Александр Колпакиди - Все о внешней разведке
В Центре внимательно проанализировали содержание беседы между Тищенко и Стеннесом. В результате было высказано мнение, что тот открыто выразил желание сотрудничать с советской разведкой, но не хочет быть простым источником информации, а был бы не прочь установить с Москвой политические связи. В связи с этим на Стеннеса, получившего псевдоним Друг, было заведено оперативное дело. Но удачно начавшиеся контакты вскоре оборвались. Возможно, это было связано с тем, что Тищенко отозвали в СССР, а замены ему не прислали.
Очередная встреча Стеннеса с представителем советской разведки произошла в конце 1940 года. 25 ноября резидент ИНО НКВД в Токио Долбин, работавший под «крышей» представителя ТАСС, получил указание, подписанное Л. Берией, разыскать Стеннеса и восстановить с ним связь. В декабре Долбин встретился со Стеннесом в Чунцине. Тот был рад возобновлению контактов и сообщил, что по-прежнему хотел бы посетить СССР, хотя условия для этого еще не созрели. Долбин доложил о состоявшейся встрече в Центр и предложил воспользоваться предстоящим прибытием в Москву жены Стеннеса, которая через СССР направлялась к нему в Китай. По мнению Долбина, она могла бы под предлогом «болезни» задержаться в Москве, а Стеннес получал повод навестить ее.
Предложение Долбина заинтересовало Берию. Он вызвал к себе заместителя начальника ИНО П. А. Судоплатова и попросил его высказать свое мнение. Судоплатов поддержал идею Долбина, и для ее реализации в Шанхай, где Стеннес проживал с весны 1940 года, был направлен представитель Центра Василий Зарубин.
Зарубин выехал в Китай в январе 1941 года под прикрытием сотрудника Госбанка СССР. Он встретился со Стеннесом на его вилле, расположенной во французском квартале Шанхая. Они обговорили условия приезда Стеннеса в Москву, после чего тот написал записку жене, рекомендовав ей Зарубина как своего хорошего друга по Китаю. Материальную помощь, предложенную Зарубиным, Стеннес решительно отверг, заявив, что сотрудничает с советской разведкой не ради денег, а в соответствии с собственными убеждениями.
Касаясь сложившейся в мире политической ситуации, Стеннес заявил, что Гитлер непременно нападет на СССР. Поэтому в интересах Москвы оказывать Китаю всестороннюю помощь, чтобы сковать японскую армию и не дать возможность Японии содействовать Германии в решении европейских вопросов, тем более что отношения между Берлином и Токио далеко не безоблачны. Полученную от Стеннеса информацию Зарубин передал в Центр 23 февраля 1941 года, добавив, что Друг пока не может выехать в Москву. Он, также сообщил, что посетивший Шанхай токийский корреспондент немецкой газеты «Франкфуртер цайтунг» Рихард Зорге сообщил Стеннесу, что отношения между Германией и Японией носят исключительно напряженный характер. ,
Следующая встреча Зарубина и Стеннеса состоялась 9 июня 1941 года. На ней Стеннес сообщил, что по словам крупного немецкого чиновника, недавно прибывшего из Берлина, Германия полностью закончила экономические и военные приготовления к нападению на Советский Союз. Само нападение было намечено на май, но отложено до середины июня. Согласно, разработанному плану, война будет скоротечной и продлится не более трех месяцев. Эту информацию, учитывая ее важность, Стеннес просил немедленно передать в Москву. 20 июня 1941 года Зарубин отправил в Центр шифротелеграмму, в которой говорилось: «В беседе со мной Друг категорически утверждал: на основе достоверных данных ему известно, что Гитлер полностью подготовился к войне с Советским Союзом. Друг предупреждает нас, и мы должны из этого сделать соответствующие выводы»[21].
Выполнив данное ему поручение, Зарубин вернулся в Москву. Прощаясь с ним, Стеннес сказал, что в связи со сложившимся положением он считает своим долгом информировать СССР по важнейшим политическим вопросам, и попросил дать ему для этого надежного связника. При этом он добавил, что не оставляет надежды приехать в СССР.
Однако 22 июня началась Великая Отечественная война, и поездка Стеннеса в СССР не состоялась. В то же время сотрудник внешней разведки в Токио Рогов периодически встречался со Стеннесом и получал от него информацию по вопросам германо-японских отношений, политике Японии и Германии в отношении Китая, и что самое важное — выступит ли Япония против СССР. В конце войны в Центр из Токио от одного из агентов в Китае поступило сообщение относительно Стеннеса. В нем предлагалось подключить его к работе антифашистских организаций «Свободная Германия» и «Свободные офицеры». Но в Москве один из руководителей разведки, не оставив своей подписи, наложил на сообщение следующую резолюцию: «Источник переоценивает личность Друга. Он уже не такая крупная фигура, чтобы его местопребывание влияло на политику и взаимоотношения государств»[22].
