Вадим Телицын - Секретный Черчилль. Британские спецслужбы в войнах ХХ века
На первых порах Черчилль не спешил делиться со своими союзниками (в первую очередь – с американским президентом Рузвельтом[164]) всеми секретами. После того, как британские эксперты в октябре 1940 года пришли к выводу об уменьшении риска германского вторжения на Британские острова, премьер-министр сохранил этот вывод в тайне от американского президента, рассчитывая не снижать шансы на получение от Америки финансовой поддержки. У. Доновану, который в начале 1941 года посетил Лондон, Черчилль также не сообщил ни о приостановке нацистами планов вторжения, ни о самом существовании системы «Ультра».
* * *Эта история имеет свою предысторию.
Черчилль был центральной фигурой в силу постоянного внимания и поддержки, которые он оказывал системе «Ультра» (полное название «совершенно секретно ультра») – дешифровальной системе, тайна которой оставалась неразгаданной до 1974 года. И лишь в 1974 году офицер британской разведки полковник Уинтерботем был уполномочен сообщить миру о ее существовании. Историк Гарри Хинсли, тщательно изучив материал, опубликовал многотомную книгу о британской разведке и ее базе в Блетчли-Парк[165].
В усадьбе Блетчли-Парк, в восьмидесяти километрах к северо-западу от Лондона, на протяжении пяти лет работали тысячи человек, в том числе лучшие британские ученые – преподаватели и студенты Оксфорда и Кембриджа, которых Черчилль собрал в одном месте, синтезировав, таким образом, один огромный мозг. В 1940 году там обрабатывали около двухсот пятидесяти шифровок в день, в разгар войны эта цифра возросла до трех тысяч.
А все началось с машины под названием «Энигма», с помощью которой немецкие военные в тридцатые годы зашифровывали свои сообщения и условные сигналы. Эта машина осуществляла двести миллионов преобразований каждого знака, набранного на ее клавиатуре, поэтому считалось, что в тайну ее шифра проникнуть невозможно. Однако еще польские математики, завербованные варшавскими спецслужбами, сумели расшифровать несколько сообщений, зашифрованных на «Энигме». После капитуляции Польши ключ к шифру был передан французским разведчикам, которые, в свою очередь, посвятили в его тайну британцев. С тех пор в Блетчли-Парк мужественно сражались с «Энигмой» и ее секретами, чтобы, разгадав их, получить возможность перехватывать сообщения, которыми по радио обменивались враги, главным образом ставка и командиры на местах. Таким образом, британцы регулярно получали бы сведения о расположении войск и планах операций неприятеля.
Черчиллю повезло: его переезд на Даунинг-стрит совпал с первой победой «Ультры». В конце мая 1940 года дешифровальщикам из Блетчли-Парк с помощью «Колосса», прадедушки компьютера, удалось разгадать основной код Люфтваффе. И сразу же британцы собрали богатый урожай «полезных» сведений. Весной следующего, 1941 года британские специалисты овладели кодом немецкого военного флота, а весной 1942 года – ни много, ни мало кодом вермахта. Тем не менее, следует напомнить, что успеха добивались не только британские дешифровальщики. Немецкая военная разведка проникла в тайну кода флота Ее величества в начале 1940 года и пользовалась этим целый год. А понять смысл сигналов британского торгового флота для немцев не составляло труда вплоть до 1943 года.
…Идея создания системы «Ультра» возникла не на пустом месте. Еще совсем юным военный корреспондент Черчилль, принимавший участие в подавлении восстаний на Кубе, в Индии и Южной Африке, узнал, что разведка и внезапность нападения чрезвычайно важны для успеха военной операции. Уже тогда Уинстон понял, как важно располагать сведениями о готовящихся маневрах ничего не подозревающего противника, обвести его вокруг пальца, да так, чтобы он об этом и не догадался. Вот почему Черчилль придавал такое значение донесениям шпионов и тайных агентов. В самом начале своей министерской карьеры, еще до 1914 года, Черчилль уже играл немаловажную роль в этой области. К примеру, он активно поддерживал Асквита, когда тот в 1909 году создал Бюро секретной службы, состоявшее из двух отделов – военной контрразведки (MI 5) и разведки (MI 6). В 1910 году, заняв пост министра внутренних дел, Черчилль выступил с инициативой установить наблюдение за немецкими шпионами, находившимися на британской территории.
