Владимир Антонов - С них начиналась разведка
Помимо получения устной разведывательной информации, белградская нелегальная резидентура провела ряд острых мероприятий по изъятию из сейфов некоторых руководителей РОВС и Народно-трудового союза особо важных документов. В них шла речь о контактах этих белогвардейских организаций с разведслужбами западных стран, а также о планах предстоящих террористических акций в СССР.
НЕСЛОМЛЕННЫЙ
Руководство Иностранного отдела нередко отмечало успешную работу белградской нелегальной резидентуры. Однако 5 декабря 1935 года в результате предательства Линицкий и несколько его соратников были арестованы югославской тайной полицией. А произошло вот что: заместитель Линицкого без его санкции решил провести операцию по вскрытию сейфа в квартире лидера НТСНП. К этому острому оперативному мероприятию он привлек двух знакомых югославов, один из которых оказался осведомителем местной контрразведки. Участники операции были взяты с поличным. После пыток и побоев заместитель резидента выдал всех членов резидентуры. Югославская тайная полиция в тот же день начала аресты.
Сам Линицкий был арестован в здании центра русской белоэмиграции в Белграде — «Русском доме», куца он отправился вместе с женой на просмотр оперы «Наталка-Полтавка». Леонид Леонидович задержался в холле театра, а его жена прошла в зал. В этот момент к Линицкому, который беседовал с главой местного отделения РОВС генералом Барбовичем, подошли представители югославской тайной полиции и арестовали его. Линицкий успел передать известие о своем аресте жене, которая тут же возвратилась домой, растопила печь и сожгла находившиеся в тайнике документы и подготовленную к отправке в Центр почту, а также другие материалы, которые могли бы уличить мужа в разведывательной деятельности. Вскоре в дом с обыском нагрянула тайная полиция, но ничего предосудительного ее сотрудникам обнаружить не удалось.
К Линицкому, как к руководителю «разоблаченной русской сети разведчиков», были применены суровые меры воздействия — в течение трех месяцев его жестоко пытали. Однако никаких сведений о своей работе и о своих товарищах мужественный разведчик полиции не сообщил. В ходе следствия и на суде он вел себя исключительно стойко, использовал суд для разоблачения истинной роли РОВС и НТСНП, которые с территории Югославии вели свою террористическую деятельность. В ходе судебного процесса Линицкий и его товарищи не связывали себя с советской разведкой, а выступали от имени самостоятельной политической организации, боровшейся из патриотических побуждений против террористических устремлений отдельных руководителей белой эмиграции.
В качестве членов своей организации арестованные назвали несколько одиозных фигур белой эмиграции, от которых они якобы получали информацию. В частности, был назван ротмистр Комаровский, подозревавшийся резидентурой в сотрудничестве с польской и британской разведками. Разразился скандал. Руководители РОВС затеяли свое собственное расследование, что вызвало серьезную обеспокоенность в белоэмигрантских кругах не только Югославии, но и в Европе в целом.
Проводившая официальное следствие югославская тайная полиция пыталась исключить утечку сведений об истинных делах белой эмиграции. Тем не менее информация о террористической деятельности РОВС и НТСНП дошла до Лиги Наций. В европейских средствах массовой информации печатались репортажи с судебного процесса, излагавшие показания Линицкого, и содержались призывы привлечь к суду и белогвардейские организации.
Суд признал Линицкого виновным лишь в «проведении коммунистической пропаганды в полицейской тюрьме в ходе следствия» и в «нанесении ущерба белоэмигрантской организации, связанного с кражей документов из сейфа». Линицкий был приговорен к двум годам и восьми месяцам каторжных работ в тюрьме для политических заключенных.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Находясь в заключении, Леонид Леонидович вступил в члены Компартии Югославии, вел пропагандистскую работу среди заключенных. На неоднократные предложения югославских спецслужб о сотрудничестве он неизменно отвечал отказом, несмотря на угрозы физической расправы.
Из письма Линицкого матери, отправленного из тюрьмы 30 марта 1937 года:
«…Врагов своих презираю. Пощады от них не жду, не прошу. В правоту свою верю. Отечества своего не продаю, как это делают некоторые, а люблю и горжусь им, считаю его самым передовым и культурным. Не знаю, как другие, а мне с его заклятыми врагами не по дороге. Если бы имел две жизни, отдал бы их обе за него. На крохи, упавшие со стола иностранных победителей и поработителей родного мне народа, никогда не рассчитывал. Не считаю себя способным для этого».
