Николай Захаров - От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ
С нашей стороны присутствовали: я, Соломатин и старший советник посольства Животовский.
Министр кратко, но очень детально изложил комплекс подготовленных японской стороной мер по обеспечению безопасности Микояна. Я поблагодарил министра за подготовку этих мер и попросил только, чтобы не публиковали в печати о предполагаемых поездках Микояна и поменьше было шумихи при поездках.
Японцы держались с нами подчеркнуто официально, хотя я старался быть общительным и даже шутил, но представители Страны восходящего солнца оставались неприступными. Закончив переговоры, я пригласил министра и всех присутствующих на другой день на завтрак в посольство. Приглашение было принято.
Наш посол Федоренко, который вообще произвел на меня хорошее впечатление, и в этот раз лицом в грязь не ударил. Он устроил прекрасный стол из русских продуктов, которые японцы с аппетитом поглощали.
Если японцы во время переговоров держали себя суховато, то после нескольких рюмок «Столичной» повеселели и разговорились. Обедом гости остались довольны и, поблагодарив посла и меня, пригласили сделать ответный визит на другой день. Приглашение с благодарностью было принято. Уходя, министр переспросил, как приготовить завтрак: по-английски или по-японски. Я сказал, что, находясь в их стране, желал бы завтракать только по-японски. Откланявшись, они уехали.
На другой день, как было условлено, в 14 часов мы подъехали к двухэтажному древнему зданию с готической крышей, от которого прямо веяло загадочной японской стариной. Стены и углы этого дома были увиты какими-то вьющимися растениями с листвой наподобие плюща.
Мы не стали изменять русским традициям («Три богатыря», «Три медведя» и т. п.) и на завтрак отправились втроем: Животовский, Соломатин и я.
Прямо у крыльца нас встречали министр с сотрудниками. Пройдя на крыльцо, мы неожиданно увидели гейшу, которая сидела, сложив ноги по-турецки, и низко склонив головку, попросила нас снять обувь. Несколько непривычно, босиком на официальном приеме, мы прошли за министром на второй этаж и вошли в небольшой прямоугольный зал.
Зал был пустой. Никакой мебели. Пол был настолько зеркальным, что я в шелковых носках боялся упасть. Я чувствовал себя, как на льду, ноги разъезжались по сторонам. Неожиданно вбежали несколько гейш, одетых в кимоно, и разбросали принесенные ими подушки по периметру зала. Министр пригласил сесть и первый занял центральное место на подушке, приглашая меня расположиться рядом. Я с удовольствием занял предложенное место и протянул свои длинные, при двух метрах роста, ноги. Японцы сели по-турецки, но я так не мог и все время ерзал. Министр заметил и что-то сказал гейше, которая принесла мне вторую подушку. Я устроился на двух подушках, как на троне, стало терпимее. У каждого гостя был установлен крошечный столик, возле которого прислуживала гейша.
Первое блюдо — отварная форель. Собственно, ничего удивительного. Но далее начались сюрпризы. С удивлением я увидел, как гейша министра очистила от косточек мякоть и двумя пальчиками положила ему в рот. Моя гейша также хотела, очистив форель, положить мне в рот рыбу, но я нежно отвел ее ручку и сказал, что буду кушать сам. Она поняла.
Второе блюдо — в маленьком керамическом горшочке какая-то жидкость, в нем плавали две маслины и одна травинка.
На третье два повара завезли в зал на тележке живого тунца длиною с метр. На голове у поваров восседали полуметровые колпаки. А с учетом их очень маленького роста смотрелись они в этих огромных колпаках очень комично. Тунец неподдельно вилял хвостом. Повара прямо при нас быстро разделали рыбу, а гейши разнесли в пиалах по два кусочка каждому гостю. Кроме ломтиков рыбы подносили соевый соус. Откровенно говоря, я подумал, что если это съем, то вскоре придется искать туалет. Но сидящий рядом японский министр взял палочками ломтики тунца и аппетитно скушал, предварительно обмакнув их в соус. Пришлось последовать его примеру.
Ничего, обошлось.
Затем был зеленый чай с церемониалом по-японски. Все расположились вокруг высокого кресла, перед которым стояла высокая керамическая ступка. В ступу был всыпан сухой чай. Здесь же располагалась керамическая толкушка, которой одна из гейш принялась растирать в чаше сухие чайные листья, доводя массу до состояния пыли. Все это заварили крутым кипятком и подали в пиале каждому гостю. Мне сказали, что этот ритуал пития чая отработан годами, если не веками, и считается священным. По истечению нескольких дней уже во время приема Микояна церемониал с чаем был с точностью повторен.
