Дмитрий Дёгтев - Секретные операции люфтваффе. От Гренландии до Ирака. 1939–1945
К примеру, в 1943 г. две радиоигры активно проводились в Горьком. В центре одной из них стоял С.А. Калабалин, сдавшийся органам НКВД в сентябре 1942 г. После его допросов областным управлением НКВД было принято решение об использовании этого бывшего учителя и выпускника школы Макаренко в радиоигре. Легализация агента «Караева» была проведена согласно немецким инструкциям. Передача военной дезинформации, предварительно утвержденной Генштабом, была начата уже на седьмой день после его приземления и регулярно продолжалась до февраля, после чего контрразведчики решили вызвать в Горьковскую область курьеров. Данное предложение было мотивировано якобы начавшейся «разрядкой батарей радиостанции», а также нехваткой денег, износом обуви и одежды.
Однако Варшавский разведцентр не спешил с ответом и лишь в мае сообщил, что связник прибудет, но ни время, ни условия встречи оговорены не были. В ночь на 28 июня с бомбардировщика Не-111 на территории Дальне-Константиновского района был выброшен немецкий агент Дергун, а также грузовой парашют с 90 тыс. рублей, батарейками к радиостанции и поддельными документами. Несмотря на то что появление самолета было замечено постами ВНОС, а местные крестьяне видели приземление парашютиста, поймать его не удалось, даже прочесав весь окрестный лес.
Спрятав парашют и добравшись до Горького, Дергун не сразу отправился на встречу с Калабалиным, которого хорошо знал по совместной учебе в разведшколе. Сначала он устроился на жительство, потом несколько дней прогуливался по городу. И тут, во время очередного гулянья, он на улице 15 лет Чувашии (ныне Нижневолжская набережная) неожиданно встретил другого немецкого агента и «однокурсника» – Родина. Оказалось, что тот был заброшен в Ярославль, но свое задание провалил и решил сбежать в многолюдный Горький. Несколько дней шпионы пьянствовали, отмечая встречу, и только вечером 11 июля Дергун наконец встретился с Калабалиным, когда тот собирал грибы в районе станции Мыза. После этого коллеги зашли за Родиным, купили на базаре водки с закуской и отправились праздновать встречу. Однако попойка трех абверовцев была сорвана опергруппой НКГБ. Сама радиоигра продолжалась и после вплоть до 1944 г.
В 1943 г. в Горьком начала действовать и другая радиоточка, на которой работали сразу два радиста. Выпускник Ленинградского военного училища связи лейтенант Николай с «химической» фамилией Палладий попал в плен в мае 1942 г. в районе Ржева. В лагере для военнопленных он согласился сотрудничать с немцами. После этого радиста направили в абверкоманду-103, присвоив псевдоним «Белозеров». Вскоре ему нашли напарника – Ивана Коцарева, бывшего бойца 2-го кавалерийского корпуса, попавшего в плен примерно в то же время.
2 мая 1943 г. агентов, одетых в советскую офицерскую форму, привезли на Смоленский аэродром, откуда обычно осуществлялась доставка в тыл, после чего выбросили с парашютами в районе станции Петушки, что в Подмосковье. Там Коцарев и Палладий сдались органам НКВД. Чекистам Палладий, естественно, поведал, что с самого начала согласился работать на немцев исключительно с целью вредить им и потом перейти обратно на советскую сторону. А как иначе?! После проверки перевербованных агентов доставили в Горький, где поселили на частной квартире. Отсюда они стали отправлять противнику дезинформацию, рекомендованную Генштабом. В первую очередь она касалась сведений о количестве эшелонов, проходящих через Горький, и номенклатуре перевозимых ими грузов. Информация, передававшаяся двумя «разведгруппами», отличалась только в мелких деталях и как бы дополняла одна другую. Два курьера, посланные немцами затем в сентябре 1943 г., были арестованы. При этом Коцарев даже вернулся к немцам и, благополучно пройдя проверку, 1 мая 1944 г. был вновь сброшен на парашюте на территории СССР с батарейками и кварцами для рации, а также 235 тыс. рублей денег. Огромная сумма, кстати! Радиоигра же впоследствии велась аж до мая 1945 г.
Во многих послевоенных и современных исторических трудах о работе перевербованных агентов и радиоиграх с немцами рассказывается весьма некритично. Мол, фашисты верили во все, что передают их «шпионы», и даже награждали их Железными крестами чуть ли не «по личному указанию фюрера». Однако немцы и сотрудники абвера все же были не столь глупы. В большинстве случаев они подозревали, что им сливают «дезу», и относились к полученной информации критично и настороженно. Все сведения тщательно фильтровались и анализировались, а вовсе не принимались на веру. Ну а к дополнительным «курьерам» с батарейками и деньгами все равно относились как к расходному материалу. Агентом больше, агентом меньше!