Не чувствуя поддержки, Стеннес высказал Рогову сомнение в целесообразности своего возвращения в Германию. Кроме того, он сказал, что американцы предложили ему сотрудничать с ними. Стеннес категорически отказался от этого предложения и в 1948 году вместе с войсками Чан Кайши отбыл на Тайвань. В Германию Стеннес вернулся только в начале 50-х годов и сразу же включился в политическую деятельность. Тогда же с ним установили контакт сотрудники аппарата уполномоченного МГБ в Берлине. Стеннес заявил, что готов продолжать сотрудничество с советской разведкой в национальных интересах Германии. Однако Центр отклонил предложение Стеннеса о работе «на чисто немецкой основе», и в 1952 году контакты с ним были прекращены.
В сентябре 1939 года в Чунцин прибыл новый посол СССР Александр Семенович Панюшкин. Одновременно он был назначен и главным резидентом ИНО НКВД в Китае. Совмещение должностей было вызвано критическим положением в Китае и необходимостью сконцентрировать все усилия для противодействия японской агрессии и срыва ее планов по расколу Китая и создания на его территории марионеточных государств. Кроме того, советское руководство хотело получать выверенные оценки ситуации на Дальнем Востоке, которые могли бы помочь принимать верные политические решения в условиях приближающейся войны с Германией. Все эти задачи стали еще более актуальными после заключения в июле 1939 года англо-японского соглашения (соглашение Арита-Крейги — английского варианта «дальневосточного Мюнхена», фактически направленного против Китая), последующими уступками западных держав Японии и начала в сентябре 1939 года войны в Европе.
Одной из главных задач чунцинской резидентуры было не допустить усиления сепаратистских настроений в правительстве Чан Кайши и удержать его на позициях активного сопротивления японским захватчикам. С этой целью Панюшкину удалось установить доверительные отношения с целым рядом гоминьдановских деятелей, стоявших на позициях укрепления дружбы с СССР и продолжения антияпонской войны. Среди них были маршал Фэн Юйсян, заместитель Чан Кайши в военном комитете центрального правительства, сын Сунь Ятсена Сунь Фо, председатель парламента и председатель китайско-советского общества, вдова Сунь Ятсена Сунь Цинлин, заместитель начальника Генерального штаба китайской армии Бай Чунси, видный политический и общественный деятель Шао Лицзы, руководитель отдела пропаганды-в политуправлении военного комитета и начальник военной канцелярии Чан Кайши Хэ Яоцзу, представитель Чунцина в синьцзянском провинциальном правительстве Чжан Юаньфу, видный ученый Го Можо и другие. При непосредственном участии Панюшкина нашим военным советникам удалось убедить Чан Кайши принять действеннее меры по срыву японского наступления, для чего был разработан план обороны города Чанцы. В результате этой операции, продолжавшейся более 20 дней, японская армия потеряла около 30 тыс. солдат и офицеров. Достигнутый при обороне Чанша успех поднял боевой дух не только руководства Китая, но и всего китайского народа.
В это время особую важность приобрели поставки в Китай советского оружия. Понимая, что без современного вооружения китайская армия не сможет продолжать сопротивление и вскоре будет вынуждена капитулировать, Панюшкин весной 1940 года направил в Центр телеграмму, в которой рекомендовал срочно оказать Китаю дополнительную помощь вооружениями. А осенью 1940 года, когда Панюшкину стало известно, что Кун Сянси, Хэ Инцинь, Вэнь Вэньхао, Шао Лицзы и другие деятели из ближайшего окружения Чан Кайши настроены пессимистично относительно советской помощи, он пригласил их на обед в советское посольство и заверил в том, что СССР готов и дальше содействовать Китаю в борьбе против Японии.
Другой заботой главной резидентуры в Чунцине стал наметившийся в 1940 году раскол между Гоминьданом и КПК. Поэтому сотрудники резидентуры использовали все возможности для того, чтобы не допустить развязывания гражданской войны и разрыва сотрудничества между Чан Кайши и Мао Цзэдуном. В частности, резидент Панюшкин неоднократно встречался с Фэн Юйсяном, Сунь Фо, Чжан Юаньфу, Сунь Цин лин и в доверительных беседах убеждал их приложить максимум усилий для того, чтобы смягчить напряженность между Гоминьданом и КПК, улучшить советско-китайские отношения и расширить Единый общенациональный фронт как гарант успеха в войне с Японией. Такие же беседы он проводил и с представителями КПК Бо Гу и Е Цзяньином.