Закончив с едой, гейши быстро убрали столики и каждая села рядом с гостем. Затем в задней части зала расстелили коврик и на него сели вошедшие новые гейши с музыкальными национальными инструментами.
Они исполнили несколько национальных произведений и ушли. Мы им горячо аплодировали. Музыка была красивой и очень приятной.
Когда все встали, обслуживающие нас гейши окружили меня и, громко смеясь, что-то принялись щебетать. Я спросил нашего переводчика, в чем дело, и почему они хохочут. «Они говорят, что редко видят такого высокого и красивого мужчину и просят приезжать к ним без японцев». Я рассмеялся и, дабы не обидеть, послал им воздушный поцелуй. Поблагодарив министра за обед, договорились встретиться на другой день уже в аэропорту, при встрече главы советской делегации.
Прилет Микояна не остался незамеченным. На аэродроме любопытствующие зрители, журналисты и фотокорреспонденты с интересом наблюдали за встречей. Премьер-министр Японии лично прибыл в аэропорт. Но отмечу, что визит был организован без лишней помпы. В поездке безопасность Микояна обеспечивал только один человек — начальник его охраны Крюков.
На следующий день поехали на выставку, где советский представитель осмотрел наш павильон, который по своей насыщенности превосходил павильоны других стран.
На третий день Микоян нанес протокольный визит премьер-министру Японии Катаяма. Переговоры проходили около часа. Меня очень удивило, что у резиденции премьер-министра стоял танк с экипажем. Зачем этот монстр войны здесь, посередине мирного города? Однако я понимал, что мое любопытство было бы в этом случае просто неуместно.
Большую часть времени в поездке Микоян проводил на выставке. Трасса проезда его автомобиля все-таки была опубликована в прессе. Движение автотранспорта на улицах было очень медленным. Несмотря на многие эстакады в центре города, постоянно создавались автомобильные пробки. В поездках нашу машину сопровождали два мотоциклиста и хвостовая машина с пятью полицейскими.
Однажды, когда мы ехали с выставки в посольство, произошло «ЧП». Попав в пробку, мы остановились. В это время из переулка выскочил здоровенный японец с поднятой рукой, в которой был кинжал, и бросился на нашу машину, где сидел Микоян. Я выскочил из машины, выхватил пистолет и прыгнул через капот к японцу. Ничего не мешало мне применить по нападавшему оружие, но меня опередил мотоциклист и полицейские с хвостовой машины. Они скрутили японца и волоком поволокли в переулок. После я спросил о личности нападавшего и причинах такого поступка.
— Таких у нас не один, — ответил представитель полиции, многозначительно повертев пальцем у виска.
— Но почему он бросился именно на нашу машину?
— Он, видимо, сообразил, что раз советский флажок, советская марка автомашины, эскорт мотоциклистов, — значит, едет важная персона из СССР Да и из печати было известно, по какой трассе ездит Микоян. От журналистов не скроешь трассу, — ответил старший полицейский, отвечавший за сопровождение советского гостя. — Флажок и машина дают хорошие опознавательные знаки.
— Ладно, — сказал я, — мы посоветуемся, может быть, флажок снимем и пересядем в другую машину, японской марки. Но прошу вас, чтобы этот случай не попал в печать. Подумайте об изменении трассы.
Этот разговор состоялся уже в резиденции, куда мы вернулись после происшествия на дороге.
— Хорошо, мы доложим министру и примем все меры, чтобы подобный случай не повторился, — сказал старший полицейский.
Микоян на этот выпад реагировал спокойно, только просил все же узнать, кто был нападавший. Я ему сказал, что по версии полиции это невменяемый. «Похоже, что так, но в таких случаях всегда ссылаются на сумасшедших», — ответил Анастас Иванович.
В Токио более 11 миллионов жителей, поэтому на тротуарах толчея была непролазная. Проезжая часть была забита транспортом до отказа. Скорей можно пройти пешком, чем на машине. Улицы узкие, рядом с небоскребами лепятся хибарки, у которых вместо дверей висят камышовые циновки. Но чистоту соблюдают везде. Они понимают, что при такой гуще народа не дай бог эпидемия — это катастрофа.
На следующие поездки японцы значительно изменили трассу. Флажок с машины я снял, но машину Микоян сказал оставить нашу.
