Владимир Шигин - Адмирал Михаил де Рюйтер
Перед отходом из Копенгагена Рюйтер получил письмо от одного из своих друзей. Тот писал, чтобы Рюйтер по возможности поторапливался домой, так как его жена серьезно больна и врачи опасаются за ее жизнь. Едва прочитав послание, Рюйтер велел готовиться к отходу.
Всем кроме командующего было весело. Война закончилась, и впереди всех ждал дом и семьи. Эскадра уходила в Голландию. При вступлении ее под паруса благодарные копенгагенцы изо всей силы палили из всех своих береговых пушек. Ветер был голландцам самый попутный, и они на всех парусах мчались к родным берегам.
– Ну, все, теперь мы и дома! – бросил фразу один из офицеров флагманского корабля, когда на горизонте открылись островерхие Амстердама.
– Впереди у нас еще море! – оборвал его Рюйтер. – И одному Господу известно, что нас ждет впереди!
Увы, но недобрые предчувствия вице-адмирала сбылись слишком скоро. Буквально спустя какой-то час, идущий рядом мателот, на свежей погоде внезапно сильно рыскнул в сторону и с полного хода протаранил в борт флагманский корабль. Тот продержался на воде всего несколько минут. Большинство команды погибло. Сам Рюйтер спасся лишь чудом, уцепившись за обломки плавающего такелажа.
К кораблекрушению вице-адмирал отнесся философски:
– Утонуть можно не только в родной гавани, но и в домашней ванне! Найдите мне подшкипера, торопившегося попасть домой!
– Он утонул! – ответили ему.
– Вот видите, на все воля божья! – назидательно поднял вверх палец Рюйтер. – Он пребывал в нетерпении, но так и не достиг земли, я его предостерегал и я ступил на нее!
Дома Рюйтер поведал жене и детям, что отныне все они датские дворяне. Корнелия Энгель уже не вставала с постели.
– Как хорошо, что я дождалась тебя! – сказала она, сидящему подле ее кровати мужу. – Теперь я могу умереть! Прошу тебя, держи только меня за руку, когда я буду отходить в мир иной! Мне очень страшно!
– Я буду теперь всегда с тобой рядом! Ты еще поправишься, и мы вырастим нашего маленького внука-карапуза! – как мог, отвлекал ее от мрачных мыслей муж.
– А где же наша жалованная грамота и фамильный герб? – поинтересовался несколько дней спустя пятнадцатилетний Енгель.
– Сейчас с ними знакомится царь морей Нептун! – отвечал Рюйтер. – Думается мне, однако, что даденный мне титул столь значителен, что отдавать он его не пожелает!
– И бог с ним совсем! – смахнула с глаз слезу жена, уж извещенная о крушении мужа ввиду родного дома. – Главное, что сам живым остался!
Глава четвертая
На румбах Средиземного моря
Зиму Рюйтер провел дома, а по весне, похоронив жену, снова был вызван в адмиралтейство.
– Варварийские корсары продолжают стеснять нашу коммерцию в водах Леванта! – сказали ему.
– Что ж, я немного отдохнул и снова готов идти в море!
– Прекрасно! – захлопали в ладоши адмиралтейские начальники. – Мы даем вам девять кораблей, триста восемьдесят пушек и полторы тысячи людей. Ждем же одного: известий об усмирении зарвавшихся!
В конце мая 1661 года Рюйтер был уже в Средиземном море, где и крейсировал до глубокой осени. Узнав о прибытии своего старого недруга, мусульмане присмирели и почти не показывались из портов, предпочитая переждать голландскую напасть. Однако Рюйтеру все же удалось подстеречь и захватить их 22-пушечное судно с четырьмя десятками христианских невольников, которых немедленно освободили. Спустя некоторое время вице-адмирал пленил еще двух пиратов. После этого во главе всей эскадры он последовал к порту Фарина, где произвел предупредительную бомбардировку, а затем предложил варварийцам обменять захваченных в плен их соратников на находящихся в плену голландцев, что и было, естественно, немедленно исполнено. Тогда же Тунис поспешил заключить мир с Соединенными провинциями. Примеру Туниса последовал и дотоле несговорчивый Алжир. По заключении мира начались недовольство в голландских командах. Матросы, устав от долгого и бессмысленного, по их мнению, пребыванию в море, требовали ухода в Голландию. О недовольстве Рюйтер немедленно сообщил в Амстердам. Оттуда велели следовать к родным берегам, потому, что на смену рюйтеровской эскадры в Средиземное море выслана уже эскадра сына знаменитого Мартына Тромпа контр-адмирала Корнелиуса.
