Валерий Шамбаров - Нашествие чужих. Почему к власти приходят враги
Они возвращались в Россию по-разному. Коллонтай, например, явно получила соответствующие указания. Как только разгорелась буза в Питере, она вдруг срочно бросает довольно теплое место в США, хорошо оплачиваемую работу и мчится на родину. В Стокгольме участвует в совещании, которое проводит Парвус с ней, Ганецким, Воровским. И уже 18 марта Александра Михайловна прибывает в Петроград. О, это был, наверное, ее «звездный час»! В революционной мути и хаосе она чувствует себя как рыба в воде. «Прописывается» в особняке Кшесинской среди буйной солдатни, щеголяет в платьях и горжетках, награбленных у балерины. Отправляется она и в другой центр анархии — залитый офицерской кровью Кронштадт. Выступает на митингах, ее на руках носят. В полной мере использует не только ораторские, но и сексуальные таланты. Уж скольких солдатиков и матросиков она облагодетельствовала, трудно сказать. Но 45-летняя «валькирия» сумела влюбить в себя вожака «братишек», Дыбенко, который становится ее очередным фаворитом. Сплошной выигрыш! С одной стороны, Александра Михайловна заполучила в распоряжение молодого здорового бугая, какого у нее еще не было (разве сравнится с таким Плеханов или Джон Рид?) С другой — «Кронштадтскую республику» удалось прочно привязать к большевикам. Ошалевший Дыбенко готов был за свою пассию вести морячков в огонь и в воду.
Так же спешно, как Коллонтай, сорвался из США Ларин-Лурье. В Питере сформировал и возглавил организацию меньшевиков-интернационалистов, был введен в исполком Петроградского Совета, начал издавать журнал «Интернационал». Но вообще, казалось, что Временное правительство с первых же дней своего существования принялось рубить сук на котором сидело. Оно не только выпустило ссыльных и заключенных своих будущих противников. Оно целенаправленно начало собирать их из эмиграции! В российские посольства и консульства за рубежом были направлены указания — обеспечить возвращение на родину всех политэмигрантов. Причем перевозку требовалось организовать за государственный счет, выделялись особые фонды. Доходило до курьезов. Сотрудник генконсульства в Нью-Йорке П. Руцкий писал, что задача оказалась чрезвычайно сложной. Посольства и консульства никогда не занимались учетом политэмигрантов. Пришлось организовать подобие своей «разведслужбы», чтобы отделять настоящих «политических» от посторонних, желающих на халяву, за казенный счет, прокатиться в Россию.
В мемуарах Крупской и других революционеров встречаются утверждения, будто они после Февраля обдумывали и обсуждали: возможно ли будет теперь вернуться на родину? Это ложь. Возвращение инициировалось самим Временным правительством. Проблема была в другом. Швейцарию со всех сторон окружали воюющие государства. А контрразведки Франции и Италии хорошо знали, что большевики работают на противника. А ну как арестуют? Ехать же через Германию или Австрию — получалось слишком некрасиво. Многие эмигранты, даже из пораженцев, не решались столь откровенно себя скомпрометировать. Но агентура Парвуса подталкивала их воспользоваться именно этим путем. И Ленин не вытерпел, загорелся. Рассуждал, что было бы прекрасно попасть в Россию через Германию «как-нибудь контрабандой». Данный вариант и стал отрабатываться. Переговоры с немцами вели Радек, швейцарские социалисты (и германские агенты) Платтен, Моор, в Швеции — Ганецкий, в Петрограде — Коллонтай [88]. И был согласован план «опломбированного вагона». Точнее, этот термин позже запустили газетчики. Вагон никто не собирался пломбировать, но он должен был стать «экстерриториальным». Не подвергаться таможенному и паспортному контролю, а пассажиры вагона на территории Германии не имели права выходить из него.
В США подобных сложностей не было. И, как вспоминали сотрудники российского генконсульства в Нью-Йорке, первым к ним заявился Троцкий, произведя впечатление «не совсем нормального человека». С ходу принялся скандалить, качать права. Его принял генконсул Устинов, стал объяснять, что получены инструкции о репатриации эмигрантов и планируется отправлять их большими партиями. Троцкий в ответ обхамил его. Объявил, что он лидер здешних большевиков, поэтому для него требуются особые условия проезда. Не в куче со всеми, а в лучшей каюте, отдельно.
Но и у Льва Давидовича существовала серьезная проблема. Морские пути в Европу проходили через зоны британского и французского военного контроля. А после того, как его выслали из Франции, в контрразведках Антанты он был зарегистрирован как германский агент. Однако все решилось элементарно. В небывало короткий, просто рекордный срок, Лев Давидович получил вдруг гражданство США и американский паспорт! Да-да, будущий вождь революции ехал на родину американским гражданином! Это могло решиться только на самом высоком уровне, на уровне президента и его советника Хауса. Что и подтверждается свидетельствами американских политиков и дипломатов. Дженнингс К. Уайс писал: «Историки никогда не должны забывать, что Вудро Вильсон обеспечил Льву Троцкому возможность въехать в Россию с американским паспортом» [139]. К паспорту прилагалась виза для въезда в Россию, а английское консульство очень любезно приняло американского гражданина Троцкого и без вопросов оформило ему британскую транзитную визу.