А вот что Леонид Леонидович писал из тюрьмы своим детям 11 апреля 1937 года:
«Дорогие мои Галочка и Борисик. Вот уже скоро год, как я вас не видел. Не забывайте своего папу и хотя бы изредка вспоминайте о нем… Любите свою Родину и свой народ и служите им честно. Знайте, что ваш папа отдал за них все, что имел. Целую и благословляю вас…»
Отбыв полностью срок заключения, Л.Л. Линицкий в 1938 году через одну из европейских стран (руководители белой эмиграции отдали приказ — живым Линицкого из Югославии не выпускать) был выведен в Москву. В наркомате внутренних дел, где его встречали, поведение Линицкого перед лицом противника было признано «безупречным». «Свой долг перед Отечеством вы выполнили блестяще», — заявил ему один из руководителей наркомата.
Однако… Шел 1938 год. В Москве Линицкому сообщили, что его мать была арестована в 1937 году и расстреляна как «несознавшаяся польская шпионка». Разведчику было предложено выехать в Харьков, где проживала его семья, и устроиться там на работу в больницу. В разведке места для него не оказалось.
Прибыв в Харьков, Леонид Леонидович стал работать врачом во 2-й городской больнице, затем — в военном госпитале. По его просьбе в Москве провели повторное рассмотрение дела матери. В 1940 году Линицкому сообщили, что его мать была репрессирована по ложному доносу и полностью реабилитирована.
В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
С начала Великой Отечественной войны Л.Л. Линицкий — военврач 2-го ранга в эвакогоспитале № 1027. Положение на советско-германском фронте с каждым днем осложнялось, и Линицкий направил рапорт на имя начальника 4-го управления НКВД СССР старшего майора госбезопасности Судоплатова. В рапорте он отмечал:
«Должен сказать, что не могу считать себя удовлетворенным решением моего вопроса, хотя бы и временным. Считаю, что мне, опытному и испытанному разведчику, профессиональному врачу, знакомому с радиоделом, прошедшему два курса подрывного дела, знающему парашют, мотоцикл, чекистские дисциплины, физически здоровому и закаленному, готовому к любым опасностям и испытаниям можно было бы иметь другое применение, чем в нынешнее суровое время работать военврачом тылового госпиталя, где меня окружают одни женщины и инвалиды».
А 20 сентября 1941 года супруга Линицкого Екатерина Федоровна направила на имя наркома внутренних дел заявление, в котором, в частности, указывала:
«Имею некоторый опыт подпольной работы в тылу у врагов и подвергалась репрессиям с их стороны в период 1935—1936 годов.
В настоящий момент напряжения всех сил страны для отпора врагу, твердо решила отдать все свои силы, а если понадобится и жизнь для этой великой цели.
Предлагаю себя для любой работы в тылу у врага. Желательно работать вместе с мужем, посвятившим уже себя этой деятельности. Заверяю, что с честью выполню свой долг и пронесу незапятнанными через все испытания честь и достоинство гражданки великой страны социализма.
Прошу не оставить своим попечением двоих детей моих Галину и Бориса».
Линицкому предложили работу в тылу противника в составе одной из разведывательно-диверсионных групп. Не раздумывая, он дал согласие. Боевое крещение Линицкий принял летом 1942 года, во время наступления немцев на Сталинград. Участвовал он и в кровопролитных оборонительных боях вместе с отходящими частями Красной Армии.
Затем руководство разведки приняло решение использовать Линицкого для работы в Югославии, где развернулось широкое партизанское движение. После специальной подготовки в июне 1944 года Леонид Леонидович был выброшен с парашютом на территорию Югославии для координации действий с югославским движением Сопротивления.
Накануне отправки в тыл противника Линицкий подчеркивал в рапорте на имя руководства разведки:
«В отношении даваемых мне заданий, хочу предупредить начальство, что с моей стороны оно не услышит отказа даже в том случае, если задание будет связано с неминуемой гибелью. С моей стороны могут быть те или иные возражения, та или иная борьба мнений, но там, где кончается обсуждение и начинается боевой приказ — отказа не будет. Порукой в этом собственная моя жизненная философия, дело, которому я служу беззаветно.
