Дмитрий Жуков - РННА. Враг в советской форме
Ликвидация всей группы намечена в 2–3 дня. Первая задача разъединить Белова с 4 ВДК и дальше уничтожить по частям.
Этой операции они придают большое значение, считая ее началом главного наступления.
Немцы готовят еще ряд диверсионных групп, в том числе десант из русских. Основной целью ликвидированной группы было постановлено захват штаба Белова.
В штабе Белова есть… работающие в пользу немцев.
Все наши шифры известны немцам и наши радиограммы они перехватывают. О наших планах немцам известно.
Опрос произведен ввиду сложной обстановки кратко.
…донесу дополнительно. Его показания в ночь на 26.5.42 г. должны пройти еще группы 400 человек между Богородицкое, Акулово.
Его показаниям командир 43-го армейского корпуса высоко расценивает действия десантников»[362].
Итак, Бочаров дал ценные показания в разведывательном отделе 4-го воздушно-десантного корпуса. Фактически он раскрыл намерения германского командования, поделился данными, совпадавшими с информацией, полученной разведчиками партизан. Неизвестно, был ли в действительности откровенный разговор между ним и начальником разведотдела 4-го вдк, но исключать такую возможность нельзя. Правда, вызывают сомнение тональность беседы, во время которой декларировались энтээсовские аксиомы, и приказ о расстреле Бочарова. Как следует из мемуаров Белова и донесения генерала Казанкина, расстреливать майора-террориста не собирались: он представлял интерес для советских спецслужб, и его хотели переправить через линию фронта.
Как удалось бежать диверсанту? По одной из версий, Бочаров совершил побег, когда сопровождавшие его десантники отбивали атаку превосходящих сил противника, по другой — во время паники, возникшей в боевых порядках 4-го вдк, который прорывался к 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу.
Не дают четкого ответа на поставленный вопрос и документы из дневника Белова. В донесении начальнику Особого отдела НКВД Западного фронта от 30 мая 1942 г. подчеркивалось: «Сегодня явился в штаб группы Белова пом. нач. разведотдела 4 вдк капитан Виноградов… Виноградов сообщил, что диверсант Богатов во время обстрела противника особого отдела бежал»[363]. На следующий день, 31 мая 1942 г., о побеге Бочарова сообщал и Белов: «Казанкин доложил, что во время боя сбежал пленный диверсант майор Богачев, и убит пленный диверсант ст. лейтенант Андреевский. Оба предназначались к отправке ОО фронта. Производится расследование»[364].
Бочаров, по-видимому, бежал, когда его вели под конвоем из разведотдела 4-го вдк на партизанский аэродром. Воспользовавшись тем, что охрана вступила в бой, Бочаров и старший лейтенант Андриевский совершили побег. По ним открыли огонь, и Андреевский был убит. Если события происходили именно так, то рассказ Кромиади и Фрелиха о пленных, бежавших вместе со своей охраной, является вымыслом.
К разряду мифов, с другой стороны, относятся слова Белова, что Бочаров якобы принимал участие в операции по уничтожению окруженной группы командующего 33-й армией генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова. Бочаров не мог привлекаться к этой операции, поскольку находился на сборно-пересыльном пункте № 8, а затем в пересыльном лагере № 124, где его и завербовала немецкая разведка[365].
Итоги диверсионной акции с участием личного состава РННА были не такими уж и радостными, хотя командование 4-й полевой армии вермахта отметило подразделение «Граукопф», посчитав его действия полезными[366]. Кромиади соглашается с такой точкой зрения, однако старается скрыть неудачу группы Иванова. Из 300 человек, отправленных на задание, по его словам, на советскую сторону перебежал лишь один. А конечный вывод Кромиади и вовсе удивляет: «… часть наша тогда оказалась весьма стойкой, под огнем с той стороны, не прибегая к оружию, водворяла в жизнь идеи и методы борьбы РННА»[367].
В советских документах, приуменьшавших результаты диверсионной операции, приводятся другие цифры. В одной из радиограмм Белова сообщалось об уничтожении 120 и пленении 6 человек в течение 23–24 мая 1942 г.[368] В докладной записке особого отдела НКВД Северо-Западного фронта от 6 января 1943 г. отмечалось следующее: в Осинторф с операции вернулись только 80 диверсантов[369].
Историки Захаров, Колунтаев и Дробязко, опираясь на советские источники, склоняются к мнению, что 100 человек перебежали к Белову, 70 были убиты и 120 вернулись к немцам[370].