Хотя амбиции Льва Давидовича совершенно зашкаливали, выплескиваясь за рамки не только конспирации, а даже и просто разумного поведения, 26 марта Немецкая федерация социалистической партии США устроила митинг в честь проводов Троцкого и еще 180 революционеров. Лев Давидович закатил речь. Открыто провозгласил, что он «возвращается в Россию для свержения Временного правительства». Кричал: «Вы, остающиеся здесь, должны работать плечом к плечу с русскими революционерами». После этого Троцкий с несколькими товарищами сел на пароход «Кристианиафиорд», который отчалил из Нью-Йорка.
Но затем случилась весьма темная и загадочная история. Первым канадским портом, куда зашел пароход, был Галифакс. Здесь Льва Давидовича с семьей и его спутников Никиту Мухина, Лейбу Фишелева, Константина Романченко, Гершона Мельничанского и Григория Чудновского британская морская контрразведка сняла с судна и арестовала. Участник их задержания подполковник Дж. Маклин вспоминал: «Эти агитаторы, бывшие столь смелыми и храбрыми стоя на причале и призывая толпу к мятежу против власти, на поверку оказались настоящими трусами… Троцкий не был исключением. Он присел, начал скулить и кричать об ужасном терроре. Когда он понял, что его не собираются убивать, он стал более уверен и начал яростно протестовать». Протесты не помогли. При обыске нашли 10 тыс. долларов наличными — очень большая сумма, около 200 тыс. долл. нынешних. Жену и детей Троцкого оставили на свободе, а его самого и перечисленных спутников поместили в лагерь Амхерст, где содержали пленных немецких моряков и интернированных подданных Центральных держав.
Что же произошло? На этот счет историки выдвигают несколько версий. Одна из них — Троцкий был агентом Вайсмана, а его арестовала другая служба, которая конкурировала с Вайсманом. Нет, не сходится. Потому что подставил Льва Давидовича… сам Вайсман. Он еще за 5 дней до отъезда Троцкого доложил начальству, что по информации «абсолютно надежного источника» этот человек будет работать в России на немцев, для чего и везет при себе крупную сумму [150]. На немецком митинге Льва Давидовича уже «пасли» контрразведчики. Записали его речи, представив их британскому военно-морскому атташе, который, в свою очередь, переслал записи начальнику морской контрразведки адмиралу Хэллу. Четверо офицеров спецслужб сели с Троцким на пароход, присматривая за ним в дороге, выявляя связи. Но любопытно, что присматривали не только они. На судне находился и некто Колпачников, агент «банды Рейли-Вайнштейна». С Троцким он не общался, близко не подходил. Но имел возможность увидеть все, что произошло в Галифаксе.
И ближе к истине представляется другая версия. Арестом Троцкого британские спецслужбы «отмыли» сами себя. Маркировали Льва Давидовича не как своего, а как германского агента. Впрочем, действовал и другой очень важный фактор. В тот же самый день, 27 марта, когда пароход «Кристианиафиорд» отшвартовывался от причала Нью-Йорка, от перрона станции Берн отошел и застучал колесами «опломбированный вагон», везущий Ленина, Крупскую, Зиновьева, Сафарова (Вольдина), Сокольникова, Абрамовича и т. д. — всего 30 «спецпассажиров». Если бы Ленин с Троцким прибыли в Россию одновременно, они никогда и ни за что не сумели бы объединиться! Оба привыкли быть лидерами в собственных группировках. Оба поносили друг друга бранью 14 лет — и стали не только политическими соперниками, но и персональными врагами.
Придержав Троцкого, западные державы давали фору Ленину. Чтобы он утвердился в России, успел занять прочные позиции. Тогда его конкуренту не оставалось другого выхода, кроме как присоединяться к ленинским структурам. А первая, главная роль на этот раз преднамеренно отводилась Владимиру Ильичу. Пропущенному через Германию! Это было именно то, что нужно. Разрушить Россию, но всю вину свалить исключительно на немцев! Поэтому и сценарий с Троцким был построен таким образом, чтобы скрыть британо-американский след и выпятить германский. Тут вам и прощальный митинг, организованный Лоре и немецкими социалистами, тут вам и арест англичанами. Причем сам Лев Давидович вряд ли догадывался о замыслах своих хозяев — ну разве мог бы он добровольно уступить первенство Ленину? Зато хозяева хорошо знали нрав подопечного. Знали, что он наверняка наболтает лишнего на митинге, даст пищу слежке на пароходе…