Однако, несмотря на то, что поначалу Черчилль возлагал надежды на спецслужбы, в 1914 году, он обратил взоры в сторону новейшей на тот момент системы, основанной на научных принципах и называвшейся Sigint (сигнальная разведка). Эта система позволяла получать информацию путем расшифровки сообщений, появлявшихся на волнах вражеских радиостанций. Сразу же после начала Первой мировой войны Черчилль, бывший в то время первым лордом Адмиралтейства, вместе с несколькими наделенными богатым воображением офицерами создал службу перехвата и расшифровки сигналов германского военного флота. Специалистов-дешифровальщиков первый лорд разместил прямо в здании Адмиралтейства, в знаменитой комнате номер сорок. Надо сказать, что труженикам комнаты номер сорок трижды несказанно повезло. Они только начали работать, когда в Финском заливе потерпел кораблекрушение немецкий крейсер «Магдебург». Русские моряки нашли у одного из погибших членов экипажа образец шифров, использовавшихся в немецком флоте, и передали находку британцам. Затем, уже в Тихом океане, экипажу австралийского военного корабля удалось заполучить еще одно немецкое руководство по шифровке. И, наконец, спустя некоторое время английское рыболовное судно, на этот раз в Северном море, выловило сетями чемодан, в котором лежала книжечка с кодами, принадлежавшая члену экипажа затонувшего немецкого эскадренного миноносца. Все то время, пока Черчилль оставался первым лордом Адмиралтейства, он продолжал с увлечением наблюдать за работой специалистов из комнаты номер сорок, в ходе которой закрепилось превосходство британских дешифровальщиков над иностранными коллегами.
В 1940 году сразу же после своего назначения премьер-министром Черчилль приказал начальникам штабов полностью пересмотреть принципы работы разведки, распределения заданий, организации снабжения собранной или расшифрованной информацией. В первую очередь премьер-министр отдал распоряжение относительно «Ультры», системы, державшейся в строжайшем, тщательно охраняемом секрете. Посвященных в эту тайну людей было очень немного. Даже ближайшее окружение премьер-министра – секретари и члены его рабочей команды – не знало о существовании «Ультры». В неведении пребывали, за редким исключением, почти все министры и даже большинство военачальников. Распределением полученной информации, представлявшейся с санкции центра и тщательно просеивавшейся, руководил майор Десмонд Мортон.
Из Блетчли-Парк перехваченные и расшифрованные сообщения направлялись полковнику Стюарту Мензису, а затем на Даунинг стрит. Во время путешествий за Черчиллем повсюду возили ящик, обитый красной кожей, в котором хранились тайны «Ультры». У Черчилля вошло в привычку каждый день, будь то в Лондоне или где-либо еще, повелительно вопрошать: «Где мои яйца?» Дело в том, что дешифровальщиков из Блетчли-Парк он прозвал «гусынями, несущими золотые яйца, но никому не сообщающими об этом громким гоготаньем»[166]. И правда, для Черчилля получаемая таким путем информация была самым настоящим золотом, в большей степени способствовавшим победе в войне, нежели слитки, хранившиеся в подземельях Английского банка. Это позволяло ему тщательно отслеживать операции и стратегические планы командования оси Берлин – Рим и, следовательно, загодя готовить ответные удары. Поэтому Черчилль, в глубине души всегда остававшийся военным, все время размышлял, что-то придумывал, рассчитывал, постоянно оттачивал собственную стратегию и тактику, опираясь на неисчерпаемый источник, ежеминутно пополнявшийся новой информацией[167].
* * *После вступления США в войну связи с Британией по линии «Ультра» и «Мэджик» активизировались. Уникальный источник информации для Черчилля составили, в числе других, расшифрованные радиограммы японского посла в Берлине Х. Осима – близкого друга Риббентропа, вхожего к Гитлеру и другим руководителям Третьего рейха. В распоряжении американцев оказался документ о беседе, состоявшейся в марте 1942 года между Осима и Риббентропом (с ним были ознакомлены англичане). Подтвердив, что нацисты готовятся предпринять новое наступление на советско-германском фронте, Риббентроп утверждал, что Германия «не намерена заключать сепаратный мир со Сталиным… Даже если предположить, что Сталин одобрит такую идею, условия мира – закрытие Мурманска, Архангельска и уступка территории – будут таковы, что он не сможет их принять»[168]. Известно, что в июле советской стороне делались намеки на возможность прекратить сопротивление, если не будет открыт второй фронт и СССР окажется не в силах продолжать борьбу. Однако после встречи со Сталиным в августе 1942 года Черчилль сообщал Рузвельту, что ни малейшей ссылки на прекращение борьбы Москвой сделано не было[169].
