Александр Широкорад - Османская угроза России — 500 лет противостояния
Подписавший договор фельдмаршал Румянцев хотя и считался великим полководцем, ни уха, ни рыла не смыслил в морских делах и согласился с турецким требованием, чтобы русский флот ушел из Архипелага в течение трех месяцев.
Начнем с того, что не менее 40 % русских судов нуждались в ремонте. Ведь турки не разрешили русскому флоту идти на родину самым коротким путем – через Проливы в Черноморские порты. По условиям мирного договора все военные суда должны были идти обратно на Балтику вокруг Европы. А такое плавание не сравнить с крейсерством в Эгейском море в 200–300 км от главной базы. Большинство судов подлежало ремонту, а многие вообще не могли идти.
Но это полбеды. Главное – надо было эвакуировать целую «губернию» с администрацией, Адмиралтейством, госпиталями и другими казенными учреждениями, сухопутные войска и т. д. Жители более двадцати греческих островов приняли русское подданство, на стороне России воевали многие тысячи греков, албанцев, славонцев и других народов. Как быть с ними? Мы помним, что в первые два-три года войны Екатерина ставила перед дипломатами цель: добиться на мирных переговорах закрепления «губернии» за Россией. И это греки хорошо знали. А вот теперь их предали.
Русские власти попытались исправить ситуацию с союзниками различными полумерами. Во-первых, предоставили возможность желающим переселиться в Россию. Во-вторых, в статьях Кючук-Кайнарджийского мира содержалось обязательство султана не мстить союзникам русских из числа османских подданных.
По Кючук-Кайнарджийскому миру Россия получила право учреждения консульств в Османской империи. Почти все консульства были учреждены в южной части Балкан, в городах и на островах Греции: в Салониках, Патрах (Пелопоннес), Арте (Эпир), на Негропонте (Эвбее), Хиосе, Родосе, Крите, Миконосе, Самосе, Санторине, а также в Смирне (Измире), на азиатском берегу Эгейского моря и на Кипре. Консульства были учреждены и на находившихся под венецианским господством островах – Корфу, Закинфе и Кефаллинии. Замечу, что больше Россия никогда не имела столь обширной консульской сети в Греции, как в екатерининскую эпоху.
Консульства должны были следить за выполнением турками своих обязательств и по мере возможности защищать греков. Об этом свидетельствует греческий писатель Адамантиос Корис, живший во Франции и вовсе не принадлежавший к числу поклонников Екатерины II. В 1803 г. он писал: «Русские консулы по славному для России мирному трактату, к которому императрица успела принудить турок, приобретши право на некоторое во всех странах Турции диктаторское самовластие, часто исторгали греков из мстительных рук правительства, представляя будто они вступили в подданство или служили под начальством русских»18.
Глава 5
Война 1787–1791 годов
Греческий проект Екатерины Великой уже 200 с лишним лет служит любимым коньком русофобов и антисоветчиков, которые, как мы в 1991 году узнали, представляют одно и тоже. Это проект служит якобы доказательством агрессивности русских и их стремления к безудержной экспансии. Советские же историки предпочитали обходить проект стороной.
Попробуем разобраться, что было на самом деле. Первым о необходимости занятия Константинополя заговорил «тишайший» царь Алексей Михайлович. О планах Петра I в отношении Проливов и Константинополя Екатерина II узнала, как говорится, из первоисточника – от сподвижника Петра фельдмаршала Бурхарда Миниха. В один из дней рождений наследника престола Павла Петровича приглашенный во дворец Миних высказал такое пожелание имениннику: «Я желаю, чтобы когда великий князь достигнет семнадцатилетнего возраста, я мог бы поздравить его генералиссимусом российских войск и проводить в Константинополь, слушать там обедню в храме Св. Софии. Может быть, назовут это химерою… Но я могу на это сказать только то, что Великий Петр с 1695 года, когда в первый раз осаждал Азов, и вплоть до своей кончины не выпускал из вида своего любимого намерения – завоевать Константинополь, изгнать турок и татар и на их месте восстановить христианскую греческую империю»19. И это не была рутинная лесть придворного. Миних в 1736 г. брал Крым.
В июле 1771 г. в Петербург по приглашению императрицы прибыл известный греческий священник и ученый Евгений Булгари (Евгениос Вулгарис). Почти сразу Екатерина дала ему аудиенцию в Царскосельском дворце. Обращаясь «ко благочестивой и христолюбивой, Богом прославляемой, непобедимой, великой императрице всероссийской» и выражая сожаление, что она не является и греческой императрицей, он призывал ее оказать помощь в освобождении его родины: «Соверши ты мое благополучие приведением и рода моего в благополучное состояние. Греция после Бога на тебя, державнейшая императрица, взирает, тебя молит, к тебе припадет».
