Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло
В отличие от ХХ века, во времена Петра не было и кинохроники. Но вряд ли выражение лиц шведов, разбитых в 1709 году под Полтавой, сильно отличалось от выражения на лицах генералов и солдат вермахта, пленённых в 1944 году под Витебском.
Почти два с половиной века разделяют эти два парада позора врага и триумфа русского оружия. Но связь этих двух событий – несомненна. Пока жива Россия, враг может попасть в Москву лишь в одном качестве – пленного. Не исключено, что Сталин, хорошо знавший историю, пришёл к мысли о немецком московском «параде» 1944 года, зная о шведском московском «параде» 1709 года.
Однако Северная война с Полтавской победой не закончилась – король Карл был упрям ещё более, чем стратегически глуп. С начала войны между петровской Россией и Швецией прошло почти двадцать лет. России было тяжело, но Швеции – из-за глупого упрямства Карла, было ещё тяжелее. Россия и во время войны развивалась, а шведы довоевались до того, что страна наполовину обезлюдела, пришли в упадок торговля и промышленность, торговый флот уменьшился втрое, в казне не было денег. Однако Карл XII на мир не шёл, и его упрямство подогревали англичане.
30 ноября 1718 года король погиб в Норвегии, при осаде крепости Фридрихсгаль то ли от осколка, то ли – от пули заговорщиков. Но и королева Ульрика Элеонора, сестра Карла, мириться с Россией не хотела, хотя Петр предлагал выгодные «мирные кондиции».
И тогда в июле 1719 года к шведским берегам для высадки десантов под прикрытием линейных кораблей двинулся галерный флот России. Командовал им генерал-адмирал граф Фёдор Матвеевич Апраксин. Вскоре десантный отряд генерал-майора Ласси высадился в шхерах, в десяти милях к северу от Стокгольма, а сам Апраксин – в трёх милях южнее шведской столицы.
Шведы были в панике… Апраксину никто не сопротивлялся, а Ласси с двумя тысячами десантников при двух пушках принял бой с крупным шведским отрядом о семи пушках и быстро его разогнал.
Десанты сожгли и разорили восемь городов и много деревень, лучшие в Швеции железоделательные заводы, медеплавильные, кожевенные и кирпичные заводы числом до двадцати… Санкт-Петербургские «Ведомости» печатали победные реляции, а в пригородах Стокгольма появились казачьи разъезды.
Швеция всё еще надеялась на Англию и Ганновер, однако всё оказалось тщетным. Пришлось идти на переговоры, и в 1721 году был подписан Ништадский мир, завершивший Северную войну.
Но русских «казаков» Швеция помнила долго, да собственно, помнит и сегодня… Жаль, что и этот эпизод русской военной истории ныне забыт в самóй России.
Да и очень ли помнится в путинской России суть и смысл вообще всей Северной войны России? Сознаётся ли преемственность её целей с целями Ливонской войны Грозного и неизбежность этих глубоко национальных войн?
Академик Тарле в своей «Северной войне» писал:
«Разрушение Русского государства, возвращение русского народа к временам не только удельных княжеств, но к временам полного политического подчинения этих удельных княжеств чужеземному игу (в данном случае не татарскому а шведскому) – всё это было несбыточной мечтой, обусловленной безграничным невежеством Карла и его соратников и единомышленников. Вычеркнуть из русской истории почти полтысячелетия…не только игнорировать историю русского народа, но и закрыть перед ним всё его будущее, отбросить Россию навеки в моральную и умственную тьму безысходного политического порабощения – всё это ни при каких условиях не было осуществимо, если бы даже в России уже тогда не было гораздо больше жителей, чем у Карла XII, даже если бы у России не было тех природных богатств, которые у неё были, даже если бы она не догнала так быстро шведскую военную выучку и технику, как она догнала её в действительности, даже если бы Пётр не оказался гением такой величины, каким он оказался».
Хорошо сказано, чёрт возьми!
О Петре – как и о Грозном, о Сталине – существует много подлых мифов, рисующих умницу Петра чуть ли не неврастеником и алкоголиком, то и дело руководствующимся порывом, а не государственным расчётом…
Однако петровская эпоха – в отличие от летописных времён, оставила после себя уже немалый массив аутентичных документов. Издано многотомное академическое издание «Писем и бумаг императора Петра Великого», и о Петре можно судить не только по пасквилям, но и по многочисленным документам.
Вот передо мной лишь один том этих «Писем и бумаг…» – том 12-й (выпуск 2-й). Он издан в 1977 году мизерным – по советским масштабам – тиражом в 6300 экземпляров, и в нём содержатся бумаги Петра и его деловая переписка всего лишь за период с июля по декабрь 1712 года! Документы за номерами с 5329 по 5794-й. Итого – 465 документов всего за полгода. А ведь и фиксировалось из ежедневного потока дел лишь самое важное!
