывали сидельцев и барыг никто не обижал.
***Из мест не столь отдалённых я освободился 01 июня 2004 года по отбытию срока наказания. Вернулся в родной Менделеевск с твёрдым убеждением от криминала держаться подальше, зарабатывая на жизнь честным трудом. Стал искать работу. Обсуждение трудового договора заканчивалось, как только потенциальные работодатели узнавали мою биографию. После пары-тройки таких собеседований решил поискать счастья в агентстве по трудоустройству. И знаете — нашёл!
В агентстве за информацию о наличии рабочих мест попросили денег. С финансами было туго, а вот такая постановка вопроса зародила надежду найти своё место под Солнцем. У юристов я выяснил, что информационные услуги законом не запрещены, а стало быть, разрешены.
И вот я индивидуальный предприниматель: учредитель и руководитель «Регионального информационного центра «Виктория», оказывающего услуги населению по трудоустройству и приторговывающий прочими полезными для жизни сведениями.
Офис мой располагался рядом с домом, в магазине «Нур». Предпринимательство моё сводилось к тому, что в различных организациях я получал официальные справки о вакансиях и размещал эти сведения в средствах массовой информации. Ко мне обращались ищущие работу люди. Я составлял на них анкеты, которые направлял потенциальному работодателю. Если претендент отвечал предъявляемым требованиям — с клиентом заключался договор, по которому я предоставлял информацию о работодателе (должность, режим работы, размер зарплаты, номер телефона отдела кадров, ориентировочную дату прибытия на работу), а клиент оплачивал мои услуги, стоимость которых зависела от моих затрат.
Бизнес процветал, появились деньги. В месяц я зарабатывал около двух тысяч долларов, для меня это были огромные деньжищи.
Как известно, успешный бизнес требует простора. Летом 2005 года я перенёс свою предпринимательскую активность в Набережные Челны. Офис открыл в деловом центре посёлка ГЭС по адресу 5/17, дал рекламу, и работа закипела.
Но на всякую бочку мёда (то есть 100 довольных клиентов) найдётся ложка дёгтя (то есть претензия). Ко мне в офис буквально ворвались трое очень недовольных клиентов, стали обвинять меня в том, что работодатель, которому я их рекомендовал, отказался их трудоустраивать. В этой связи они требовали вернуть им деньги, уплаченные за информацию. Обсуждение претензий из бытовой плоскости было перенесено в правовую. Клиенты обратились в милицию с заявлениями о привлечении меня к ответственности за мошенничество. Я, соответственно, подал
встречное заявление о привлечении их к ответственности за учинённое в офисе хулиганство.
Принявший заявления исполняющий обязанности начальника ОБЭП[392] Комсомольского ОВД майор милиции Минеев Александр Николаевич поручил оперуполномоченному Микрокову Сергею Геннадьевичу разобраться по существу обращений. Последний обязал меня явкой на следующий день.
В назначенное время я вошёл в кабинет Микрюкова. Сергей Геннадьевич без всяких увертюр напомнил о четырёх моих судимостях и, не мудрствуя лукаво, предложил написать чистосердечное признание, чтоб облегчить наказание… Не обращая особого внимания на мои возражения, Сергей Геннадьевич бодренько написал от моего имени объяснение, расставив в нём свои акценты. Как ни крути, а выходило, что я создал мошенническую схему и «кидал» народ направо и налево.
Я, естественно, отказывался подписывать эту ахинею, поясняя, что горе-работяг не приняли на работу, так как в отдел кадров рекомендованной мною московской фирмы они обратились в состоянии остаточного алкогольного опьянения.
Часа через два в наши препирательства вмешался Минеев. Естественно, он занял сторону своего подчинённого. Часа два милиционеры добивались моей подписи под их опусом. Моё упорство взвинтило оппонентов. Александр Николаевич, выматеревшись в сердцах, приказал Микрюкову оформить протокол моего задержания в качестве подозреваемого, сказав при этом, что он пошёл в дежурку договариваться о водворении меня в камеру.
Сергей Геннадьевич добросовестно исполнил указание: составил и дал мне на подпись протоколы задержания и отказа от дачи объяснения по ст.51 Конституции России.[393] После оформления этих документов Сергей Геннадьевич предложил мне снять часы, а также выложить содержимое карманов на стол. Рядом с часами я положил сотовый телефон и деньги, порядка 10 000 рублей.
Микрюков взял деньги для того, чтобы пересчитать их. Купюры подействовали на Сергея Геннадьевича завораживающе. Казалось, что во всём мире нет силы, способной заставить милиционера выпустить деньги из рук.
Аура Микрюкова изменилась, и, несколько замявшись, он вкрадчиво пробормотал: «… всё можно решить. у сотрудницы сегодня день рождения, а денег на подарок у милиционеров нету.».
Эту недосказанность прервал вошедший в кабинет Минеев. С порога Александр Николаевич раздосадованно посетовал: «… в Комсомольском ОВД все камеры забиты. Так что придётся отправлять в ИВС УВД, где для таких, как ты, — ткнув пальцем меня в грудь, — места всегда найдутся!».