Корнелиус Тромп. Художник П. Лелли
К удивлению всей Голландии смена командующих на Средиземноморье дала обратный эффект. Варварийцы, узнав, что страшного для них Рюйтера больше нет, а вместо него прибыл никому не известный Корнелий Тромп, вновь взялись за грабежи и насилие. Несмотря на то, что Тромп пленил несколько пиратских судов и освободил несколько голландских, на пиратов это никакого впечатления не произвело: Рюйтера они боялись, а Тромпа игнорировали. Надо было что-то предпринимать, и адмиралтейский совет вновь решает послать в левантские воды Рюйтера.
– Я становлюсь у Генеральных штатов как пугало! – устало шутил вице-адмирал, привычно собираясь в очередной неблизкий вояж.
На этот раз в море он брал с собой и пятнадцатилетнего сына Енгеля.
– Мальчишке пора становиться моряком! – говорил он расстроенной жене. – Я же за ним присмотрю, и ты не волнуйся о нас!
8 мая 1664 года Рюйтер вновь отправился на юг. Спустя месяц он был уже пред изменившим договору Алжиром. Услышав о приходе знаменитого адмирала, местный бейлербей тотчас освободил плененного голландского консула, и прислал парламентеров. Те объявили, что их повелитель готов заключить новый трактат, согласно которому алжирцы получат право останавливать в море все голландские суда и проверяя все товары, не произведенные в Голландии.
Рюйтер, выслушав все внимательно, сказал кратко:
– Вон отсюда! Я объявляю вам войну!
На следующий день к нему прибыли выгнанные давеча парламентеры. На этот раз они вели себя куда более вежливо:
– Мы готовы подтвердить все пункты старого трактата и более останавливать ваших купцов не будем, нам хватит довольствоваться иными!
– Что ж, – кивнул вице-адмирал. – Тогда скрепим наш договор печатями!
– Ну-с, что надлежит нам делать теперь, когда алжирцы приведены в должное чувство! – потер руками Рюйтер, когда парламентеры отъехали восвояси.
– На горизонте парус! – доложили ему с мачты. – Кажется это наша посыльная яхта!
– Если яхта, значит, новости и вряд ли они будут хорошими, ибо отсутствие новостей и есть лучшая новость! – заметил кто-то из капитанов.
Так и произошло. Капитан яхты передал вице-адмиралу письмо голландского консула в Кадиксе. Консул извещал командующего, что согласно имеемым сведениям, англичане в настоящий момент полным ходом снаряжают огромный военный флот, на который хотят посадить пятнадцать тысяч человек. Начальство над всей этой армадой берет на себя сам герцог Йоркский.
– Нас, судя по всему, ожидает новая большая драка с англичанами! – опечалился Рюйтер, письмо прочитав.
Консулу же он написал бумагу следующего содержания: «Я получил ваше письмо, извещающее о приготовлениях в Англии и то, что дюк Йоркский сам идет в море. Это не страшно: в сражении он такой же человек, как и другой и подобно каждому может не избегнуть опасности. Кому страшны угрозы, пусть сидит дома и не ходит на войну. А мы с глубочайшим смирением будем ожидать предопределения Всевышнего. Если вы услышите что-либо более важного, то уведомите меня скорее, чрез Кадикс или через Гибралтар».
Глава пятая
Африканский рейд
А в это время англичане уже полным ходом торопились извлечь выгоды из обострившейся обстановки с Голландией. Некто Гольмес, капитан британского корабля, пиратски подстерег и взял у Зеленого мыса большое количество торговых судов, принадлежавших голландской Вест-Индийской компании. Затем голландцы были беспардонно изгнаны из небольшой крепостицы на близлежащем от африканского берега острова Горей, а все хранившиеся там товары были захвачены. В ноябре 1663 года из Англии к берегам голландской Африки вышел 60-пушечный корабль «Джерси» под командой Ричарда Холмса, авантюриста и пирата, роялиста и любимца принца Руперта. Подойдя к западному побережью Африки Холмс произвел там настоящий погром голландской торговли, перехватывая и пленяя беззащитные торговые суда, захватывая и отбирая у Голландии слабые прибрежные форты-фактории. Несмотря на то, что Холмс для вида прикрывался флагом специально для него созданной некой Королевской африканской кампании, в Гааге это никого не могло обмануть – англичане начали захват голландских колоний. Некоторое время Голландия делала вид, что ничего страшного не произошло, в надежде на то, что англичане сами поймут, сколь далеко они зашли в своих непомерных аппетитах и одумаются, но ничего подобного не произошло. Наоборот, в довершение всего, Лондон заявил, что отныне им принадлежат все африканские берега и голландцы объязаны покинуть все свои владения, расположенные там. Ответ последовал незамедлительно и Голландия сразу же начала снаряжать свой военный флот.