Американский исследователь Уайнберг, использовавший в своей работе немецкие оперативные документы, говорит о возвращении 100 диверсантов[371]. Эта цифра встречается и в записях Э. Лахузена («В целом, чуть более 100 человек возвратились в немецкие войска»[372]). На наш взгляд, эти данные, проходившие по линии германской военной разведки, заслуживают наибольшего доверия.
К слову, кроме РННА, для выполнения диверсионных задач в рамках операции «Ганновер» привлекались и другие группы русских коллаборационистов. Уайнберг, например, отмечает использование на одном из участков партизанской зоны роты добровольцев фон Рентельна, также переодетых в советскую униформу. Судя по донесениям офицеров абвера, действия этой группы были весьма успешными[373].
Операция «Ганновер» имела для советских кавалеристов, десантников и партизан тяжелые последствия. С 24 по 30 мая 1942 г., когда проводилась первая ее часть, немецкие войска отрезали 4-й вдк от корпуса Белова. Партизаны и военнослужащие РККА попали в окружение и, оказывая упорное сопротивление, пошли на прорыв. В ночь с 30 на 31 мая изрядно потрепанным частям 4 вдк и 2-й кавалерийской дивизии удалось пробиться на запад, к основным силам Белова. Однако ситуация с каждым днем ухудшалась[374].
С 3 по 21 июня 1942 г. командование группы армий «Центр» провело вторую часть операции «Ганновер». В результате массированного использования артиллерии, танков и пехоты немцы глубоко вклинились на территорию партизанского края, а затем полностью зачистили этот район. Группе Белова с боями все-таки удалось вырваться из окружения и выйти в расположение войск Западного фронта[375].
1-й гвардейский кавалерийский и 4-й воздушно-десантный корпуса избежали полного разгрома, но исход операции «Ганновер» для Красной армии в оперативно-стратегическом отношении был неудачен. В тылу группы армий «Центр» был утрачен район, позволявший несколько месяцев наносить ощутимый ущерб одной из самых мощных группировок вермахта на Восточном фронте. Потери с советской стороны составили 4000 убитых и 6000 пленных. С германской стороны потери также оказались значительными: 480 убито и около 200 пропало без вести. Было зачищено 480 населенных пунктов, или 3000 кв. км[376].
Операции «Орел» и «Захват»
После операции «Ганновер», как уже отмечалось, соединение «Граукопф» решили подключить к борьбе с партизанским движением, которое к лету 1942 г. стало представлять большую опасность. Вместе с тем абвер продолжал формировать из личного состава РННА диверсионные команды и посылал их в тыл Красной армии. Грачев вспоминал: «До того момента, когда я вступил в бригаду, несколько разведывательно-диверсионных групп уже, по всей видимости, были переброшены через советские линии»[377].
В июне 1942 г., когда был запущен механизм реорганизации соединения и перевода его под начало командования охранных войск, группы солдат и офицеров РННА использовались в операции по поиску и разоружению партизан в районе станции Милятино (Смоленская область)[378]. Вероятно, это была заключительная стадия боевых действий операции «Ганновер». К слову, в Милятине находился лагерь для военнопленных, где, вероятней всего, подбирали необходимый контингент.
3 июля 1942 г. руководство РННА побывало на совещании в оперативном отделе штаба группы армий «Центр». Во время совещания, на котором присутствовали Сахаров и Бочаров, обсуждался вопрос о формировании из военнослужащих соединения «Граукопф» зондеркоманды особого назначения. Команда эта должна была состоять из 150 человек, ее предполагалось перевести в состав 59-го (LIX) армейского корпуса генерала от инфантерии Курта фон дер Шеваллери[379].
По мнению некоторых специалистов, речь шла о подготовке очередного разведывательно-диверсионного подразделения для использования на фронте. Но изучение разных материалов позволило авторам усомниться в этой версии. Летом 1942 г. LIX армейский корпус активно привлекался к борьбе с партизанами Белоруссии. Части и соединения корпуса, действовавшего севернее Витебска, пополняли и укрепляли гарнизоны, создавали новые опорные пункты вокруг «бандитских» зон, вели разведку, засылали агентуру, проводили зачистки и контрпартизанские операции (например, операцию № 95, проводившуюся в августе 1942 г. в Лиозненском и Полоцком районах оккупированной Витебской области)[380].
