Игорь Атаманенко - Лицензия на вербовку
— После всего услышанного я предпочла бы умеретьраньше тебя… А до этого обязуюсь беречь тебя как зеницуока. Насколько я понимаю, теперь это входит в круг моихсупружеских обязанностей, ведь так, дорогой?
— Это мне подходит! — весело ответил разведчик, польщенный понятливостью своей подруги-жены.
Выйдя из храма, Полещук первым делом открыл конверт.
Мама моя родная, держите меня семеро! — внутри находилось исполненное на английском языке свидетельство о браке, куда были вписаны истинные анкетные данные разведчика — вопиющая наглость жреца!
Полещук ещё раздумывал, что ему предпринять: вернуться в этот брезентовый храм-шапито и демонстративно швырнуть конверт в жертвенный огонь или устроить этому взяточнику-священнику допрос с пристрастием, — как вдруг услышал характерный щелчок замка сумочки, которую Сэлли держала в руках, — там исчез второй экземпляр свидетельства о браке.
Взгляды молодоженов встретились. В глазах американки полыхал огонь триумфа — игра сделана, теперь ты — мой муж!
Двоеженец понял, кем инициировано письменное оформление их тайных супружеских отношений.
«Но зачем она это сделала? — спрашивал себя Полещук. — Неужели эта великовозрастная дурёха надеется таким способом навсегда привязать меня к себе?! Если это так, то она — святая простота! А если… Нет-нет, без всяких “а если”! Ясно как божий день: девочка влюбилась в меня по уши и начала чудить… Ладно, сейчас мы всё разложим по полочкам!»
Заорав во всю глотку: «Такси!!» — Полещук так резко схватил Сэлли за руку, что та от неожиданности вскрикнула:
— О нет, Леон!
«Ничего, девочка! — подумал разведчик, волоча женщину к проезжей части дороги. — Сейчас ты у меня быстро усвоишь разницу между мною и этими безобидными поберушками в лохмотьях, которые нас окружают… Я тебе не индус, не сын оборванца Махатмы Ганди, я — советский разведчик! Сейчас мы тебя быстро расколем, кто тебя надоумил на выписку свидетельства о браке, да ещё и в двух экземплярах!»
Расколоть Грейвс не удалось даже после второй бутылки виски. Сам же брачный аферист напился так, что, проснувшись поутру в роскошном номере делийского «Хилтона», долго не мог сообразить, где находится и что это за женщина, которая обнаженной лежит рядом…
В голове с грохотом перекатывались бильярдные шары похмелья, настроение встречаться с «Шахом» пропало напрочь, и Полещук не нашел ничего лучшего, как отказаться от намеченной явки и продолжить возлияния по случаю бракосочетания в каком-нибудь приличном кабаке.
Тем более что Сэлли выразила готовность оплатить все прихоти своего новоиспеченного мужа:
— Ты такой забавный, Леон, когда выпьешь! Ты произносишь удивительные слова. Комплименты, которых мне никогда и ни от кого не доводилось слышать… Вообще, я заметила, что все славяне отличаются утонченностью, даже самые несчастные среди них — незаурядны…
Полещук хотел было спросить, где и когда Сэлли успела пообщаться со славянами, чтобы так глубоко познать их психологию, но в постпохмельном бессилии не в силах был пошевелить языком…
В последующем, начиная со дня делийского бракосочетания, все расходы по закупке спиртного возьмет на себя Грейвс. Вернее, ведомство, к которому она принадлежала. И ведь было из-за чего!
В доставляемые Сэлли напитки спецы из ЦРУ регулярно подмешивали «сыворотку истины», которая притупляет мозговые центры, отвечающие за самоконтроль, «разжижает» волю, вынуждая испытуемого к непроизвольным высказываниям. Разведчице оставалось только направлять их в нужное русло уточняющими вопросами, а американским «слухачам» — записывать разглагольствования захмелевшего Полещука.
Таким образом, Беллингхэм вскоре узнал очень много нового о советской резидентуре, её составе и о взаимоотношениях между советскими разведчиками, действовавшими в Непале.
* * *Перед отлётом из Дели разведчики заехали каждый в своё посольство.
Сэлли Грейвс — чтобы доложить об успешно проведенной операции «Узы Гименея».
Полещук — чтобы составить телеграмму, в которой сообщил о несостоявшейся явке, обвинив во всём «Шаха».
