Уильям Аллен - Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921
Эти возмущенные господа прибыли в Батум в тот самый момент, когда турецко-немецкий конфликт достиг кульминации. Упрямый Вехип-паша отдал приказ своим войскам, стоявшим в районе Александрополя[328], идти на Тифлис. 10 июня передовые части 9-й турецкой Кавказской пехотной дивизии встретились с немецко-грузинскими подразделениями в Воронцовке, которая стоит на главной дороге в Тифлис, пересекающей долину Храми, и на железной дороге, идущей на север по долине Борчалу. Две немецкие роты вместе с добровольцами Кресса и грузинскими ополченцами заняли боевую позицию. После нескольких стычек турки разгромили немецко-грузинские части и взяли значительное число пленных. На следующий день после этого «скандального инцидента» из немецкой штаб-квартиры пришла телеграмма, в которой содержалась угроза вывести из Турции всех немецких военных и чиновников. Турки вынуждены были остановить наступление на Грузию и немедленно освободить всех пленников, взятых в боях на границе.
Необходимы были резкие перемены. Через несколько дней Энвер придал новую форму своим кавказским планам. Вехип-паша, ставший теперь для союзников Турции persona non grata, был отозван в Стамбул. Была создана новая боевая единица, 9-я армия, которой командовал Якуп Шевки-паша (бывший руководитель I Кавказского корпуса). Его база располагалась в районе Александрополя и железной дороги Александрополь – Джульфа. В задачу 9-й армии входило, как утверждал Энвер, активное противодействие британской и большевистской угрозам на Кавказе и в Персии[329]. Придав 9-й армии оперативное направление на Северную Персию, Энвер хотел успокоить немецкую штаб-квартиру, которая весьма критически относилась к пантуранским и кавказским планам Турции и была заинтересована лишь в одном – создании максимального числа препятствий для британского командования на Востоке.
Однако Энвер вовсе не думал отказываться от своих планов и теперь надеялся осуществить их с помощью «исламской армии». Было решено организовать под таким названием армию на территории Республики Азербайджан, которая больше уже не входила в состав Закавказской Федерации. Это должно было быть вооруженное формирование азербайджанских татар. В качестве ее базы был выбран древний мусульманский город Ганья (по-русски Елизаветполь), стоявший на железной дороге Тифлис – Баку, где северные склоны массива Шах-Даг спускаются в долину Куры.
Ядро «исламской армии» должна была составить турецкая 5-я дивизия, стоявшая в ту пору под Дилижаном. Ей предстояло пересечь территорию Армении (с согласия армян или без него) и добраться до станции Акстафа на железной дороге Тифлис – Баку. Эта станция располагалась примерно в 50 км юго-восточнее границы только что созданных республик Грузия и Азербайджан. От Дилижана до Акстафы проходило хорошее шоссе, а от Акстафы до Ганьи – вполне приличная грунтовая дорога. Туркам нужно было преодолеть 160–200 км, от Дилижана до штаб-квартиры «исламской армии». 5-я Кавказская дивизия вошла в Ганью 20 июня. Несколькими днями позже туда явился сводный брат Энвера, Нури, приехавший кружным путем из северной части Персии, и принял командование над «исламской армией», в которой насчитывалось около 6 тыс. регулярных турецких солдат и 10–12 тыс. татарских добровольцев и ополченцев.
Так был выполнен искусный политический маневр, задачей которого было обмануть немцев. Турки имели теперь достаточно сил, чтобы приступить к осуществлению своего кавказского плана. Первым делом они собирались захватить Баку; им удалось обойти все запреты немцев, поскольку они находились за пределами Грузии и не использовали грузинские железные дороги. Они базировали свои операции на временно оккупированной ими территории Армении, по которой проходило шоссе из Александрополя через Дилижан к станции Акстафа.
Можно считать, что борьба за Баку началась в последнюю неделю июня. Это была очень сложная операция, поскольку за обладание «нефтяным» городом боролись несколько соперников.
Турки основывали свои надежды на захват города на том, что они были самой сильной в военном отношении стороной поблизости от Каспия. 9-ю Кавказскую дивизию могли усилить 5-я и 36-я Кавказские дивизии (а если потребуется, то и 15-я пехотная). Можно было поставить под ружье от 20 до 30 тыс. азерских ополченцев; к тому же турки планировали набрать 10–15 тыс. бойцов нерегулярных войск в Дагестане. Энвер надеялся овладеть не только Баку, но и видел зеленое знамя ислама над терскими землями, на Нижней Волге и даже в Закаспии. Он хорошо понимал, что этому захочет помешать Британия, но четыре или пять дивизий 9-й армии Якупа Шевки-паши должны были встать у нее на пути.
