Егор Холмогоров - Карать карателей. Хроники Русской весны
Все время киевских безобразий многие русские националисты и еще больше косившие под националистов креаклы указывали на стаи гоблинов с рогатками, на горящие покрышки, на дружное пение «Ще не вмерла» и говорили с придыханием: «Так в огне борьбы с диктатурой рождается нация… Украиноязычные и русскоязычные сплачиваются в единую нацию…. Нацбилдинг… Нацбилдинг… Нацбилдинг…»
На мои робкие замечания, что русским странно радоваться тому, что часть русского народа прекратит свое существование (то есть умрет в качестве русских) в недрах другой и враждебной к русским нации и идентичности, что «+1 украинец = -1 русский», что нам нужно не украинское, а русское пробуждение на Украине, эти фанаты нацбилдинга отвечали, что у рабов Путина и мерзких ватников все равно ничего хорошего получиться не может и думать тут не о чем. Потом, когда началось движение в Крыму, они рассказывали, что все это ради крымских татар, а русские тут ни при чем, и вообще это большая геополитика.
Интересно, что они скажут теперь этим русским людям в Луганске, которые с русским автоматом Калашникова, поцеловав православную икону, идут на смерть под русским флагом? Как отмажутся от них? Сегодня русская нация куется в Севастополе и Луганске. Сегодня точка русского нацбилдинга — это русское воссоединение, русская ирредента.
* * *Я всегда был уверен, что русское национальное восстановление начнется именно с решения болезненного «украинского вопроса». Что авангардом русского пробуждения станет именно революция в Севастополе и Донбассе. Хотя внезапно стать «крестным» этой революции совсем не рассчитывал.
Термин «Русская весна» родился почти случайно. И в нем не было почти никакой связи с уродливой «Арабской весной», придуманной американцами в 2011 году и приведшей только к гражданским войнам в Ливии, Египте и Сирии. Дело было совсем в другом. Нужно было кратко охарактеризовать в «Твиттере» то, что происходило 23 февраля 2014 года в Севастополе, где избрали народного мэра Чалого, и в Одессе, где прошел огромный марш под российскими флагами, имперками и красными флагами. Фото и видео этих событий были буквально залиты солнцем — слепящим через отражение в белом известняке солнцем Севастополя и мягким, пропущенным через тени каштанов солнцем Одессы. «Весна», — подумал я, радуясь этому солнцу.
«Русская весна», — подумал я, глядя на залитое этим солнцем море русских флагов. Представить себе в ту секунду не мог, что эти сказанные в «Твиттере» и повторенные в ЖЖ и заголовке статьи слова станут не просто названием, а самоназванием русского восстания. Наверное, жизнь прожита не совсем зря.
Что такое «Русская весна»? Это восстание русского народа на Украине против не только текущей майданно-бандеровской хунты имени Турчинова — Яценюка, но против всей политики насильственной украинизации, продолжавшейся всю четверть века незалежности.
Кто такие русские? Это русские и украинцы, один народ, как правило, говорящие на одном родном языке — русском.
Против чего они восстали? Против самой конструкции украинской малой империи, при которой небольшая и очень агрессивная олигархия, живущая за счет шантажа России и вымогательства у Запада, и в которой почти не было украинцев, господствовала якобы от имени украинской части граждан Украины над русской ее частью. Это восстание против политики геноцида, который от того, что проводился не с помощью автомата и ножа, а с помощью школьного учебника и звуковой дорожки в кинотеатре, был ничуть не менее убийственен. Уже в 1991–2001 гг. Украина непонятно куда потеряла три миллиона русского населения — с 11 до 8 млн., исчезнувшего из переписи. Они не переехали в Россию, они просто исчезли. Если это не геноцид, то что такое тогда геноцид?
Главным инструментом антирусского террора был стыд. Русских непрерывно унижали и заставляли стыдиться того, что они русские. Все украинские учебники истории были построены на перечислении тех преступлений, которые совершили против украинцев русские «коты», как выразилась «поетеса» Дмитрук.
Вся пропаганда была нацелена на то, чтобы русский стеснялся, что он русский, что он клятый москаль, который не разумеет державной мовы, чтобы он как можно глубже запихнул свою русскую сущность — начал изображать, что говорит на языке, на котором невозможно думать, прятать свое православие, ударившись в филаретовский раскол, чтобы он, пугливо озираясь по сторонам, бормотал, что он против сепаратизму и федерализму, за єдину соборну Украину.