Десятки адресатов, сотни имён и географических названий…
В предметном указателе к тóму – более двух тысяч предметов внимания Петра… Ниже приводится лишь извлечения из этого указателя. Взятые почти наугад, – то, что выхватил глаз, они, тем не менее, вполне представительны и позволяют оценить размеры и многообразие государственной работы Петра…
Итак: «Академия морская; амбары; арифметика; ахтерштевень; боцманское дело; валы крепостные; войлок; воск; Вышневолоцкая водная система; гардемарины; гвозди; генерал-фельдцехмейстеры; границы; деревья (каштаны, кедры, липы и т. д.); дворянские дети; дезертиры; жалованье в армии; заводы кирпичные, конные, литейные пушечные, пороховые, суконные и прочие; извозчики в армии; испанская монархия; канаты; канцеляристы; карта Смоленского уезда; киргизы; крупа для армии; лазареты; литавры; лошади; наборщики; навигаторы; палатки в армии; печники; понтоны; сало свиное; Сандомирская конфедерация; союзники России; Тевтонский орден; торговля с Венецией; финны; фрегаты; шанцы…»…
И так – вплоть до: «…якори; янычары; Ярославский договор; ячмень; яхты».
Было ли у Петра при такой загруженности время на «пьяные загулы» и повседневный «разврат»?
Вот его только исходящие бумаги только за первую половину ноября 1712 года:
– патент о приёме на русскую службу Г.В. Лейбница от 1 ноября и письмо ему от 12 ноября;
– письма датскому королю Фредерику IV от 4 и 12 ноября;
– письма польскому королю Августу II от 4, 8, 11, 12 и 14 ноября;
– письмо прусскому королю Фридриху I от 8 ноября;
– письма А.Д. Меншикову от 4, 7, 9, 12 и 14 ноября;
– письма П.П. Шафирову от 4 и 7 ноября;
– письма П.П. Шафирову М.Б. Шереметеву от 4 и 7 ноября;
– письмо Б.И. Куракину для голландских купцов от 7 ноября и общее кредитное письмо ему от 7 ноября, а также письмо от 8 ноября;
– письма Р.-Х. Боуру от 8–9 и от 13 ноября;
– письмо И.Б. Львову от 10 ноября;
– письмо В.Н. Зотову от 11 ноября;
– письмо ганноверскому курфюрсту Георгу-Людвигу от 12 ноября;
– письмо вольфенбюттельскому герцогу Антону-Ульриху от 12 ноября;
– «абшид» русскому послу в Вене барону И.Х. Урбиху от 13 ноября и отзывные грамоты на него к императору Карлу VI;
– верительные грамоты и инструкции для поездки в Вену русскому послу в Голландии А.А. Матвееву…
Это, напоминаю, только то, что исходило от Петра… А ведь были же ещё и письма, полученные царём – с ними ведь тоже надо было работать, принимать по ним какие-то решения…
14 ноября 1712 года Пётр пишет корабельному мастеру Федосею Скляеву: «Чаю, что уже шнава (шнява, лёгкое судно. – С.К.) и баркгоутами обогнута, так же и палуба сими часы делаетца. А когда сие совершишь, то борту и окон пушечных, так же над каютом полубы шхота и гакаборта до меня не делать…» и т. д.
И в тот же день он приказывает другому корабельному мастеру – англичанину Ричарду Броуну: «Ежели вы еще верхнюю палубу не укрепили, то оную назади ниже пустите, дабы гют вместо каюта употребить было мочно камандующему офицеру…», и т. д.
17 ноября 1712 года Пётр с нарочным – «драгуном Устюжского полку» Скрябиным – сообщает из Берлина Меншикову, что «вчарась сюды приехал и более трех дней мешкать не буду» и о том же в тот же день сообщает «другу Катеринушке»…
Державный труд, а не загулы – вот смысл повседневной жизни Петра и его сподвижников. Но как же гнусно оболганы в собственной стране её великие труженики…
Из первых 50 молодых дворян, отправленных царём в 1697 году за границу (28 в Италию, 22 в Англию и Голландию), вышли такие выдающиеся деятели петровской эпохи как Борис Куракин, Григорий Долгорукий, Пётр Толстой, Андрей Хилков…
Особенно ярок пример Петра Андреевича Толстого (1645–1729). В 1697 году ему было уже 52 года… Семья, дети, обеспеченное положение… Тем не менее Толстой сам вызывается ехать за границу для изучения морского дела. Через Польшу и Австрию он едет в Италию, месяцами плавает по Адриатическому морю, изучает стрáны и языки. Получает свидетельство, что ознакомился «совершенно» с картами морских путей, с названием «дерев, парусов, верёвок и всяких инструментов корабельных».
