В. Воронов - Служба
Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать (!!!). Они заявили, что Германия имеет против СССР 9 армейских корпусов, состоящих из 150 дивизий… Стратегическая схема будет взята из опыта войны против Польши».[13]
Апокриф пишет о 9 армиях, а Зорге-то — о 9 корпусах, ничего себе разница! Выходит, в немецком корпусе по 15–16 дивизий?! Первая реакция профессионалов-военных на такой откровенный ляп естественна. Резолюция начальника Разведупра предельно конкретна: «Запросить Рамзая. «На № 125. Уточните — корпусов или армий. Если корпусов, то не вяжется с понятием корпуса».[14] Это, уже не говоря о том, что сами сообщения туманны и противоречивы по сути, они не дают четкий ответы, а еще больше запутывают ситуацию: так будет война или все же «может миновать»?! Да еще и какие-то сев, сырьевая база — военные оперируют иными категориями.
Или вот еще: «Риббентроп заверил посла Отта в том, что Германия совершит нападение на Советский Союз во второй половине июня. Это не подлежит сомнению. Отт на девяносто пять процентов уверен, что война вот-вот начнется. Я лично вижу подтверждение тому в следующем: технический персонал германских воздушных сил получил приказание немедленно покинуть Японию и возвратиться в Берлин; военному атташе запрещено посылать важные сообщения через СССР».[15] Эту телеграмму все издания цитируют уже свыше тридцати лет. Но вот как выглядит настоящая: «Берлин (не Риббентроп! — авт.) информировал Отт, что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 % уверен, что война начнется (а не «вот-вот начнется»! — авт.). Косвенные доказательства, которые я вижу к этому в настоящее время, таковы:
Технический департамент германских воздушных сил в моем городе получил указание вскоре (не «немедленно»! — авт.) возвратиться. Отт потребовал от ВАТ [военного атташе], чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР… Причины для германского выступления: существование мощной Красной Армии не дает возможности Германии расширить войну в Африке, потому что Германия должна держать крупную армию в Восточной Европе. Для того, чтобы ликвидировать полностью всякую опасность со стороны СССР, Красная Армия должна быть отогнана возможно скорее. Так заявил Отт».[16] М-м-да, Голиков, должно быть, крепко почесал свой бритый затылок: «Вот, теперь мы им еще и в Африке мешаем?! Бред!»
Что там еще про 22 июня? «Военный атташе Шолл заявил: следует ожидать со стороны немцев фланговых и обходных маневров и стремления окружить и изолировать отдельные группы. Война начнется 22 июня 1941 года».[17] Потом опять: «Повторяю: 9 армий из 150 немецких дивизий совершат нападение на советскую границу 22 июня! Рамзай». «Радиограмму с последним предупреждением, — утверждает официоз, — Клаузен передал 17 июня».[18]
Да ничего подобного, даже следов подобных телеграмм в архивах нет! А рассекреченная версия совсем иная, причем без того пламенного пафоса, каковой совсем не свойствен стилю Зорге. В шифровках Зорге нет правильной даты, поскольку… ее вообще никто не знал — ни в германском посольстве, ни в японских правительственных кругах, не мог ее знать и Зорге.
Те же шифровки в документах ГРУ выглядят иначе: «Ожидание начала германо-советской войны базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина, откуда он выехал 3 мая… В беседе с Шоллом я установил, что немцев, в вопросе об выступлении против Красной Армии, привлекает факт большой тактической ошибки, которую по заявлению Шолла, сделал СССР.
Согласно немецкой точке зрения тот факт, что оборонительная линия СССР расположена, в основном, против немецких линий без больших ответвлений составляет величайшую ошибку. Она поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении. Шолл заявил, что наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии».[19] И где тут про 22 июня?
А даже, если и было (ну, положим, отчего-то не хотят публиковать ту историческую радиограмму, бывает), подсчитайте, сколько сроков и дат нападения называл Зорге Центру? То какой-то абстрактный май 1941-го, то конец мая, то «после вторжения в Англию», то вторая половина июня, то 15 июня, то «после сева», то «опасность может миновать», то «война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня», то война «неизбежна»… Чему прикажете верить? Помните про мальчика, который столько раз кричал «Волки, волки!», что когда волки появились на самом деле, ему никто не поверил — похоже?
