Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло
Сестра Олега Ефанда (Алфвинд) была выдана замуж за Рюрика. То есть Олег был шурином Рюрика. Умирая, Рюрик передал власть в Новгороде Олегу как старшему в роде, поскольку единственный сын (возможно – внук) Рюрика Игорь был ещё мал. Но вскоре Олег предпринял поход на юг, и, дойдя до Киева, принял там княжение.
Существует легенда о княжении до этого в Киеве Аскольда и Дира… Олег же якобы получил приглашение от хазарского царя разгромить и уничтожить «Русский каганат» Аскольда и Дира, но согласился не сразу. Лишь собрав большую рать, Олег двинулся из Новгорода, вначале завоевал Смоленск, а дойдя до Киева, заманил Аскольда и Дира обманом на свою ладью и убил, чтобы сесть на киевский княжеский стол.
История эта довольно легендарна, на происхождение Аскольда и Дира разные источники указывают по-разному, но как их происхождение, так и обстоятельства появления в Киеве правителя из Новгорода для нас должны быть мало существенными. Существен факт роли Киева как центра южных прарусских земель, так или иначе связанного с центром северных прарусских земель – Новгородом.
Опять-таки по легенде, изложенной в «Повести временных лет», Киев основали три брата – князья полян Кий, Щек и Хорив (была у них ещё и сестра Лыбедь)…
Так или иначе, в конце IX века – с 879 (882?) года, великим киевским князем оказался уже не легендарный, а исторический персонаж – Олег.
Олег известен своим походом Константинополь – Царьград в 907 году, когда он – по, опять-таки, легенде, прибил свой щит «к вратам Царьграда», что, весьма вероятно, было сделано и в действительности. Зато достоверен факт заключения Олегом договора с Византией, обеспечивавшего льготы русским купцам. Смерть Олега (по легенде от укуса змеи) датируется 912 годом…
С этого года на киевском столе сел возмужавший Игорь Рюрикович, который правил до 945 года.
Уже в начале правления Игорю пришлось столкнуться с давлением извне печенегов – одного из народов, входивших в Хазарский каганат. Поскольку к началу X века каганат ослабел и распался, кочевники-печенеги двинулись на запад, уничтожая по пути степные и лесостепные поселения. Летопись зафиксировала под 915 годом: «приидоша печенези первое на Русскую землю и створивше мир с Игорем, идоша к Дунаю».
Первоначальный мир через несколько лет сменился перманентным конфликтом – в 920 году Игорь ходил на печенегов походом, но эффективность подобного мероприятия обеспечить было непросто – как говорится: «ищи ветра в поле». Даже отыскать постоянно кочующих печенегов, как и половцев, было делом удачи, а уничтожить – ещё сложнее.
С именем Игоря связаны два похода русского войска на Царьград: в 941 году, а затем в 944 году. Это был новый элемент в жизни восточных славян, и привнесен он был как раз варягами, что косвенно подтверждает версию о том, что Рюрик был пришельцем. Однако грабительские походы по типу предпринимаемых викингами в русской практике надолго не прижились.
В 945 году Игорь был убит древлянами, которых возмутила чрезмерная дань, наложенная на них киевским князем. Дань собиралась ежегодно, что говорит о зависимости древлян и других восточно-славянских племён от Киева, причём и в до-олеговы времена.
Игорь был разгромлен древлянским князем Малом в местности Шатрище на правом берегу реки Уж, неподалёку от столицы древлян Искоростеня (ныне Коростень на Житомирщине). Место это и сейчас носит имя Игоревка, что лишний раз доказывает прочность и надёжность народной памяти.
После смерти Игоря в Киеве двенадцать лет княжила вдова Игоря Ольга. Она со временем наказала древлян, а дочь Мала – Малушу, взяла в ключницы. От Малуши, ставшей наложницей сына Игоря Святослава, родился Владимир – будущий великий киевский князь, крестивший Русь.
С 957 года по 972 год власть в Киеве находилась в руках Святослава – внука Рюрика… Святослава называли «Воителем», и походов он совершил немало – на слабеющую волжскую Хазарию, где взял и разрушил город Саркел; на Северный Кавказ, где воевал с ясами и касогами; на Болгарию и Византию…
В то время, когда Святослав воевал в Болгарии, под Киев пришли печенеги, и «затворися Олга с внуки своями, Ярополком, Олгом (Олегом. – С.К.), Володимером в городе Киеве»… Город спас воевода Претич, дружины которого печенеги приняли за возвращающееся войско Святослава, заходящее к ним в тыл.
