Захар Прилепин - Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы
Как быть, что с этим делать нам, когда, казалось бы, спасенья нет?
Есть: за нами стоит спецназ русской литературы.
И, наконец, мы имеем оберег на все времена – имя Пушкина.
Он – тот самый русский человек в идеальном виде, который, как предсказывал другой гений, должен однажды явиться. Вроде бы уже пора.
В нашей же истории Пушкин не просто идеальный символ Золотого века, но и фигура, удивительным образом объединяющая всех, собранных в этой книге.
Державина Пушкин почитал за гения.
Нежнейшая дружба связывала Пушкина с Чаадаевым, и сложная дружба – с Владимиром Раевским.
Замечательное приятельство Пушкин водил с Батюшковым и с Денисом Васильевичем Давыдовым, поэзией которых был восхищён.
Катенина Пушкин принимал как первого критика в России и великолепного драматурга.
В Бестужеве-Марлинском видел литератора, обучавшегося в России литературному ремеслу быстрее всех прочих.
Про его отношение к Вяземскому и говорить нечего: то была любовь; хоть и, как всякая любовь, непростая.
Знаем мы и то, как изменилось отношение Пушкина к Александру Семёновичу Шишкову.
Помним, как Пушкин и Вяземский ездили в Тверь навестить опального Фёдора Глинку, которого Александр Сергеевич очень ценил.
Все описанные в этой книге персонажи соединены и сведены воедино жизнью и душой Пушкина. Все, кроме Державина (он искал Пушкина на том самом лицейском слушании, и не нашёл), жали Пушкину руку, и несли её тепло.
Мы не вправе были вносить Пушкина в наш «Взвод»: он не стал военным, не имел воинских званий; хотя просился в гусары (и советовался об этом с Чаадаевым), дважды собирался на войну (первый раз – в компании Владимира Раевского, второй раз – с Петром Вяземским) – и его не допускали.
В полной мере не сложившаяся личная воинская история – одна из постоянных пушкинских рефлексий, пронесённых через всю жизнь: первое из цитируемых ниже стихотворений написано в 1815 году, последнее – в 1836; между ними – без малого двадцать лет, весь пушкинский поэтический путь; и какие неизбывные эмоции! Более того, «Была пора…» – последнее из существующих серьёзных стихотворений Пушкина, то есть, в некотором смысле, его завещание: о так и не прошедшей зависти к тем, кто положил голову за Отечество.
Увы! Мне не судил таинственный предел
Сражаться за тебя под градом вражьих стрел!
Сыны Бородина, о кульмские герои!
Я видел, как на брань летели ваши строи;
Душой восторженной за братьями спешил.
Почто ж на бранный дол я крови не пролил?
Но, лаврами побед увиты,
Бойцы из чаши мира пьют.
Военной славою забытый,
Спешу в смиренный свой приют.
На юных ратников завистливо взирали,
Ловили с жадностью [мы] брани [дальний] звук,
И детство негодуя проклинали,
И узы строгие наук.
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шёл мимо нас…
Тем не менее, при первой же возможности Пушкин, хоть и оставаясь гражданским человеком, переоделся в военную форму и с настоящим упоением поучаствовал в нескольких делах летом 1829-го на одном из фронтов русско-турецкой. О чём с гордостью, на всех основаниях, написал:
Был и я среди донцов,
Гнал и я османов шайку;
В память битвы и шатров
Я домой привёз нагайку.
[На походе, на войне]
Сохранил я балалайку,
С нею рядом, на стене,
Я повешу и нагайку.
О том же самом – в другом его стихотворении:
Зорю бьют… из рук моих
Ветхий Данте выпадает,
На устах начатый стих
Недочитанный затих —
Дух далече улетает.
(Стоит пояснить, что выражение «зорю бьют» означает барабанный бой в военном лагере; тут уже действительно не до Данте, когда дела суровые предстоят.)
Вспомним и о том, что Пушкин очень постарался, чтоб его брат Лев попал в полк, направленный на подавление польского восстания.
Сам, тем временем, стремясь участвовать в том, что называется ныне «войной информационной».
В 1830 году Пушкин просил Бенкендорфа: «Ныне, когда справедливое негодование и старая народная вражда, долго растравляемая злостью, соединила всех нас против польских мятежников, озлобленная Европа нападает покамест на Россию не оружием, но ежедневной бешеной клеветою… Пускай позволят нам, русским писателям, отражать бесстыдные и невежественные нападки иностранных газет».
