Валерий Карышев - Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха
Внешнее сходство и знание анкетных данных В. Воронцовой позволило С. Сорокиной беспрепятственно покинуть стены Бутырки. (Примечательно, что произошел этот побег в день выборов Президента России.)
Успешный побег с подменой ускорил перевод всего оставшегося женского контингента из следственного изолятора Бутырки в новый, только что построенный изолятор.
Следственный изолятор № 6, известный в просторечии как «Текстильщики» (названный так из-за близости к одноименной станции метрополитена), открыт в начале 1995 года и предназначен исключительно для содержания женского контингента.
Следственный изолятор «Текстильщики» — один из немногих в России, построенный почти полностью в соответствии со стандартами европейской пенитенциарной системы. При сооружении этой женской тюрьмы учитывались и санитарно-гигиенические требования, диктуемые спецификой контингента, и возможность проведения свиданий с детьми. Проектировщиками тюрьмы были предусмотрены даже так называемые «комнаты для психологической разгрузки», камеры отличаются значительно большим комфортом и меньшей перенаселенностью, нежели остальные столичные сизо — по условиям содержания женская тюрьма сравнима разве что с сизо № 5, «Водным стадионом».
Сизо № 6 находится на окраине Москвы, в микрорайоне, расположенном неподалеку от монастыря XVIII–XIX веков, между двумя гаражными кооперативами. Представляет собой пятиэтажное сооружение из бетона, облицованного белой кафельной плиткой.
Корпус в плане прямоугольный, со сторонами приблизительно 150 на 200 метров. По углам возведены башенки с винтовыми лестницами, ведущими в тюремные коридоры.
Персонал сизо смешанный: здесь работают как мужчины, так и женщины.
В настоящее время в сизо № 6 находится до 1000 арестанток, как гражданок Российской Федерации, так и представительниц ближнего зарубежья, чаще всего из постсоветских республик Средней Азии и Закавказья.
Есть женщины, рано или поздно осознающие: молодость преходяща, красота не вечна, а прелести, на которые так клюют мужики, — товар скоропортящийся. А время неумолимо бежит. Вот и одну подругу расписываться в загс увезли, и другую, только я, дура, мол, в старых девках засиделась.
Женщины, которые так считают, очень хотят выйти замуж.
И есть женщины, рано или поздно осознающие: за зрелостью неизбежно наступает старость, главное в бабе вовсе не красота, а ухоженность, да и мужика можно подыскать другого, покрасивше да побогаче, а не этого, сидящего перед телевизором пьяного урода в грязных носках, который копейки в дом принести не может… А ведь время неумолимо бежит. Вот и одна подруга развелась, и вторая, и обе сразу помолодели на десять лет, только я, дура, мол, всю жизнь за уборкой, стиркой да готовкой проведу.
Женщины, которые так считают, очень хотят развестись.
Наташа Степанкова относилась к первой категории.
(По просьбе фигурантки автор изменил ее фамилию.)
А как же не стремиться к замужеству, если тебе целых двадцать лет, если большинство подружек по школе да ПТУ уже катают по дворам детские коляски, если даже бабки, сидящие на скамейках у родного подъезда, шушукаются при твоем появлении: мол, засиделась Колина дочка в девках!
Да что там бабки!
Даже родной отец, вот уже полгода не получающий на своем заводе зарплату, однажды выпалил в сердцах: «Хоть бы замуж тебя кто взял, дуру такую. Копейки в дом не приносишь, а ведь кормить тебя да поить… Сдалась на нашу голову!»
Девушка не смела перечить — ни насчет дуры, ни тем более насчет копейки, которую она действительно в дом не приносила. Да и где ее в этом убогом райцентре взять, копейку-то: половина предприятий закрыта, а на тех, что еще работают, давно не выплачивается зарплата. Правда, после окончания ПТУ Наташа пыталась вступить в ряды торговок сигаретами и пивом на вокзале, но злые тетки, оккупировавшие перроны, не приняли ее в свой круг. Она пыталась работать самостоятельно, таясь от соперниц, но вскоре была повязана за безлицензионную торговлю милицией — несомненно, ментов натравили привокзальные торговки. Так девушка впервые познала законы конкурентной борьбы. Профессия же швеи-мотористки, полученная по окончании училища, в этом городке не находила спроса: из всего Наташиного выпуска на фабрике работали лишь две девчонки, да и то, по сути, задаром, без зарплаты.
Вот и оставался один выход: замужество.