К известию в московском Центре отнесутся с пониманием, потому что необязательность агентов из числа индусов была общеизвестна. Удивительные люди! Полное отсутствие дисциплины и чувства ответственности перед секретными работодателями у индусов сочетается с внешне ярко выраженным стремлением помочь своему оператору, оказать услугу, сделать приятное и ни в коем случае не отказать в чем бы то ни было…
Перенос явки с «Шахом» устраивал Полещука и по другой причине: чаще ездишь — больше командировочных. А деньги разведчику были нужны позарез!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В КАЗИНО
Совместное проживание и общий бюджет денег Полещуку не прибавили — Грейвс оказалась на удивление прагматичной и экономной хозяйкой: ни одной рупии нельзя было потратить без её разрешения.
К чести американки, необходимо отметить, что она блестяще справилась со своей ролью обольстительницы и сумела не только сохранить втайне от «суженого» свою принадлежность к ЦРУ, но и влюбить его в себя. А тот, влюблённый и самонадеянный, так ничего и не заподозрил…
Закончился медовый месяц, и Полещук понял, что притворный брак его финансовых проблем не устранит. И тогда он вновь вернулся к идее сорвать банк в казино, хотя прекрасно помнил, что это заведение однажды уже превратило его в банкрота. Успокоил себя тем, что две бомбы в одну и ту же воронку не ложатся.
Кроме того, в этот раз он намерен был действовать не очертя голову, но по-чекистски основательно, детально проработав все возможные варианты, и, самое главное, разузнав как можно больше подробностей о своих потенциальных партнёрах по карточному столу — играть в рулетку он себе запретил, чтобы не испытывать более судьбу.
С помощью оперативных источников, находящихся у него на связи, Полещук сначала провёл предварительную рекогносцировку на поле предстоящих сражений. Выяснил, что в казино для игры в очко и баккара регулярно собирается компания, в которую входят «братья по идеологии»: первый секретарь посольства ПНР Войцех Каменский, комендант посольства ЧССР Любомир Гржинек и консул из ГДР Курт Фогель.
Такого подарка от судьбы Полещук давно не получал! Очко и баккара — забавы, которым он ночи напролет предавался во время обучения в спецшколе и в коих достаточно поднаторел.
Он виртуозно «заряжал» колоду, умел передёрнуть карты, не понаслышке знал многие «мульки» — ухищрения, — то есть владел всем арсеналом средств, к которым прибегают карточные шулера, чтобы «глушить лохов» — выигрывать.
Всё вместе взятое внушало уверенность, что на этот раз успех ему обеспечен, и он обязательно сорвёт куш.
Консул в компании слыл везунчиком, Богом помазанным, удачей помеченным. Там, где другие выбивались из сил, чтобы выиграть толику, ему валом валило.
Чех и поляк игроками были никудышными, поэтому никогда особо не рисковали, метали по-нищенски малыми суммами, рассчитывая не на своё умение, а на удачу.
Кроме восточных демократов в компанию игроков входил ещё один фигурант, чьё хроническое невезение в картах выглядело особо соблазнительно для Полещука. Именно на него он делал ставку, рассчитывая поправить свои финансовые дела.
Врач из Австрии Бруно Гольдман вносил диссонанс в социалистическое картёжное сообщество. В отличие от своих партнёров иноверец имел одно существенное преимущество — он имел деньги. Располагая практически неограниченными суммами, он никогда не покидал стола, даже если ему не шла карта.
Случалось, что он продувался до последнего цента (играли только на доллары — местная валюта среди игроков не котировалась), и, по идее, должен был бы прекратить игру ввиду утраченной кредитоспособности, но какое там! Каждый раз, исчерпав ресурс своего бумажника, Гольдман выпрыгивал из кресла и с традиционным возгласом: «Aйн момент!» — покидал соратников, чтобы через пятнадцать минут вернуться вновь с деньгами.
Однако главными отличительными чертами доктора являлись его порядочность и обязательность. Хотя Гольдман зaчаcтyю и расставался с крупными суммами, он никогда никому не оставался должен. А это и есть первая заповедь, принцип и основа взаимоотношений товарищей по ломберному столу. Карточный долг есть карточный долг. Не отдать его — святотатство, а потребовать его вправе даже последний забулдыга, оборванец с окраины Катманду, что уж говорить о достопочтенных джентльменах — сотрудниках дипломатических миссий, пусть и социалистических стран!
Как стало известно Полещуку, австриец не всегда проигрывал. Иногда ему шла такая «пруха» — так везло, — что всякий раз остальные игроки считали лучшим для себя выходом из положения сказаться больными, сослаться на ответственное утреннее совещание, лишь бы побыстрее завершить турнир.
