Гаральд Граф - Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.
Война… С первых же дней ее Ты – всегда впереди. Без Тебя не проходит ни одной операции, ни одного похода. Ты все время в Рижском заливе, где сосредоточивается главная борьба.
С начала весны, при не растаявшем еще льде, и до зимы Ты непрерывно плавал. Штормы, туманы, пурга – ничто Тебя не останавливало. Днем и ночью, по первому же зову, Ты был готов сняться с якоря. Ты бесшумно скользил в темноте ночей, неся во вражеские воды свои гибельные мины. Часто Ты возвращался совершенно обледенелый, но неизменно счастливый и гордый выполненной задачей…
Ты был неуязвим. Ни мины, ни снаряды, ни бомбы не коснулись Тебя, и как завороженный. Ты ходил среди заграждений. Сам же, участвуя в боях, перестрелках и постановках мин, Ты нанес противнику тяжкий вред: от Твоих мин и снарядов погибло и потерпело повреждения не менее двенадцати его кораблей…
Твоя жизнь была краткой, но яркой[26]. Ты сумел поддержать славу и традиции порт-артурского крейсера. Дай Бог, чтобы на той высоте, на какой Ты был, оказался и будущий «Новик».
Пронеслись годы, и Ты превратился в старика. Может быть, Ты уже и не увидишь возрождения Царской России и ее флота. Передай же преемнику своего имени Твою душу, Твое счастье и лихость. Да будет тот «Новик» самым лучшим, быстроходным и красивым кораблем нашего флота! Пусть Твое имя говорит флоту о великих и страдных днях, пережитых Тобою, говорит о Твоей безупречной службе Царю и России…
III
Этот выборный орган встал между командным составом и матросами. По идее он должен был ведать только вопросами внутренней жизни команды: распределением на работы, кормлением, съездом на берег и наказаниями. Однако вскоре комитеты стали вмешиваться во все решительно распоряжения по кораблю. Несмотря на военное время, они созывали общее собрание команды для обсуждения приказа о выходе в море, выносили порицания и выговоры всем офицерам, не исключая и командира, и так далее; попутно решался и какой-либо политический вопрос государственного значения. Резолюции публиковались обыкновенно в одном из демократических органов. Бывало, например, что судовой комитет от имени команды какого-нибудь сторожевого судна «Куница», состоявшей всего из двадцати человек, требовал немедленного заключения мира «без аннексий и контрибуций», передачи всей власти советам или еще что-нибудь в том же роде, причем заявлял, что готов с оружием в руках поддержать эти требования.
Чем дальше шло углубление революции, тем больше комитеты забирали в свои руки власть. Главным образом они старались «показать свои права» командному составу, авторитет которого благодаря этому падал с каждым днем. Среди матросов комитеты, за редким исключением, пользовались большим влиянием. Но и тут все шло гладко только до тех пор, пока их распоряжения не шли вразрез с желаниями команды. Едва лишь выносились неприятные постановления, вроде ограничения съезда на берег или увольнения в отпуск, требования исполнения некоторых обязанностей, наложения наказаний и так далее, как сейчас же шел ропот и начинались требования о переизбрании комитета.
В первое время в комитеты выбирались наибольшие крикуны, особенно проявившие себя во время переворота. Вскоре, однако, ввиду возникновения всевозможных революционных организаций – комиссий, съездов и тому подобных, требовавших ежедневно все новых и новых представителей от кораблей, все они разъехались. На кораблях остался хотя и более спокойный элемент, но совсем серый, который не мог сам разобраться в возникающих вопросах. Он слепо действовал по указаниям центральной инстанции, которая сосредоточивалась сначала в местных советах депутатов, а потом в Центральном комитете Балтийского флота, или же следовал нашептываниям негласных агентов большевиков.
Бывали случаи, что в состав комитета выбирались и офицеры, которые пользовались любовью команды; тогда, если они были энергичны, им легко удавалось руководить комитетом и проводить в нем любое решение. Впрочем, они держались там недолго и забаллотировывались при следующих же выборах. Упорная агитация достигала своей цели. Чем дальше шло время, тем реже становились случаи выбора офицеров; комитеты уже состояли исключительно из матросов.
Центральный комитет Балтийского моря, или сокращенно – «Центробалт», возник несколько позднее и состоял из уполномоченных от отдельных частей флота и портов, например: бригад линейных кораблей и крейсеров, Минной дивизии, Кронштадтского порта и так далее… Устав его был выработан на первом съезде представителей Балтийского флота в Гельсингфорсе. Центробалт сразу же стал домогаться полноты власти и вел непрерывную борьбу со штабом флота и самим командующим. Имея энергичную поддержку в центральных революционных инстанциях, он понемногу стал захватывать административную часть, а впоследствии даже добился того, что должность командующего флотом была вообще уничтожена и вся власть передана ему[27]. Соответственно с ростом значения Центробалта увеличивался и его состав, почти исключительно состоявший из матросов (только вначале там был один офицер). Раньше скромно ютившийся на пароходике «Виола», он забрал теперь в свое распоряжение императорскую яхту «Полярная Звезда», а потом – и «Штандарт».
Члены Центробалта по своему умственному развитию были несколько выше комитетов, но настроены значительно резче в революционном духе. В специальных вопросах техники морского дела они ровным счетом ничего не смыслили. На этот комитет возлагались все отрасли управления флотом, кроме одной – оперативной; главным образом, конечно, политические дела.
Вопросы разбирались секциями; незначительные – ими же и решались, а более важные обсуждались на «пленарном» заседании всего комитета. Если вопрос был чрезвычайной важности, когда комитет не хотел брать на себя всей ответственности, то назначалось общее собрание вместе с судовыми комитетами или представителями от различных кораблей.
Мне пришлось быть на одном «пленарном» заседании Центробалта на «Штандарте». В столовой яхты, еще совсем недавно роскошной, а теперь уже сильно загрязненной, сидело около тридцати человек, весьма мало похожих на матросов. Это были какие-то дегенераты, с невероятными прическами, одетые, как придется: кто – просто в тельниках, кто – в синих фланелевых рубахах «навыпуск» и так далее. Часть из них сидела, развалясь, вокруг стола и нещадно дымила папиросами; другие же полулежали на диванах вдоль стен. Председатель, читая рассматриваемые вопросы, часто путал содержание и немилосердно коверкал сложные слова; произношение их, видимо, доставляло ему огромное удовольствие. Когда дело шло о каком-нибудь сложном техническом вопросе, члены «собрания» слушали его очень рассеянно; такой вопрос проходил быстро, без всяких прений и споров, хотя бы и был чрезвычайно важен для флота. Но стоило только зайти речи о понятной сфере, как – о жалованьи, обмундировании, отпусках, кормлении и в особенности о политике, моментально из-за каждого пустяка поднимался настоящий «сыр-бор»: прения, споры и в конце концов – личная перебранка отдельных членов комитета. Страсти то разгорались, то остывали. Нередко в таком сумбуре слов и понятий предлагались самые курьезные постановления и с серьезным видом обсуждались в течение долгих часов. Это было заседание детей, старавшихся походить на взрослых.
Так началось коллективное управление – сначала отдельными кораблями, а потом и всем флотом. История всех стран и веков осудила и доказала полную абсурдность такой системы управления военной силой. Но революционные деятели упорно проводили этот принцип и старались на разных собраниях и митингах доказать его жизненность, ссылаясь на недоверие масс к единоличному управлению. Этим они достигли того, что флот стал разлагаться и терять боеспособность. Впрочем, так как их цель заключалась именно в этом, то они только избрали более верный и скорый способ действий.