Радиоигры с «Цеппелином» велись из Москвы, Волоколамска и Люберец, Свердловска, Вологды, Ярославля, Солигалича, Рязани, Тамбова, Воронежа, Куйбышева, Горького, Уфы, Новосибирска, что дает наглядное представление о пространственно-географическом размахе диверсионно-разведывательных планов и замыслов фашистской разведки. В процессе ведения радиоигр только в первом полугодии 1943 г. на советскую территорию были выведены и арестованы 15 агентов-связников, посланных к «действовавшим» немецким агентам, ожидалась заброска еще нескольких агентов-курьеров.
Далеко не все агенты были пойманы и обезврежены контрразведкой. В большом городе, насыщенном беженцами, эвакуированными, ранеными и другими «временно проживающими», шпионам было довольно легко легализоваться и незаметно вести разведывательную и диверсионную деятельность. Пуски ракет во время налетов авиации много раз отмечались в 1942–1943 гг., причем, несмотря на все принимаемые меры, задержать ракетчиков почти никогда не удавалось. Начальник Горьковского областного управления НКВД В.С. Рясной после войны вспоминал: «В Горьком было много немецкой агентуры. Одной из главных задач немецких шпионов было добыть секрет клея для изготовления авиационной древесины». Это утверждение выглядит довольно нелепо, учитывая, что все немецкие самолеты были сделаны из алюминия!
Инженеры-предатели
Заброски шпионов и операции по их поимке были насыщены яркими событиями и эпизодами. Однако отнюдь не заброшенные с самолетов агенты давали основной объем информации для германской разведки. Напротив, все эти акции носили скорее вспомогательный характер, хотя и отвлекали значительные силы и средства у советской контрразведки.
По мнению исследователя Вадима Андрюхина, сведения о заводах немцы получали от тех, кто на них раньше, в довоенное время работал: «Как следует из захваченных уже после войны немецких документов, данные о советской промышленности враг прежде всего черпал из опросов тех военнопленных, кто до войны трудился на фабриках и заводах. Особое внимание немцы уделяли инженерам и прочим техническим специальностям. После опросов и допросов добытые материалы направлялись в отделение экономической разведки штаба «Валли-1/1 Ви» («Ви» – от немецкого слова «виртшафт» – экономика). Отделение обобщало эту информацию и составляло обзоры, схемы, планы и карты советских промышленных предприятий. После чего эти документы шли прямиком в гитлеровскую ставку и в управление германской военной авиации – люфтваффе для нанесения бомбовых ударов».
При этом немцы не только допрашивали и выявляли пленных инженеров, но и привлекали их к сотрудничеству в качестве чертежников и технических аналитиков. На этом специализировалась зондеркоманда-655, которой руководил выходец из России Вилли Мецнер, до 1931 г. он жил и работал в Ленинграде. Наиболее ценные специалисты допрашивались в зондеркоманде-806. Это было особое подразделение, которым командовал опытный разведчик майор Гемпель, специалист по советской военной промышленности. Его сотрудники тщательно опрашивали пленных инженеров, выуживая у них всю известную им информацию. После чего предлагали закрепить сказанное на технических чертежах и планах.
В указанных зондеркомандах «трудились» и горьковские специалисты, как, например, Андрей Косун, руководивший группой по изучению советского пулеметного вооружения, и Федор Замятин, получивший штатную должность чертежника-копировальщика. Последний даже носил немецкую форму и получал оклад как военнослужащий вермахта.
Уже после войны в Горьком было проведено несколько закрытых судебных процессов над земляками – немецкими шпионами. К примеру, в обвинительном заключении Василия Шлемова, бывшего диспетчера пристани Горький Московско-Окского речного пароходства, говорилось:
«Шлемов, находясь в составе 194-го полка морской пехоты, в октябре месяце 1942 года, во время боев с немецко-фашистскими захватчиками под городом Моздок попал в плен к немцам, откуда в числе других пленных бойцов был переведен в лагерь в город Георгиевск. В Георгиевском лагере военнопленных Шлемов был, как специалист по эксплуатации водного транспорта, выявлен и допрошен обер-лейтенантом Брауном (доктором экономических наук), возглавлявшим одну из групп экономической разведки германской армии, именуемой Абверкоманда-101, а впоследствии «Зондеркоманда Штелле». На этом допросе Шлемов был предварительно обработан Брауном и выдал последнему секретные сведения о грузоперевозках по Московско-Окскому пароходству и количественном составе флота на пассажирских линиях Москва – Уфа и Москва – Горький, являвшихся в период Великой Отечественной войны особо важными стратегическими путями.
