Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 2
Вскоре убедились, что со стороны к военному отделу не подступиться. Пришлось искать человека, уже работающего там.
С большим трудом чекистам удалось приобрести надежного помощника — Сомова, однако он не имел доступа к оперативным планам отдела. Приобрести же агента в руководящем звене казалось делом неосуществимым, так как там все люди были проверенные, закаленные в боях с большевистской властью, Красной Армией.
И все же поиски подходящей кандидатуры продолжались. От Сомова узнали, что есть в отделе некий подполковник Сергей Михайлович Филиппов. Во время Гражданской войны служил у Колчака, считался опытным, знающим офицером, пользовался авторитетом как военный специалист, был в курсе всех операций. И еще одна деталь, за которую так и хотелось ухватиться, — Филиппов отрицательно относился к зверствам таежных банд, иногда сдерживал их активность, за что кое-кто из офицеров считал его чуть ли не пособником «красных». Решили глубже изучить его и привлечь к сотрудничеству.
Методы вербовки в эти годы были не очень хитроумными, но нередко давали нужный эффект. Прежде всего привлекали тех, кто подавал заявления о возвращении на родину и своим трудом должен был заработать это право. А так как времена были суровые, то иной раз приемы применялись, как говорят, «жесткие». Например, намекали, что в случае отказа от сотрудничества могут пострадать родные, живущие в России.
Нуждавшихся в деньгах и не собиравшихся возвращаться вербовали, как правило, «втемную» от имени американской или японской разведки. Метод был хорош тем, что информация от таких агентов всегда поступала правдивая: никто не решался обманывать японцев и американцев, знали, что те скоры на расправу.
Филиппов возвращаться не собирался, вел скромный образ жизни, нужды в деньгах не испытывал. Единственная зацепка — его «либерализм» — пока была слишком эфемерна.
Но вскоре от Сомова узнали, что жена и дочь Филиппова живут во Владивостоке, и туда ушла депеша с просьбой разыскать их.
Тем временем и противник не дремал. Однажды Сомов, взволнованный, пришел на встречу и, протянув оперработнику местную эмигрантскую газету, ткнул пальцем в одну заметку:
— Читайте!
В заметке сообщалось о том, что беженец из Владивостока бывший красноармеец Мухортов рассказал о расправе над семьями офицеров. Перечислялись женщины и дети, которых чекисты казнили, отрубив им головы, среди них были жена и дочь Филиппова.
— Вы понимаете, в каком он теперь состоянии? Он поклялся люто мстить советской власти.
Заметка сразу же вызвала у разведчиков сомнения. Одному из работников резидентуры удалось разыскать Мухортова, познакомиться с ним и в умело построенной беседе (от имени шайки контрабандистов, якобы собиравшихся привлечь Филиппова к сотрудничеству) выяснить, что Мухортов никакой не красноармеец, а беглый уголовник, и заметку подписал за деньги, полученные от человека, который по описанию был очень похож на полковника Жадвойна. Стало ясно, что, ценя Филиппова как специалиста и опасаясь за его лояльность, японцы и белая контрразведка решили удержать его таким способом.
Разведчик сумел было убедить Мухортова встретиться с Филипповым и рассказать тому о лживости заметки, как вдруг Мухортов выхватил пистолет и с криком: «Ах ты, гад, чекист, я тебя видел в ЧК, когда на допрос водили!» — набросился на него. В завязавшейся схватке Мухортов был убит, резидентура потеряла важного свидетеля. К тому же из Владивостока поступила обескураживающая новость, что жена и дочь Филиппова «проживающими в городе не значатся».
Несколько дней спустя Сомов явился на встречу с двумя важными сообщениями. Во-первых, Филиппов поделился с ним тем, что, желая лично отомстить большевикам за гибель семьи, он сам идет в рейд через границу в составе отряда полковника Ширяева, и, более того, Сомову удалось узнать время и место перехода отрядом границы. Во-вторых, что значило не меньше для чекистов, Филиппов в разговоре с Сомовым упомянул, что фамилия его жены вовсе не Филиппова, а Барятинская, из чего следовало, что наши предыдущие поиски шли в ложном направлении.
В ту же ночь во Владивосток ушла срочная информация.
Отряд Ширяева беспрепятственно пропустили через границу, «вели» несколько километров, а затем в короткой схватке полностью разгромили. Ширяев бежал, Филиппова удалось взять в плен.
Несколько дней местные чекисты, используя материалы, поступившие из резидентуры, упорно и настойчиво работали с ним, добиваясь добровольного перехода его на свою сторону, но безрезультатно. Во время одного из допросов он заявил:
— Вы со мной ничего не сделаете. Самое страшное, что может испытать человек, я уже испытал — насильственную смерть самых близких мне людей.
