Василий Окулов - Явка до востребования
В то же время власти стали уделять больше внимания военно-патриотической работе с молодежью: по всей стране создавались стрелковые клубы и кружки, строились стрельбища, частные и государственные тиры. Теперь их многие тысячи. Стрельба объявлена народным спортом. Национальные и региональные соревнования по стрельбе из пистолета или штурмовой винтовки проходят всегда при массовом скоплении народа.
Стоит отметить такой интересный факт: Швейцария — единственная в мире страна, в которой министр обороны отвечает не только за безопасность страны, но и за физическую — спортивную — подготовку ее населения. На Министерство обороны возложена подготовка спортсменов к международным соревнованиям, олимпиадам и пр.
Наряду с указанными мерами были введены драконовские меры наказания для любителей выпить «лишнего». Появление человека, независимо от его социального положения, на улице или в любом общественном месте в состоянии даже легкого опьянения сурово наказывалось, в первую очередь штрафами — и немалыми — в административном порядке. А серьезное правонарушение, совершенное в состоянии алкогольного опьянения, влекло за собой уголовную ответственность. В борьбе с пьянством активную роль играли средства массовой информации.
Вес это дало свои плоды. С пьянством там борются вес. Любой швейцарец, увидев на улице пьяного, подходит к телефону-автомату и сообщает об этом в полицию, указав место, где находится пьяный. Туг же его сигнал передается патрульным полицейским машинам, и в считаные минуты «правонарушитель» оказывается в полицейском участке. И горе ему, если он кричал, громко пел, ругался или оказал сопротивление полиции при задержании.
В тот день, когда мы разговаривали с комиссаром, на 190 тысяч жителей Женевы было, по его словам, 11 тысяч маломерных парусных и моторных судов. Один легковой автомобиль — на 3–4 человека. Работали 17 городских плавательных бассейнов, не считая водноспортивных комплексов университета и крупных предприятий. Каждое среднее учебное заведение имело свои спортзалы, различного вида спортивные снаряды и тренажеры, установленные во дворе.
Швейцария — «трезвая» страна. За почти шестилетнее пребывание там я видел на улице всего 5 пьяных мужчин. И вес они были… советскими гражданами.
Вспоминаю, в этой связи, историю, которая случилась с советским гражданином, да не простым смертным, а в ранге заместителя министра.
В 00.30 дежурный пограничник докладывает, что мне звонят из Управления полиции города. Беру, без восторга, разумеется, трубку и слышу: «Патрульной машиной в городе подобран советский гражданин. У него дипломатический паспорт. Разговаривать с нами на английском языке отказывается. Мы можем оставить его до утра, место найдем, но не слишком комфортабельное, а ваш соотечественник, судя по внешнему виду, привык к удобствам. Если приедете, отдадим его вам. Решайте сами», — закончил полицейский. Вызываю машину, одеваюсь и еду.
Вхожу в вестибюль здания полиции. В окружении двух полицейских в форме и двух штатских стоит элегантно одетый мужчина среднего роста лет 50–55. Среди полицейских находился мой добрый знакомый М.К. «Доброй ночи, господа! В чём дело?» — обратился я к присутствующим. Задержанный явно обрадовался моему приходу. М.К. рассказал, что патрульные нашли задержанного за городом. Он, чтобы не упасть, обнимал столб электроосвещения. Показал полицейским, не выпуская из рук, дипломатический паспорт. Вел себя достойно. Не оказывая сопротивления, сел в машину. Полицейским показалось, что он даже обрадовался их появлению.
Выслушав инспектора, я поблагодарил полицейских за проявленную заботу о соотечественнике. Обратившись к задержанному, назвал себя и сказал, что едем в Представительство. На лице его появилась улыбка:
— Скажите им, что они хорошие ребята! Гуд бай, сеньоры! — Он поднял вверх руку, приветливо помахал и притопнул ногой. Полицейские весело рассмеялись.
В матине я спросил:
— Кто вы?
— Я все вам расскажу в Представительстве, — был ответ.
В кабинете он молча вручил мне паспорт. Это был человек, действительно привыкший к комфорту. Я не был знаком с ним лично, но слышал о нем много, и только хорошее.
— Рассказывайте, Иван Ильич, что произошло с вами.
— Дайте мне пистолет, я застрелюсь!
— Пистолет я бы вам нашел, только вот нужды стреляться не вижу. Лучше давайте разберемся спокойно. Что случилось?
