Николай Лузан - «Загадка» СМЕРШа
К возвращению Абакумова на Лубянку маховик контрразведки уже совершил свой первый оборот. Технари изготовили кипу листовок с портретом Делле. Окунев организовал на квартире в Тихвинском переулке засаду на Кемпке и Дериглаза. Тарасов с оперативной группой находился на пути в Калугу. Теперь Утехину и Барышникову было, что доложить Абакумову, и они отправились к нему в кабинет. По его лицу было трудно понять, как прошло совещание в Ставке. Махнув рукой на стол заседаний, он устало опустился на стул и вопросительно посмотрел на Утехина с Барышниковым. Они переглянулись, первым начал доклад Утехин. Абакумов выслушал, ничего не сказал, но выражение его глаз говорило само за себя. Оно смягчилось, лишь когда Барышников высказал свои предложения по зашифровке «Иосифа». Абакумов согласился и распорядился приступить к их исполнению немедленно.
Ночью оперативные группы захвата на рабочих местах арестовали агентов резидентуры Делле — Кайзера и Учетчика. Аресты были проведены так, что утром не только в администрации отделения железной дороги, но и в депо, ремонтных мастерских только и было разговоров, что о «немецких шпионах». Позже на досках объявлений всех железнодорожных станций от Москвы до Калуги появились фотографии Делле. Ранее ориентировки на розыск скрывшихся гитлеровских агентов Кемпке и Дериглаза легли на столы начальников фронтовых управлений контрразведки Смерш. Невидимая для глаза непрофессионала густая оперативная сеть пришла в движение. Первые сутки не дали результата. Попадалась в основном мелкая рыбешка: дезертиры, уклонисты и несколько человек, имевших несчастье быть похожими на Делле. Отделавшись синяками и несколькими часами отсидки в Смерше, двойники немецкого резидента выходили на свободу.
В Малоярославце, как докладывали разведчики наружного наблюдения, пока ничего примечательного не происходило. Железнодорожник, как обычно, ровно в семь появился на работе, недолго потолкался в конторе, у доски объявлений с фотографией Делле, и занервничал. Приняв рабочее место у напарника, сообщившего об арестах немецких шпионов, Железнодорожник уже не находил себе места. С трудом дождавшись окончания смены, он галопом помчался домой.
С наступлением темноты свет в его окнах погас. Скрип калитки на заднем дворе заставил Тарасова и разведчиков наружки подобраться. Темный силуэт на мгновение мелькнул в переулке и скрылся за сараями. Настигли они Железнодорожника в конце улицы. В тусклом лунном свете спина старого германского агента приросла горбом. Тарасов предположил, что это была рация, и в нем проснулся азарт охотника. Интуиция его не подвела — Железнодорожник готовился выйти на связь.
Озираясь по сторонам, он, как заяц, петлял по узким улочкам, но это не запутало контрразведчиков. Местный оперативник Миша, хорошо знавший здесь все ходы и выходы, догадался, куда направляется агент. Впереди проступили мрачные развалины, и там Железнодорожник потерялся из вида. Тарасов не рискнул идти дальше, любой неосторожный шаг мог выдать их с головой, и оперативная группа залегла в засаде. Виктор, затаив дыхание, напряг слух. Порой ему казалось, что он слышит слабый писк морзянки, но это было скорее игрой воображения. Ни Миша, ни наружка ее не услышали. Прошло около десяти минут, и из развалин показался Железнодорожник. Озираясь по сторонам, он спешил покинуть место выхода в эфир.
В ту ночь служба радиоконтрразведки засекла работу передатчика в окрестностях Малоярославца, а утром докладная об этом легла на стол Утехину. Задуманная Барышниковым и им уловка сработала, теперь оставалось запастись терпением и ждать реакции «Цеппелина» на сообщение Железнодорожника. Она последовала в тот же день и немало озадачила Утехина. Берлин требовал от «Иосифа» детализировать ранее переданную информацию, касавшуюся количества и типа танков, перебрасывавшихся через железнодорожную станцию «Москва — Сортировочная» для усиления Западного фронта. Содержание радиограммы вызвало удивление и у Барышникова. Тут было чему удивляться. В «Цеппелине» никак не отреагировали на последнее сообщение «Иосифа» о срыве явки с Делле. Контрразведчики ломали головы над этим ходом гитлеровцев и не находили ответа. Все встало на свои места во время следующего сеанса связи.