Кстати, конкретные и уточняющие запросы Рамзай порой просто игнорировал. Чем приводил своих шефов в бешенство. Вот пример: 3 июля 1941-го он отвечает: «Теперь уже поздно Вам отвечать на вопрос в отношении удара левым флангом и некоторых тактических ошибок».[20] А когда его об этом просили?! Вот разъяренный Голиков и пишет на той шифровке: «Доложите, сколько времени он не давал ответа на наше требование о левом фланге и саму телеграмму».[21]
И так постоянно: ляп на ляпе, точная информация перемежается с какими-то слухами из серии ОБС — «одна бабка сказала». Как бы вы поступили на месте начальника Разведупра, зная, что очень и очень многие другие сообщения специального агента Рамзая не только не отличались точностью и достоверностью, но были откровенным сливом дезы?
К примеру, уже после начала войны, 14 сентября, он со ссылкой на морского атташе сообщает: «Очередное большое наступление немцев будет направлено на Кавказ через реку Днепр… Бои около Ленинграда и Москвы являются более или менее для показа, а главная атака должна быть на Кавказ».[22] Ох, если бы поверили, не миновать беды!
Конечно, у Зорге были шикарные источники: сам посол Ойген Отт, военный атташе, советник японского премьера… Но на точности сведений о Германии это никак не сказывается: они абстрактны, расплывчаты, неконкретны, порой это не информация, а собственная аналитика Рамзая. Анализ, конечно, прекрасно, но всегда и во всех спецслужбах от своих источников ждут не потока сознания, а только одного: имена, явки, фамилии…
Радист Зорге, Макс Клаузен, вспоминал, как они получили шифровку из Москвы: «Мы сомневаемся в достоверности вашей информации». И Зорге завопил: «Как эти недоумки могут игнорировать наше донесение?!».[23] Любовница Рамзая, Мияко Ханако, вспоминает, что после таких нежных диалогов с Центром Зорге, как правило, зверски напивался и занимался сексом с ней особо яростно. А потом плакал и жаловался: «Я так одинок!».[24]
А вот известная реакция Сталина на сообщения Зорге: после доклада очередной шифровки из Токио об очередной дате немецкого нападения Сталин в гневе рявкнул, что это «просто засранец, который там, в Японии, занимается лишь своими маленькими фабриками и проводит все время в борделях!».[25]
Последнее, между прочим, совершенно соответствовало действительности: из злачных мест спецагент буквально не вылезал — кабаки, бордели, перманентные пьяные гонки на мотоцикле по ночному Токио, непрестанные драки.[26] Так что стоит ли обижаться на Центр, который делал известную поправку на все это при оценке информации?
Но куда интереснее изумительная проговорка знавшего Рамзая нашего разведчика Якова Бронина: «Когда Отт был еще военным атташе, Зорге иногда помогал ему также в шифровке телеграмм, узнав таким образом тайну германского шифра».[27] Коды, шифры? Да не может быть, в любой спецслужбе шифровальное дело, шифровальная комната — святая святых, туда просто не могут пустить постороннего! Значит… Да, да, он не был посторонним, поскольку работал на абвер. Так что Зорге не верили по очень веской причине: он был… двойным агентом! Что, не вяжется с сусальным образом? Потому и молчали в тряпочку.
Впервые об этом написал Вальтер Шелленберг, шефа политической разведки СД: Зорге вербанули и тот «сообщил нам оценку общего положения, согласно которой он считал вступление Японии в тройственный пакт всего лишь политической манипуляцией, не имеющей для Германии никакого реального военного значения. После начала войны с Россией он также указал на то, что Япония ни при каких обстоятельствах не нарушит пакта о ненападении, заключенного с Россией; война в Китае, по его утверждению, предъявляет колоссальные требования к военному потенциалу Японии».[28]
Но Шелленберг получал объедки с барского стола, с абвером у Зорге отношения были лучше. И об этих связях с германскими секретными службами Центр знал, поскольку сам и санкционировал превращение Зорге в агента-двойника. Вот что вспоминает об этом Судоплатов: «Трагедия ЗОРГЕ в том, что он с санкции АРТУЗОВА, УРИЦКОГО, БЕРЗИНА, КАРИНА, БОРОВИЧА (его офицер связи) сотрудничал с немецкой разведкой в Японии. Это ставило его в положение неполного доверия».[29] Если же точнее, то полного недоверия, «поскольку такого рода спецагентам традиционно не доверяют и регулярно перепроверяют во всех спецслужбах».[30]