Чувство страха обеспечивала СБУ — наверное, самая странная спецслужба мира, которая успешно справлялась лишь с двумя функциями: этнической репрессивной полиции и бюро дезинформации.
* * *Сегодня время страха и унижения прошло. «Русская весна» и в самом деле пробудила русских от оцепенения.
Некогда 1848 год называли «весной народов». Но тогда царская власть, исправно давившая венгров в интересах австрийцев, нигде не решилась использовать в своих целях пробуждение славян. На славянофилов смотрели с подозрением, а те, в свою очередь, стремились доказать Николаю I, что они никакие не революционеры, а совсем даже наоборот.
В 1989–1991 гг. волна бархатных революций и пробудившихся восточноевропейских национализмов разрушала сперва советское имперское пространство, а затем и русский мир, разрезая тело русской нации по живому. Новообразованные национальные государства — Эстонии, Латвии, Молдавии, казахстаны, и уж в первую очередь Украина — щедро получали наделы русской землицы с русскими подданными и с приговоркой: «Вам можно, русским — нельзя». Русским свой национализм и свои мечты о национальном объединении были запрещены. Одинокий случай Приднестровья, где русские не захотели румынизироваться, казался вопиющим скандалом, который следует как можно скорее замести под ковер.
Вся конструкция Восточной Европы после 1991 года, вся геополитическая система ее базировались на раздроблении и унижении русского народа и на категорическом запрете на саму возможность русского национализма и стремление к национальному воссоединению.
Когда осенью 2013-го начался второй Майдан, то его главной презумпцией было предположение, что русским никогда и ни за что не разрешат сделать ничего подобного. Что очередной нацбилдинг будет опять протекать на русских костях и за русские деньги. Что идеологией этого нацбилдинга станет противопоставление России как Азии и царства тьмы Украине как Европе и царству света. И российская власть до какого-то момента охотно играла в эту игру, супила брови и изображала из себя Орду.
Тем большим шоком для всех оказалась «Русская весна» — то есть классическая национальная, этническая, ирредентистская революция в лучших традициях «весны народов».
Революция, в ходе которой русские заявили о своих правах как этноса. Заявили очень вежливо и старомодно-европейски. (Минкульт наш неправ, конечно, что мы — не Европа. Русские — европейцы, палеоевропейцы со старомодными этическими, политическими и вкусовыми понятиями и с беспощадно модерновым и изобретательным техническим мышлением.) В ходе которой проявилось самоосуществление русской нации, долго вызревавшей во внутриполитических спорах в России и вдруг неожиданно давшей выход в традиционном для русского народа и государства внешнем геополитическом действии. Россия ведь не существует, если не присоединяет земли. Политический архетип России — это собирание земель.
То, что речь при этом, однако, идет именно о русском национальном самоосуществлении, а не о советской ностальгии или фантомном империализме, говорит тот факт, что одной из решающих предпосылок русской весны был полный и бескомпромиссный психологический разрыв с украинством и с комплексом «старшего брата».
* * *Психологическая подготовка к русской весне шла под лозунгом «Отдайте все наше и валите». Русские — это русские. Украинцы — это украинцы. Украина имеет полное право при полном нашем соседском равнодушии вступать хоть в Европу, хоть в Соединенные Штаты Бразилии. Но… в своих этнокультурных границах. Украина не может похищать у России и русских то, что составляет часть русского мира, русского наследия и досталось Украине исключительно в рамках территориальных перетасовок в составе СССР. Русские не претендуют ни на какое имперское господство над украинцами и не потерпят украинского имперского господства над русскими.
Такой безжалостный хирургический подход, стопроцентный русоцентризм «Русской весны», стал полным шоком для украинских шовинистов. И они включили привычную истерику «не братья вы нам», рассчитывая получить привычную и ожидаемую реакцию: «братья, братья, давайте жить дружно!» — с тем, чтобы опять начать шантажировать. А получилось нечто прямо противоположное — русские охотно подхватывают и подчеркивают указания на противоречия двух этносов, видя в этом подтверждение того факта, что русские не могут быть младшими «в Украине».