Поздно вечером в пятницу эфир взорвался тревожным визгом морзянки. Николай едва успевал принимать сообщение Берлинского радиоцентра. За его спиной нетерпеливо переминались с ноги на ногу Виктор с Окуневым. После расшифровки радиограммы в комнате раздался общий вздох облегчения. Ее содержание не оставляло сомнений в том, что сообщение Железнодорожника о розыске Делле дошло до Курека. При этом «Цеппелин» ни одним словом не обмолвился о причине его провала и потребовал:
«Немедленно сменить квартиру. В случае выхода на связь Делле, Кемпке или Дериглаза их ликвидировать и уйти на нелегальное положение».
Радиограмма «Цеппелина» положила конец нервному периоду в работе контрразведчиков, связанному с появлением группы Делле. Им удалось ее нейтрализовать и при этом не вызвать подозрений к «Иосифу». В кабинете Барышникова, где собрались участники операции, царило приподнятое настроение. Радиоигра получила второе дыхание. «Иосиф» по-прежнему продолжал оставаться для гитлеровской разведки ценнейшим источником информации, и лучшим аргументом в его пользу служило то, что в Берлине ради него готовы были пожертвовать двумя кадровыми сотрудниками — Кемпке и Делле.
Это решение «Цеппелина» убедило Барышникова и Утехина в том, что их рискованный ход с компрометацией Делле оказался оправданным. И они решили пойти дальше — отбить у Курека всякую охоту связывать деятельность «Иосифа» с работой других резидентур гитлеровской разведки, действующих в Подмосковье. Логическим шагом в реализации этого замысла стал шумный арест еще двух агентов из резидентуры Делле — Учетчика и Телефониста, работавших в отделе перевозок отделения железной дороги Калуги. А оставшийся на свободе Железнодорожник все продолжал бомбардировать «Цеппелин» паническими радиограммами. В конце концов, у него сдали нервы, и он обратился в бега, но далеко не ушел и был негласно задержан группой захвата Окунева.
Разгром резидентуры Делле вызвал в Берлине переполох. Опасение, что подобная судьба может постигнуть и «Иосифа», вынудило «Цеппелин» принять меры предосторожности. Радиосвязь с ним был переведена на резервный режим — раз в неделю в установленное время происходил обмен короткими проверочными радиограммами. Воспользовавшись паузой, контрразведчики перевели дыхание и занялись подготовкой второго этапа операции. В нем ведущая роль отводилась Лещенко. Выполнение столь ответственной задачи взяли на себя Утехин и Окунев. Не остались без дела и Виктор с Николаем. Старенькая дача Смерша в Малаховке, куда они перебрались из квартиры в Тихвинском переулке, нуждалась в ремонте, и они всей душой отдались этому мирному занятию.
В таком режиме прошло два месяца. В Берлине держали паузу, видимо, выжидали, чем обернется провал группы Делле для остальных агентов, действующих в Подмосковье. Подошел к концу март, и в «Цеппелине» окончательно успокоились. Наступившая ранняя и бурная весна растопила не только лед на озерах под Берлином, но и опасения Курека за судьбу ценных агентов в Москве. Временный карантин для «Иосифа», установленный в мрачных кабинетах на Потсдамерштрассе, закончился 29 марта.
В тот день Берлинский радиоцентр разразился длинной радиограммой. В ней Курек, не скупясь на слова, отмечал заслуги «Иосифа» в борьбе с большевизмом и потребовал «внести свой неоценимый вклад и провести вербовку «Л».
Последние фразы в расшифровке радиограммы были дважды подчеркнуты хорошо знакомым Барышникову и Утехину красным карандашом. Абакумов требовал от них в течение дня разработать и доложить план подключения Лещенко к оперативной игре с «Цеппелином». Первый его пункт у Утехина и Барышникова не вызвал разногласий. Они сошлись на том, что Лещенко предстояло стать тем самым «паровозом», который должен потащить дальше начавшую было затухать радиоигру. Чистый лист бумаги под рукой Утехина быстро заполнялся новыми пунктами. Роль в операции «Загадка» еще одного будущего «гитлеровского агента», без пяти минут наркома, еще ничего не подозревавшего о ней, приобретала зримые очертания.
Спустя два дня Абакумов рассмотрел предложенный Барышниковым и Утехиным план подключения Лещенко к радиоигре, внес в него коррективы, а позже утвердил текст радиограммы «Иосифа» для «Цеппелина». В то же вечер в Малаховке заработал радиопередатчик. Николай передал в Берлин срочное донесение:
«Л» дал принципиальное согласие на сотрудничество, но только с американцами, при условии получения паспорта гражданина США, 15 тыс. долларов наличными и открытия счета на его имя в одном из банков Швейцарии».
