Владимир Алексеенко - Шпионский арсенал. История оперативной техники спецслужб
Такое устройство уже изготавливалось известной швейцарской фирмой «Phonak» — производителем слуховых аппаратов. Хотя наушник и был маленьким, но все же мог привлечь внимание. Для его маскировки специалисты ЦРУ использовали «голливудскую» технологию изготовления силиконовых ушей, разработанную для грима сказочных персонажей. Новые специзделия ЦРУ окрасили так, чтобы имитировать тень в ушном канале. Каждый оперативный сотрудник ЦРУ в Москве получал четыре наушника: два для правого уха и два для левого уха. Оперативники могли сами вставлять этот крохотный радиоприёмник в ушной канал и прикрыть его специальной заглушкой-камуфляжем. Эта деталь удерживала наушник в ухе, как пробка, а также заглушала уличные шумы, позволяя чётко понимать команды по радиосвязи на русском языке.
Через некоторое время ЦРУ продолжило эксперименты с другими методами контроля радиопереговоров «на-ружки» КГБ. Например, в проекте «Зубная фея» индукционная петля уменьшенных размеров была вмонтирована в курительную трубку. Оперативный сотрудник мог держать трубку в зубах и получать через зубную кость сигналы, проводимые через челюсть в ушной канал. В другом проекте изделие все тоий же фирмы «Phonak» поместили в зубной мост оперативника, который прослушивал радиоэфир, используя вибропроводимость зубной кости.
А что же КГБ? Практически одновременно с ЦРУ в Оперативно-техническом управлении Комитета началась разработка системы конспиративного контроля радиопереговоров. Инженеры одного «закрытого» НИИ посетили международную выставку, где было представлено различное иностранное полицейское оборудование. Там они увидели швейцарскую радиостанцию со скрытоносимой гарнитурой, в том числе маленький наушник телесного цвета с прикреплённым к нему кусочком лески для извлечения устройства из уха.
Имея задание добыть или скопировать образец, советские инженеры быстро нашли оптимальное решение. Пока один из них отвлекал представителя фирмы, другой его товарищ хладнокровно «стянул» беспроводной наушник, что вполне соответствовало методам промышленного шпионажа. Добытый образец спецтехники продемонстрировали начальству, которое скомандовало: разработать своий, но сделать лучше.
Как посчитали в НИИ, одним из недостатков иностранного наушника был его телесный цвет, и поэтому, находясь в ухе, аппарат создавал впечатление, что у человека вообще нет ушного отверстия. Еще смешнее, по мнению советских конструкторов, он выглядел бы в ухе у негра, если сверху вдруг поступит команда оснастить новой системой партнёров СССР на африканском континенте.
Не зная о том, как ЦРУ решило эту проблему (вот когда бы пригодился наушник Марты Патерсон, на заглушке которого было нарисовано темное ушное отверстие), для КГБ наушник сделали меньше и темного цвета, чтобы он был невидим внутри уха даже при ближайшем рассмотрении. Новому проекту, как и всей спецтехнике КГБ, полагалось придумать оригинальное кодовое имя, и молодые конструкторы присвоили первому советскому конспиративному наушнику оригинальное и звучное, как им показалось, кодовое название «Инстанция». Гром скандала на бедные головы обрушился сверху от генералов, в переписке которых под словом «инстанция» уже полвека подразумевалось ЦК КПСС и его Политбюро.
В другом техническом подразделении НИИ без особых проблем сделали копию электронной части швейцарского наушника. Но конструкторы долго не могли понять, какую форму должен иметь наушник, чтобы его можно было вставить в любое ухо и чтобы он не вываливался во время разговора или еды, как это случалось на испытаниях опытной модели. Возникла оперативная задача изучения формы ушных отверстий у людей разного возраста и пола.
С этой проблемой конструкторы обратились в институт судебно-медицинской экспертизы. Те, недолго думая, предложили разработчикам самим исследовать данную тему, изучив уши с неопознанных трупов. Судмедэксперты распорядились приготовить для коллег из «органов» уже замороженные уши. В один из морозных зимних дней группа офицеров ОТУ КГБ поехала в рекомендованный подмосковный морг, где им передали мешочек с ушами от разных трупов.