— Вы ошибаетесь, Сергей Михайлович, — поправил его оперработник, — мы не мстим невинным людям.
— Но мои жена и дочь зверски убиты! — воскликнул Филиппов.
Вместо ответа чекист встал, подошел к двери и открыл ее:
— Елена Петровна, Ирочка, идите сюда.
Жена и дочь бросились на грудь ошеломленному Филиппову.
Когда ему стала известна подоплека затеянной японцами и белой контрразведкой против него провокации, он без колебаний дал согласие на сотрудничество с советской разведкой и поклялся честью офицера до конца служить ей. Воспользовавшись легендой об удачном побеге из окружения и обратном переходе границы, Филиппов вскоре вернулся в Харбин. Теперь у него была еще и слава «боевого партизана».
Вскоре, выполняя задание чекистов, С.М. Филиппов подготовил хорошо продуманную и обоснованную докладную записку на имя руководства военного отдела. В ней, ссылаясь на многочисленные провалы и поражения белогвардейских отрядов, вызванные отсутствием своевременной информации, единого плана действий и должной координации работы, он предлагал создать информационный центр и выделить сравнительно небольшую сумму для его успешной работы. План одобрили и дали деньги.
Военный отдел выделил в распоряжение Филиппова несколько связных, которые систематически пробирались через границу, встречались с руководителями отрядов в Приморье, получали от них информацию и доставляли ее в Харбин. Филиппов ее обрабатывал и препровождал в штаб, но и резидентура во Владивостоке в это же время стала регулярно получать и сообщать в Центр важные и своевременные данные о бандах, готовящихся к переброске, о времени и маршрутах, о лазутчиках и эмиссарах противника.
Однажды от Филиппова поступила серьезная информация о том, что по указанию японской разведки готовится восстание в Спасском, Никольск-Уссурийском, Яковлевском и Анучинском уездах Приморья. Расчет был на то, что оно послужит детонатором повстанческого движения в других районах.
Через Филиппова также стало известно, что для координации повстанческой деятельности в «Таежный штаб» направляется жестокий и беспощадный поручик Ковалев. Это сообщение было одним из последних. В резидентуру поступили данные, что обеспокоенная многочисленными провалами контрразведка белых и японской миссии заподозрила Филиппова в предательстве. Кольцо вокруг него сжималось. Было решено вывести агента из военного отдела и использовать ситуацию для его проникновения в «Таежный штаб» с целью разгрома.
Операция прошла успешно. Удалось инсценировать похищение Филиппова и его «убийство чекистами». По «невинно убиенному рабу Божию Сергию» в штабе отслужили панихиду. Подозрения с него были сняты, и все операции, задуманные и спланированные с его участием, продолжались без каких-либо изменений.
Поручика Ковалева чекисты захватили после перехода границы, и по его удостоверению (на вымышленное лицо) в «Таежный штаб» направился Филиппов. Это было рискованно — весть о его «гибели» могла дойти до «таежников». Но игра стоила свеч.
В помощь Филиппову выделили группу пограничников и бывших партизан в составе двенадцати человек, комиссаром которой стал владивостокский чекист И.М. Афанасьев. Подготовку группы осуществлял будущий известный советский разведчик Д.Г. Федичкин. Этот человек заслуживает того, чтобы о нем сказать особо. В его биографии — партизанская и подпольная работа в тылу белых и японцев, разведывательная работа в предвоенные годы в Латвии и Польше, захват и заключение в польскую тюрьму, затем, в годы Второй мировой войны, — работа на территории Болгарии, после войны — руководство резидентурой в Риме и долгие годы, посвященные воспитанию новых поколений разведчиков… А здесь приведем один только эпизод, рассказанный самим Д.Г. Федичкиным об операции, проведенной им в начале 20-х годов на Дальнем Востоке. Стало известно, что в верховьях Амура белогвардейцы концентрируют силы для рейдов в Приморскую, Амурскую и Читинскую области. Место и время высадки были строго засекречены. Нашему агенту удалось выяснить эти планы лишь в самый последний момент перед началом рейдов. Личная встреча с агентом исключалась, однако ему успели передать просьбу, чтобы он коротко изложил на бумаге необходимые сведения и записку вложил в спичечный коробок. По дороге на пристань, проходя под мостиком, находившимся рядом с нею, агент должен был бросить коробок в траву. Предполагалось, что за его действиями будет наблюдать Д.Г. Федичкин, сидящий на скамейке в парке, и поднимет коробок.