Немцы не имели в Грузии сил, достаточных для захвата Баку. Поэтому они продолжали свою борьбу только на дипломатическом фронте. Первым шагом немцев стало приглашение, посланное «союзниками» (то есть немцами, австрийцами и турками) представителям кавказских народов, принять участие в консультациях в Стамбуле. Эти консультации проходили в июле и приняли форму бесед и интриг в пользу Османской империи. Жителей Кавказа по очереди искушали немцы и турки, но грузины остались прогерманскими, а татары – протурецкими. Армяне оказались в безвыходной ситуации, а посланцы горцев, включая некоторых представителей буржуазии из Грозного, разбогатевших на продаже нефти, очень гордились, что за ними ухаживают импозантные государственные мужи и генералы. Но, изучив этих кавказских гостей, немцы пришли к четкому заключению – ключ к бакинской проблеме лежит не в Закавказье, а в Москве. Поэтому немцы предложили пригласить советских делегатов на Константинопольскую конференцию, и первым шагом к сближению между Берлином и Москвой стало признание советским правительством Грузинского независимого государства (20 августа)[330].
В турецких политических кругах быстро росло недовольство действиями Германии; появились слухи, что немцы ведут переговоры с донским атаманом Красновым (которого принимал в Спа сам кайзер) о том, чтобы казаки оказали им помощь против турок и англичан в Баку[331].
В конце августа турки получили известие о том, что германо-советское соглашение по Баку уже практически заключено. В турецкой прессе разразилась буря возмущения. Энвер отправил своему брату приказ немедленно захватить Баку. Этот приказ был выполнен лишь 14 сентября, накануне серьезных событий, которым суждено было привести к полному развалу Османской империи.
Советы в отношении Баку находились практически в том же положении, что и Германия. У Красной армии на Нижней Волге и на Северном Кавказе не было достаточного числа войск для предотвращения турецкой оккупации Баку. Тем не менее советское правительство решительно настаивало на том, что город Баку должен остаться в составе Российской советской республики, поскольку бакинская нефть необходима для развития экономики России. Советы никогда не признавали претензий Закавказской Федерации или Азербайджанской республики на Баку. Россия готова была оказать вооруженное сопротивление туркам, но, в силу обстоятельств, то ограниченное число красноармейцев, которое она имела на Кавказе, вынуждено было сотрудничать с такими союзниками, как армянское национальное ополчение и казаки полковника Бичеракова, причем последних поддерживали и снабжали британцы. А помощь Британии вызывала подозрение и считалась «капиталистической и империалистической интервенцией». Во время переговоров с Германией Советы не шли дальше обещаний предоставления экономических концессий. Но после захвата турками Баку и под влиянием перемен на Западном фронте Советы 25 сентября 1918 г. неожиданно денонсировали Брестский мирный договор в отношении Турции и потребовали немедленного вывода всех турецких войск из Закавказья.
Претензии азербайджанских татар на Баку были вполне обоснованными, поскольку большую часть населения в окружающих его районах составляли татары по крови и мусульмане по вере. Однако ни Закавказская республика, ни (позже) азербайджанские государства не были признаны Советами, и единственной реальной властью в Баку и на нефтяных промыслах были Революционный комитет Баку, поддерживаемый Красной гвардией, и, в определенной степени, ополчение Армянской национальной организации. Несмотря на то что железная дорога, идущая в Тифлис, была перерезана татарскими бандами, Революционный комитет поддерживал связь с Центральной Россией по Каспийскому морю, через Астрахань. Во время создания Закавказской Федерации в Баку были лидеры, которые искренне верили в возможность сотрудничества трех закавказских народов; но это продолжалось недолго. Малейшего предлога оказалось достаточно, чтобы между армянами и татарами, жившими в Баку, начались кровавые уличные столкновения (с 30 марта по 1 апреля 1918 г.). Поскольку армян поддерживали красные (которые считали татар врагами революции), эти бои вскоре переросли в самую настоящую резню татар. Было убито несколько тысяч татар, и почти половина мусульманского населения Баку бежало из города. «Мартовские события» не предвещали армянам ничего хорошего, поскольку мусульмане пообещали в будущем жестоко им отомстить. По всему Азербайджану татары взялись за оружие. Они начали создавать в Ганье нечто вроде регулярных войск из бывших полков так называемой Дикой дивизии[332] и демобилизованных солдат (среди которых было несколько офицеров татарского происхождения). Однако боеспособность этих «национальных войск» ослаблялась отсутствием дисциплины. Разгул беззакония в них был еще более сильным, чем в армянских регулярных частях, которые воевали под Амамли и Сардарабадом. Нури-паша обнаружил, что «исламская армия» весьма немногочисленна, а ее боеспособность невысока. А когда эта импровизированная армия столкнулась в бою с ашкерами 5-й Кавказской дивизии турок, ее боевой дух совсем упал.