— Случилось непоправимое. Я коммунист. В партию вступил на фронте. Дважды был ранен. Воевал честно и честно трудился, а за границей попал в полицию, как какой-нибудь алкоголик. Как я буду после этого в глаза людям смотреть, что я скажу жене и детям? — Говорил он искренне и, как честный человек, действительно страдал.
— Успокойтесь, Иван Ильич. Ничего страшного в том, что произошло с вами, я не вижу. Выпили, так ведь это с любым может случиться.
И он рассказал: утром на аэродроме его встретил первый секретарь Представительства С. Днем они работали, а вечером С. пригласил его домой на ужин. После ужина он пошел в отель, но в темноте ушел в другую сторону. Поняв это, сел в такси и назвал шоферу отель. Может, шофер его не понял, или недобросовестным человеком оказался, только они выехали за город. Тут Иван Ильич попросил остановиться. Выйдя из машины, прислонился к столбу и стал думать: «Как быть дальше?» Через несколько минут подошла полицейская машина. Полицейские были корректны. В полиции дали ему щетку костюм почистить. «Столбы в Женеве, оказывается, не каждый день моют, пиджак у меня с одной стороны был серым», — тут он первый раз улыбнулся.
— Иван Ильич, я о вас много хорошего слышал, а сегодня и лично познакомился, чему искренне рад. Дежурный проводит вас в нашу гостиницу. Отдохните, а утром напишете объяснение по поводу случившегося, и в 9.00 приходите ко мне. Пишите все, как вы мне рассказали, а потом зайдем к Зое Васильевне. Все будет в порядке. Не переживайте.
Он встал и пошел к двери, но вдруг обернулся и спросил:
— Скажите, мне показалось или действительно при въезде в Представительство я видел мужчину в куртке с большим меховым воротником и с автоматом на груди?
— Да, это был дежурный пограничник. Ночь прохладная, вот он и надел куртку. А автомат — табельное оружие на ночном дежурстве.
— Слава Богу, я испугался, уж не белая ли, думаю, горячка у меня.
Основания для переживаний у Ивана Ильича были, и весьма основательные. Достаточно было телеграммы посла в МИД СССР или в ЦК КПСС о том, что номенклатурный работник был найден местной полицией за городом в состоянии алкогольного опьянения и доставлен в управление полиции, как карьера его оказалась бы под вопросом. Поэтому с утра я еще раз переговорил с М.К. У полиции претензий к ночному гостю не было. Потом выслушал и выругал С., отпустившего гостя одного в отель, и пошёл к представителю.
Рассказав Зое Васильевне о происшествии с Иваном Ильичом и все, что знал о нем, сказал, что его нужно защитить от вышестоящих руководителей. Зоя Васильевна со мной согласилась и спросила: «А как?» В ответ я предложил такой вариант: выслушать Ивана Ильича, получить его письменное объяснение о случившемся. В МИД об этом ничего не сообщать, поскольку представитель не обязан этого делать, тем более что Иван Ильич — сотрудник другого ведомства. Я же, хочу того или нет, обязан информировать свое руководство о всех фактах задержания местными силовыми структурами советских граждан. И если у кого-то там возникнут по этому делу вопросы к представителю, Зоя Васильевна может сказать, что, по ее мнению, достаточно было по этому делу информации «соседей». Мы в своем сообщении скажем, что проведенной проверкой изложенные Иваном Ильичом сведения о его задержании полицией полностью подтверждались, что он вел себя достойно и претензий ни у посла, ни у нас, ни у полиции к нему нет, и информировать по этому делу другие органы полагаем нецелесообразным. «Уж очень не хочется ставить заслуженного и достойного человека в неудобное положение», — сказал я в заключение. Зоя Васильевна согласилась.
Беседа у представителя прошла, можно сказать, в «атмосфере дружбы и взаимопонимания».
Иван Ильич еще много раз бывал в Женеве, и всякий раз мне первому наносил визит. Лет в 70 он ушел на пенсию и до сих пор трудится, только теперь на ниве преподавательской.
Почему в данном случае полиция так деликатно обошлась с пьяным иностранцем? Ответ на этот вопрос мне дал комиссар полиции: «Потому, что он достойно вел себя. У полицейских собачий нюх, как на плохих, так и на хороших людей. Они поняли, что перед ними порядочный человек, где-то случайно перебравший. И, главное, пожалуй, его принадлежность к вашему Представительству. В Женеве знают, любят и уважают мадам Миронову, а полиция хорошо знает вас. Вот и все». Честно скажу, комплимент комиссара я выслушал с удовольствием.