Для нормального во всех смыслах человека посещение морга обычно вызывает сильный стресс. Молодые офицеры заранее подумали об этой проблеме и в ближайшем сельмаге купили водки и закуски. Стресс пришлось снимать уже в электричке, этот процесс немного затянулся и плавно перешёл в споры о смысле жизни и смерти. А когда увлеченно спорившие молодые сотрудники доехали до вокзала, то про заветный мешочек с ушами все забыли — его оставили под лавкой, в вагоне электрички. Можно только догадываться о реакции уборщицы, которая его потом обнаружила…
Но несмотря на все эти «взлеты» и «падения» обе разведки — и США, и СССР — получили практически одновременно аппаратуру конспиративного контроля радиосвязи наружного наблюдения, которая в значительной степени повысила безопасность оперативных мероприятий.
Очерк ХХ. Как работала американская разведка в советской Москве
Глава 77. Анализ службы перлюстрации КГБ
Во времена холодной войны одним из основных методов агентурной связи ЦРУ были обычные письма со стандартным текстом, на обратной стороне которых располагались секретные тайнописные сообщения. Эти письма-прикрытия с непроявленной тайнописью содержали описания каникул, путешествий, семейные новости, и считалось, что их фактически невозможно обнаружить среди миллионов других конвертов и открыток. Именно так полагали агенты, работавшие на американскую разведку, писавшие и получавшие сотни тайнописных сообщений из самых разных уголков мира.
Но в Советском Союзе ситуация для ЦРУ была совсем другой. КГБ тщательно контролировал входящую в СССР почту, а также письма, отправляемые за рубеж. Советские почтовые цензоры хорошо разбирались в методах тайнописи, и КГБ практически официально досматривал как почту иностранцев, так и своих граждан. Но в ЦРУ полагали, что даже КГБ не мог бы открыть, читать и проверять каждое письмо в отдельности. И потому американская разведка взялась за проведение мероприятий по изучению почтовой цензуры, применяемой в СССР для контроля и анализа внутренней и международной почты.
Вначале офицеры ОТС ЦРУ пытались теоретически представить себе правила, по которым работает советская почтовая цензура. И если бы американская разведка смогла бы понять технологию того, как письмо изымается из общей почтовой кучи, просматривается и затем анализируется, то в ЦРУ нашли бы средства противодействия.
Как вспоминает ветеран ОТС ЦРУ: «Для нас всегда был вопрос, в чем заключается процесс принятия решения специалистом-химиком КГБ об изъятии подозрительного письма в центральном почтовом отделении Москвы? Как только происходило такое изъятие, как только письмо становилось подозрительным, а наш агент являлся отправителем или получателем подобного послания, начинались неприятности. Возможно, что офицер-химик КГБ не подтвердил наличие секрета в письме, но было кое-что, какая-то аномалия для первой линии почтовой цензуры, которая кем-то ощущалась или кто-то первым это видел. Почему офицер КГБ отложил письмо в сторону? Почему письмо передано офицеру-химику на исследование?»
В этой работе, названной «Проба», сотрудники ОТС ЦРУ направили по почте сотни «контрольных» писем в СССР, а также из него с бесконечным числом перестановок времени и дат их отправления, изменяя районы почтового ящика, страну назначения, тип письма или открытки, а также характер письма: рукописный или отпечатанный на машинке.
Исследования таких посланий, написанных на разных языках, разных размеров и стилей, продолжались в течение нескольких лет. Письма посылали из США на восточноевропейские и советские адреса. Письма посылали из закрытых областей СССР в Европу и США на адреса «до востребования», именуемые в ЦРУ как «АА». Многие адреса «АА» являлись домами обычных американских граждан, привлеченных ЦРУ с единственной целью: получать почту от неизвестного отправителя. Как только почта поступала, получатель звонил сотруднику ЦРУ для прибытия за письмом.
Далее письма доставлялись в ОТС для экспертизы и анализа. Конверты рассматривались на матовом экране с яркой подсветкой в поисках следов отпечатков пальцев для определения методов вскрытий, а также для выявления следов химикатов, которые, возможно, использовались КГБ, чтобы проверить письмо на наличие тайнописи. Маленькие детали, такие, как, например, расположение отпечатков пальцев по периметру бумаги, давали ценные сведения о методах исследования данного специфического письма.
«Я путешествовал в Ленинград и затем в Прагу, чтобы изучить время почтового транзита. Открытка, например, приходила приблизительно через два дня. А запечатанные бандероли поступали недели через две, — так описывал свои наблюдения один из специалистов ОТС. — Мы начали чувствовать и понимать, как различные страны организуют цензуру. Проект дал нам кое-какую основу, и мы направили в советский отдел ЦРУ наши рекомендации: используйте направляемую вам технику и методы для почтовых сообщений из этих городов. Теперь мы имели реальные почтовые рекомендации, которые оперативные сотрудники хотели получить и могли использовать».