Наташа стремилась замуж. Очень стремилась. Наверное, ни один солдат-срочник не стремился на дембель так люто и отчаянно, как она — покинуть родной дом.
Сперва со свойственным возрасту максимализмом девушка мечтала, чтобы избранником стал благородный и красивый мужчина, с внешностью Алена Делона, с сотовым телефоном, пачками баксов, распирающими карманы дорогого, непременно бордового пиджака, и непременно на иномарке. Она даже трахаться начала много позже сверстниц, не с двенадцати-тринадцати лет, как было принято в городке, а лишь в восемнадцать, вызывая насмешки и недоумение подруг.
Насмешливые подруги не понимали глубины Наташиного замысла: при знакомстве со стоящим, перспективным мужчиной девственность всегда можно продать подороже!
Правда, всматриваясь в действительность, девушка постепенно избавлялась от иллюзий: мужская часть населения городка, где Наташа жила с рождения, выглядела на удивление плюгавой, гадкой и как будто даже застиранной, чем-то напоминая затасканные шмотки из секонд хэнда, где семья Степанковых одевалась уже третий год. Сотовый телефон в этом городке никто в глаза не видел, равно как и стодолларовую купюру, а самой навороченной иномаркой считался «Опель» двадцатилетней давности, на котором раскатывал азербайджанец Мамед, держащий в городе торговлю цветами, а по слухам, и наркотиками.
И что самое печальное, до обидного не наблюдалось в городке мужского благородства! Местные пацаны даже в глаза обзывали девчонок не иначе, как «поревом» и «телками» — в глазах таких юношей особа прекрасного пола могла служить лишь объектом совокупления. Ну не идти же за такого замуж! К тому же едва ли не все население городка от четырнадцати и старше пило водку, вино, самогон, спирт и даже технические спиртосодержащие жидкости, некоторые прочно «сидели на игле», и оставалось лишь удивляться, где эти нищие берут деньги на алкоголь и наркотики.
К восемнадцати Наташа наконец осознала: мечты об Алене Делоне с баксами, сотовым телефоном и иномаркой надо отставить как несбыточные и попытаться подыскать что-нибудь попроще, поближе. Круг развлечений в маленьком городке, как правило, невелик, и единственным местом, где можно было отыскать перспективного мужчину для замужества, оставался Дом культуры, в котором в будни по вечерам крутили фильмы из жизни суперменов да терминаторов, а в субботние вечера устраивали дискотеки, или, по-местному, «дискач».
Наташа хорошо запомнила тот «дискач», на который она впервые пошла с твердым намерением «сняться». Вечером забежала к подруге Таньке: покурить, посплетничать, а если повезет — выпросить на пару часов ее самое крутое платье, с декольте до самого пупа и блестками. Подруга отличалась понятливостью и проницательностью и, сдергивая с вешалки наряд, одобряюще улыбнулась: все правильно, Натаха, гулять надо, пока молодая, а не целку свою лелеять! Ну что это за жизнь, в самом-то деле?
Вот на «дискаче» действительно жизнь: слепящие блики цветомузыкальной установки, песни не по-нашему, зажигательный русский «Казачок» под ритмы чикагского рэпа и вообще веселье через край.
Пусть пьяное, истеричное и искусственное, но все-таки веселье.
А главное — «медляк», то есть медленный танец, на который пацаны приглашают девчонок… Правда, пользуясь полутьмой, ребята нещадно лапают своих партнерш, но ведь, может, среди парней тоже есть порядочные?! В смысле — которые замуж предложат.
В тот же вечер она и познакомилась со своим первым парнем, студентом местного политехникума. Правда, до Алена Делона ему было далеко, да и баксов, сотового телефона и иномарки не наблюдалось. Зато было место для встреч — комната в общаге, где молодой человек почему-то жил один.
Наташа отдалась ему лишь на второй день знакомства. Акт великого таинства любви совершился на железной казенной койке; при этом панцирная сетка жутко скрипела, и девушка боялась, что услышат соседи за стеной.
Конечно же, Наташа понимала: этот ее замуж не возьмет. А если и возьмет, то только в общагу.
Впрочем, теперь о замужестве она думала уже меньше, чем прежде. Почувствовав вкус настоящей жизни, она начала гулять. Да и самой ей это дело нравилось.
Прыщавого студента сменил его однокурсник, затем появился солдатик из местного гарнизона, затем какой-то пожилой, но богатый мужик, то и дело наезжавший в городок из Иванова, затем — бывший одноклассник, затем — его друзья, затем еще какие-то пацаны, имен которых она и не упомнит.
