Уильям Аллен - Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921
Между Ходжал-Махи и Карадагом на реке Кара-Кёйсу находился Салтинский мост. Небольшая металлическая дорога соединяла главное шоссе с крепостью Гуниб, которая контролирует долину Кара-Кёйсу.
Так называемая Аваро-Кахетинская дорога шла из Карадата в Грузию, но ее строительство еще не было завершено, и для колесного транспорта оказался пригодным только участок в 40 верст[348] – от Карадага до Гидатла. Другими путями сообщения с Грузией, которые до марта 1921 г. оставались доступными для восставших, являлись дороги, проходившие по высокогорным перевалам Главного хребта. Эти перевалы даже в летние месяцы были недоступны для вьючных животных. Дороги, сходившиеся в Ходжал-Махи, являлись главными путями доступа в Нагорный Дагестан. Снабжение русских фортов в этих горах и поддержание власти России среди местных племен было возможно лишь по Ботлихской дороге. Зимой сильные снегопады часто делали эту дорогу непроходимой. Единственными путями сообщения, по которым Шура могла поддерживать связь с Нагорным Дагестаном, были очень сложные тропы, проходившие по горам Гюмри. Основными тропами являлись: Каранай-Гюмри, Эрпели-Гюмри и Шура-Аракани. Последняя проходила по крутому ущелью с тем же названием.
В последние месяцы 1917 г. между сторонниками Наймудина Гоцынского в Шуре и советскими властями в Петровске начались боевые действия. Советы в ту пору имели под рукой около 500 вооруженных бойцов. Тем не менее дагестанские националисты, усиленные остатками прославленной Дикой дивизии, вернувшейся с Русского фронта, смогли оккупировать Петровск только в марте 1918 г. Красные оттуда бежали – кто в Баку, кто в Астрахань. После этого националисты отправили в Баку отряд на помощь своим татарским друзьям мусаватистам, однако мусульманский мятеж в этом городе был подавлен 17 марта, и красногвардейцы без особого труда отбросили дагестанцев от своего города.
«Географическое положение Дагестана [пишет Тодорский] между Москвой и Астраханью, с одной стороны, и Баку – с другой объясняло интерес, который [проявляли к нему] все три этих города, вне зависимости от существовавшей в них формы правления, особенно Петровск, стоявший одновременно на сухопутном (железнодорожном) и морском пути в эти края».
Советские войска, пришедшие из Баку и Астрахани, при поддержке кораблей, усиленных местными революционными отрядами, заняли Петровск и Шуру где-то между мартом и маем 1918 г. Тем не менее банды Наймудина Гоцынского и Узун-Хаджи оказали сильное сопротивление красным в ближайших окрестностях Шуры, и в течение июня их положение улучшилось, поскольку к ним на помощь прибыли турецкие союзники. Они проникли сюда из Закавказья, где быстро наступала турецкая армия. 12 августа казачий отряд полковника Бичеракова, который помогал «Данстерфорсу» и русско-армянским соединениям защищать Баку от турок, захватил Дербент. Бичераков овладел им для того, чтобы прикрыть свой собственный отход на Северный Кавказ. 2 сентября он захватил Петровск, а на следующий день советские войска, под натиском чеченских банд, спустившихся с северных склонов, сдали Шуру. Диктатором Шуры стал князь Тарковский, а Бичераков, объявив Петровск свободным городом и пунктом сбора белых войск, попытался наладить связь с терскими казаками.
16 сентября исламская армия под командованием Нури-паши заняла Баку и создала татарское правительство хана Хойского. В октябре турки продвинулись на север по побережью Каспия и захватили Дербент и Петровск, оставленные Бичераковым.
Оккупация Баку англичанами и уход турецких войск из Закавказья после заключения перемирия нанесли сильный удар по мусульманским сепаратистам в Дагестане и Азербайджане. Русские белогвардейцы стали проводить в Закавказье агрессивную политику, и британские власти, которые пытались удержать равновесие между империалистическими и националистическими правительствами, попали в очень неловкое положение. Несмотря на существование собственного правительства в Азербайджане, полковник Бичераков в декабре вместе со своими казаками снова появился в Баку, а генерал Пржевальский начал набирать здесь добровольцев в Белую армию от имени генерала Деникина. В Дагестане белые заняли Дербент и Петровск, и британская попытка создать вокруг последнего нейтральную зону провалилась. Правительство Тарковского[349] пало, и некоторые из его руководителей, по-видимому, были рады возвращению российской власти. Татарский генерал Халилов стал представителем Деникина в Шуре, а полковник Кайтмас Алиханов, влиятельный аварец, возглавил казачий гарнизон в Хунзахе, пользуясь в администрации области поддержкой Наймудина Гоцынского.