27 апреля 1779 г. у цесаревича Павла от второй жены родился второй сын. Бабушка поспешила окрестить его Константином, именем, ранее не встречавшимся в домах Калиты и Романовых. Уже имя, данное великому князю, заключало в себе намек на имевшуюся для него в виду карьеру.
Несколько забегая вперед, я процитирую посвящение великому князю Константину Павловичу из книги Матвея Коковцева «Описание Архипелага», изданной открыто в Петербурге в 1786 г. «Константин основал престол в Цареграде и просветил Восточную [Римскую. – А.Ш.] империю. Константин потерял сей град и владычество. Константину предписано в книге судеб восстановить сие царство. Преподнося книгу, изъявляю предчувствие Греческих народов, ожидающих своей свободы от брегов Невы».
Сама же книга Коковцева представляет собой военно-топографический справочник по островам Архипелага, рассчитанный на высших и средних офицеров армии и флота.
Кормилицей великого князя Константина была гречанка. Екатерина в ходе беседы с английским послом Гаррисом, отец которого был ученым знатоком древнего мира, о греках, многозначительно заметила, что им предстоит великая будущность. На празднестве, устроенном по случаю рождения Константина, читались греческие стихотворения. На медали, выбитой по поводу этого события, были изображены Софийский храм в Константинополе и Черное море, под которым сияет звезда. А на храме Святой Софии, которую турки обратили в мечеть, четко был виден крест.
Рождение Константина можно считать и рождением так называемого «греческого проекта». Некоторые исследователи, в том числе В.И. Шеремет, полагают, что «первые наброски проекта» появились в 1780 г., а автором проекта считают графа А.А. Безбородко. На самом деле мы видим, что проект появился на год раньше, а его авторами были Екатерина и Потемкин. Граф же Безбородко, бывший казак, (помните, у Пушкина: «В князья не прыгал из хохлов»), был талантливым дипломатом и превосходным организатором, но он всегда оставался лишь исполнителем, и такой фантастический проект был ему явно не по плечу.
10 (21) сентября 1782 г. Екатерина отправил австрийскому императору Иосифу II письмо, вошедшее в историю под названием «Греческий проект». Она начала его с жалобы: Порта чинит препятствия проходу русских судов через Босфор и Дарданеллы, подстрекает жителей Крыма к восстанию, нарушает права Дунайских княжеств. Затем следовали уверения в миролюбии и будто бы присущей царице умеренности: «…я не добиваюсь ничего, выходящего за рамки, установленные договорами». Но на всякий случай ей и Иосифу благоразумно заранее продумать о возможных военных операциях и подписать «секретную конвенцию о вероятных приобретениях, которых мы должны домогаться у нарушителя мира», то есть у Турции. Екатерина утверждала, что в европейских владениях Порты христиан в пять или шесть раз больше, чем турок.
На освобожденных от турок землях предполагалось создать два полностью независимых государства: Дакию и Греческую империю. В составе Дакии должны были быть нынешние Молдавия, Румыния и часть Болгарии. Греция, южная Болгария, Македония и острова Архипелага должны были составлять Греческую империю со столицей в Константинополе. Для проектируемой империи был уже готов и император – Константин II. При этом наследник цесаревич Павел и его старший сын великий князь Александр должны заранее письменно отречься от всяких претензий на константинопольский престол.
Иосиф II долго колебался и, наконец, 13 ноября 1782 г. ответил. В принципе, он был согласен с Греческим проектом, хотя и указывал на многочисленные препятствия на пути к его реализации. Иосиф II очень боялся вмешательства Пруссии и Франции. Особенно в его письме досталось Фридриху Вильгельму: «Нет предела ненависти и недоверия, поистине неистощимых, прусского короля… Если бы он мог обрушить на меня и тех, кто связан со мною узами интереса и дружбы, он, вне всякого сомнения, совершил бы и это».
Далее Иосиф переходит к делу: «Что касается создания нового королевства Дакия с государем греческой религии и утверждения Вашего внука Константина сувереном и императором греческой империи в Константинополе, то лишь ход войны может все решить; с моей стороны осуществление всех Ваших замыслов не встретит затруднений, если они будут сочетаться с тем, что я считаю достойным». То есть, проще говоря, «что я с того иметь буду?» А император желал приобрести крепость Хотин с окрестностями, Малую Валахию до реки Алута (Олт), Видин, Орсову и Белград, а оттуда – прямая линия до Адриатического моря у Дринского залива. Поскольку в Далмации Иосиф мечтал захватить не только турецкие, но и венецианские владения, то предлагал Венецианской республике взамен остров Крит и ряд земель в материковой Греции.