А в 972 году очередной конфликт с печенегами стоил Святославу головы в прямом смысле этого слова – разбитый у днепровских порогов, он был убит, и «князь печенежский» Куря велел отрубить Святославу голову и сделать из черепа кубок, оправленный в золото.
На киевском столе оказался сын Святослава Ярополк, и несколько позднее мы коснёмся его конфликта с младшими братьями Олегом и Владимиром. Этот конфликт стал, пожалуй, наиболее значительным моментом княжения Ярополка.
Сейчас же остановимся на более существенном вопросе…
Можно ли говорить, что Олег, завоевав Киев, впервые объединил под своей рукой северные и южные русские земли, с чего и началась Киевская Русь как общерусское государственное объединение?
На первый взгляд, так оно и было… Английский историк Эдуард Гиббон в своей знаменитой «Истории упадка и разрушения Римской империи» писал: «Сыновья Рюрика владели обширной Владимирской или Московской провинцией, и… их западная граница ещё в ту раннюю пору была расширена до Балтийского моря…».
Но сами-то эти «провинции» имели намного больший возраст, чем тот, о котором трактовала «Повесть временных лет»! «Река» истории русских славян уверенно текла по русским равнинам задолго не только до Рюрика, но и задолго до основания Киева и Новгорода, а истоки её теряются в дали тысячелетий до нашей эры…
Причём, охватывая взглядом общую тогдашнюю картину, мы никак не должны упускать из виду фактор пути «из варяг в греки»… Олег потому и «сел» так легко и прочно в Киеве, что местные племена – при всех непросто установившихся отношениях, при требовании Олегом и Игорем дани – не воспринимали Олега как чужака… Если он и был по происхождению не русским, то укрепиться в Киеве он смог только потому, что, во-многом, уже обрусел. Идя на Царьград, он собирал огромную рать, и хотя она не была чисто русской, он мог располагать многочисленным войском только как фигура, признаваемая основной массой русских славян за верховного вождя.
Причём жизнь этой славянской массы на юге и севере соединялась посредством удачно расположенных водных путей и, прежде всего, пути «Из варяг в греки» по рекам, текущим в меридиональном направлении.
А хорошо налаженный, популярный торговый путь не мог бы жить веками, если бы на всём его протяжении купцам не были обеспечены более-менее прочные, реальные гарантии безопасности. Уже это позволяет предполагать, что ещё в до-летописные времена на всей русской равнине, покрытой лесами и реками, действовали одни законы, и именно русские славяне составляли здесь мощную организованную силу.
Собственно, из летописей и договоров Олега и Игоря с Византией известен «Закон Русский» – система обычного права, принятая в Киевской Руси. Но подобные своды законов не возникают в считанные годы и на пустом месте. Олег, обосновавшись в Киеве, вне сомнения, просто воспринял уже имеющуюся в южно-русских землях систему права, скорее всего сходную с новгородской.
Так что и до Рюрика и Олега на всём своём протяжении великий торговый путь с севера Европы на юг Европы шёл по территории, фактически, уже существующего государства, названного позднее историками Киевской Русью.
«Река» русской истории текла тогда по тем же местам, что и путь «из варяг в греки», и точек возможной бифуркации у этой «реки» долгие века не было.
Поэтому, ещё раз поставив вопрос: «Что было бы, если бы Новгород не призвал на княжение Рюрика?», мы можем на него со спокойной совестью ответить: «А ничего особенного бы не было!».
И без «призвания» Рюрика государственное и цивилизационное развитие Руси шло бы примерно так же, как и при Рюрике, причём центром этого развития так или иначе стал бы именно Киев в силу удобного – центрального, местоположения в восточнославянской «ойкумене»…
Это – действительно так. Призвание (точнее – наём) Рюрика новгородцами не содержало в себе ни одного такого фактора, который изменял бы порядки на Руси, уже образовавшиеся за добрую тысячу лет предыдущей истории русских славян. Цивилизационные основы были заложены не Рюриком, и его появление на Руси не было неким актом творения.
Ничего специфического, ранее в ней не бывшего, Рюрик в русскую жизнь не привнёс. Его пригласили не как исторического реформатора, а из-за личных качеств сильного вождя, каким он, вне сомнения, был и из-за личной популярности и личных его связей в балтийском мире тех лет. Пригласили для того, чтобы он, говоря попросту, мечом махал – что он и его ближайшие преемники и делали…