А четыре года спустя, в 1834 году Пушкин писал о московских полонофилах и западниках: «Грустно было слышать толки московского общества во время последнего польского возмущения. Гадко было видеть бездушного читателя французских газет».
Так что – объективно – без него «Взвод» неполон.
Мне бой знаком – люблю я звук мечей;
От первых лет поклонник бранной славы
Люблю войны кровавые забавы…
– вот вам Пушкин!
Люблю войны кровавые забавы. Хотелось бы помягче, но, увы, не о любви кино.
Муза Пушкина, как сам он признавался:
Любила бранные станицы,
Тревоги смелых казаков,
Курганы, тихие гробницы,
И шум, и ржанье табунов…
Можно за Пушкина досказать и додумать то, что в нём иные хотели бы видеть, а можно выслушать его самого:
Но что прелестней и живей
Войны, сражений и пожаров,
Кровавых и пустых полей,
Бивака, рыцарских ударов,
И что завидней кратких дней
Не слишком мудрых усачей,
Но сердцем истинных гусаров?..
Наш Пушкин – автор «Полтавы», «Полководца» и «Бородинской годовщины»; он написал «Клеветникам России» и «Войну»: там сказано всё.
Получается, что и в этом – военном – смысле фигура его оказывается всеохватывающей, неотменяемой, определяющей.
Перечитайте, как минимум, названные нами стихи, или «Путешествие в Арзрум» – безупречный образец военного очерка. Станет очевидным, что если этому взводу нужен взводный, то он есть: Пушкин.
Равнение на солнце.
Время оставить Бронзовый век и возвращаться в Золотой.
Избранная библиография
Батюшков К.Н. К другу. Избранные произведения и письма. – М.: Парад, 2007.
Батюшков К.Н. Сочинения: в 2 т. – СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1850.
Бестужев-Марлинский А.А. Ночь на корабле. Повести и рассказы. – М.: Художественная литература, 1988.
Бестужев-Марлинский А.А. Полное собрание стихотворений. – Л.: Советский писатель, 1961. – (Библиотека поэта).
Бестужев-Марлинский А.А. Сочинения: в 2 т. – М.: Художественная литература, 1981.
Вяземский П.А. Лирика. – М.: Детская литература, 1979.
Вяземский П.А. Сочинения: в 2 т. – М.: Художественная литература, 1982.
Вяземский П.А. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1986. – (Библиотека поэта).
Вяземский П.А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки. – М.: Правда, 1988.
Вяземский П.А. Стихотворения. Пермь: Пермское книжное издательство, 1989.
Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика. – М.: Искусство, 1984.
Глинка Ф.Н. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1957. – (Библиотека поэта).
Глинка Ф.Н. Опыты аллегорий или иносказательных описаний в стихах и в прозе. – М.: РГГУ, 2009.
Глинка Ф.Н. Письма к другу. – М.: Современник, 1990.
Глинка Ф.Н. Сочинения. – М.: Советская Россия, 1986.
Давыдов Д.В. Сочинения. – М.: Издательский дом Городец, 2012.
Давыдов Д.В. Стихи и проза. – М.: Детская литература, 1984.
Давыдов Д.В. Стихотворения. А.: Советский писатель, 1984. – (Библиотека поэта).
Державин Г.Р. Записки 1743–1812. – М.: Мысль, 2000. Державин Г.Р. Сочинения. – М.: Правда, 1985.
Державин Г.Р. Сочинения. – Л.: Художественная литература, 1987.
Катенин П.А. Избранное. – М.: Советская Россия, 1989.
Катенин П.А. Размышления и разборы. – М.: Искусство, 1981.
Катенин П.А. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1954. – (Библиотека поэта).
Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 10 т. – М.: Книжный клуб «Книговек», 2012.
Раевский В.Ф. Воспоминания // Литературное наследство. Т. 60. Кн. I. – М.: Наука, 1956.
Раевский В.Ф. Полное собрание стихотворений. Μ.—Л.: Советский писатель, 1967. – (Библиотека поэта).
Раевский В.Ф. Сочинения. Ульяновск: Ульяновское книжное издательство, 1961.
Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего. Избранные сочинения. Письма. Воспоминания современников. – СПб.: Аениздат, 2014.
Чаадаев П.Я. Избранные сочинения и письма. – М.: Правда, 1991.
Чаадаев П.Я. Философское и публицистическое наследие. – М.: Русский Mip, 2008.
Шишков А.С. Беседа мудрого старца с юной девицей о чувствах и словах. – М.: Духовное преображение, 2011.
Шишков А.С. Детская библиотека. – М.: Аинка-пресс, 2012.