Узун-Хаджи, однако, был противником белых в Чечне и сотрудничал с большевистским партизанским вождем Тикало (если верить Самурскому), а «либеральный» шейх Али-Хаджи из Акуша присоединился к народному движению, которое возникло в Южном Дагестане под руководством большевиков.
К концу августа 1919 г. белые подавили партизанское движение в Акуша, Табассаране, Каракайтагхе и высокогорьях Кази-Кумуха. Разгром партизанских отрядов привел к разрушению нескольких аулов, где жили революционеры (Кодора, Дургхели и части Большого Дженгутая). Однако установление власти белых в горах Дагестана и в особенности их попытки набрать добровольцев в свою армию вызвали восстание более крупного масштаба в Гунибе и районе Киурин – Самур, а также в некоторых местах Аварии.
В сентябре и октябре 1919 г. белые потерпели несколько крупных поражений в окрестностях Дешлагара, Касумкента и моста Салти, в результате которых они потеряли несколько тысяч убитыми и пленными, а также много легкой артиллерии, пулеметов и несколько тысяч винтовок.
Большевики попытались подчинить это движение, народное по своему характеру, Комитету обороны, который был создан в Левашах, в районе Акуша. Произошел интересный случай. В боях принимали участие несколько турецких офицеров, которых возглавляли Казим-бей и Нури-паша. У последнего в Туркестане воевал знаменитый сводный брат, и Нури-паша в Дагестане пытался превзойти его. В январе 1920 г. между турецкими офицерами и коммунистическими лидерами вспыхнул конфликт – они никак не могли договориться, кто будет руководить восстанием. Казим-бей окружил Леваши, где заседал Комитет обороны, и арестовал его членов, во главе которых стояли знаменитые коммунисты Коркмазов и Казбаков. Последнего пристрелили по пути в штаб-квартиру Казима. Тогда соперничавшие с турками отряды Богатырева и шейха Али-Хаджи в Акуша послали Казим-бею ультиматум и добились освобождения коммунистических лидеров. Нури-паша и его ближайшее окружение вскоре после этого покинули Дагестан.
Тем временем дезертирство большого числа солдат из белой армии, вызванное известиями о разгроме главных сил Деникина в России, укрепило положение коммунистов в рядах восставших. В последние дни марта 1920 г. сопротивление белой армии было сломлено, и участники восстания заняли Шуру, Петровск и Дербент. Через месяц советские войска вошли в Баку, и после ликвидации Татарской республики в Азербайджане восстание мусульманских народов Кавказа, которое два года назад породило столько надежд, подошло к концу.
Тодорский пытается объяснить мятеж 1920–1921 гг., который начался за полгода до разгрома белых, умелым руководством большевистского Комитета обороны. На самом деле это народное по своему характеру движение было скорее антирусским, чем пробольшевистским, и после того, как красные комиссары сменили белых полковников в фортах Нагорного Дагестана, враждебность горцев ко всему русскому не уменьшилась.
Тодорский пишет:
«Число коммунистических вождей в Дагестане [из коренного населения] было невелико по сравнению с тем объемом работы, которую надо было проделать, а русских коммунистов, которых прислали сюда в качестве [политических] работников, можно было использовать только в городах. В связи с этим советская власть не могла морально закрепиться во всех уголках страны, поэтому в дальних районах вновь приобрели влияние те элементы, в чьих руках она находилась раньше. Попытка расслоения горцев-крестьян путем создания «комитетов бедноты» привела к некоторому усилению классового антагонизма, но и этого оказалось недостаточным, чтобы молодая власть смогла прочно встать на ноги. Более того, наиболее отсталое крестьянство находилось, как и прежде, в руках «клерикалов» со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этом смысле попытка получить выгоду от сочувственного отношения людей к Советам, в определенном смысле, провалилась.
…Одной из причин контрреволюционной агитации было отсутствие какой-либо продуманной политики в отношении горцев со стороны коммунистических вождей. Большая часть советских работников придерживалась русских методов работы, которые часто приводили к абсолютно противоположному результату, нежели тот, что был задуман.
