Владимир Черкасов-Георгиевский - Генерал Деникин
После этой смерти генерал А. П. Кутепов стал единоличным главой всей военной организации белоэмигрантов. В это время Париж был нашпигован агентами ОГПУ, Кутепов являлся для них главной вражеской фигурой в уцелевшем белом стане. Бывшие белогвардейцы организовали «Союз галлиполийцев», многие из них работали парижскими таксистами, и они взялись прикрывать генерала.
Галлиполийцы, чередуясь, бесплатно возили Кутепова как телохранители, но скромный Александр Павлович настоял, чтобы по воскресеньям был и у них выходной. Так что утром в воскресенье 26 января 1930 года начальник РОВСа сказал жене, что идет в церковь Галлиполийского союза на улице Мадемуазель и вернется к часу дня. В 10.30 генерал Кутепов вышел из своей парижской квартиры на улице Русселэ и был похищен советскими агентами.
Свидетель видел, как бешено сопротивлявшегося Кутепова заталкивали в машину. Другой – как дрался он с похитителями на несущемся автомобиле, пока не заткнули ему лицо платком с эфиром. Другие очевидцы – как завернутое тело, видимо, усыпленного генерала, волокли по морскому пляжу к моторке, переправившей его на советский пароход «Спартак». Операцию проводили чекисты Янович, Пузицкий, позже расстрелянные своими, а также Лев Гельфанд – племянник известного сообщника Ленина Гельфанда-Парвуса. Этот потом переметнулся в американскую разведку, жил и умер в США под чужой фамилией, но своей смертью.
Московская пресса только в 1989 году рассказала, что Кутепов скончался «от сердечного приступа» на корабле советской России по пути в Новороссийск. Когда спецслужба теперь уже другой России соизволит сообщить точно о смерти А. П. Кутепова? Отчего остановилось бесперебойное сердце 48-летнего офицера-удальца: эфир, которым душили израненного в грудь генерала, пытки, пуля, еще что-то из многочисленного чекистского арсенала?
* * *Бедой для Антона Ивановича стала расправа с Кутеповым, но Деникин не был бы Деникиным, если б и сам, как мог, не вел борьбу против Советов. Другой вопрос, что осторожный и умудренный бывший главком белых делал свое дело так конспиративно, что и поныне мы имеем лишь поверхностные сведения об этой деникинской деятельности.
Речь идет о «комитете» крупного историка С. П. Мельгунова, выпускника Московского университета, трижды отсидевшего на Лубянке за участие в подпольном Тактическом центре и с 1922 года находившегося в эмиграции. Ценными пособиями для исследователей русской революции и Гражданской войны являются его книги «Золотой немецкий ключ большевиков», «Красный террор в России» и другие. Сам Мельгунов небрежно сообщал о своей деятельности в этом направлении так:
«Я не имел никакого отношения к работе кутеповской организации в России. Мои связи с Александром Павловичем ограничивались получением… информации, которая приходила к Кутепову через дипломатов одного лимитрофного государства, обязательством, принятым на себя Кутеповым, переправлять через рубеж определенное количество экземпляров «Борьбы за Россию» и участием в комитете, созданном со специальной целью собирать деньги и распределять их среди организаций, активно участвующих в борьбе с большевизмом. В бюро этого комитета входили авторитетный для промышленников Гукасов, генералы А. И. Деникин и А. П. Кутепов, А. П. Марков, М. М. Федоров и я».
Деникин позже признал, что, помимо кутеповской, существовала еще «одна интимная противобольшевистская организация», где он лично участвовал. Эта мельгуновско-деникинская организация, как теперь ясно, работала столь засекреченно, что Деникин сразу уничтожил даже намеки о её деятельности в своих бумагах, только решили распустить подразделение после гибели Кутепова.
Наверное, с большой болью в сердце и историк Мельгунов в то же время сжег весь архив их детища. Но, судя по некоторым данным, люди этой организации занимались гораздо более серьезными операциями, нежели, например, переброска через границу антикоммунистического журнала «Борьба за Россию», издаваемого Мельгуновым. Да пришлось закрыть дело ввиду крайней активности в Париже ОГПУ.
Проницательный Деникин, всезнающий Мельгунов «унюхали», что чекистские вербовщики подминают уже и бывших белых офицеров, что их агентурная сеть проникает во все поры антисоветских организаций, вот и осмелились на похищение средь бела дня Кутепова. Выводя из-под удара своих агентов, генерал и историк оказались провидцами, потому что через несколько лет со следующим за Кутеповым главой РОВСа генералом Е. К. Миллером ОГПУ расправится уже руками бывшего белого генерала Скоблина, ставшего советским агентом.
Все так, но если принять версию Антона Ивановича от 1945 года насчет приставленного к нему еще, выходит, ЧК полковника Колтышева, какую развила его дочь Марина Антоновна, получается, что рядом с Деникиным в то время был советский агент, класс которого превышал уровень всех вместе взятых «трестовцев».
Полковник Колтышев, отвоевав врангелевцем, был в военлагере Галлиполи, потом с дроздовцами прибыл в Болгарию, а в 1924 году переехал во Францию. Устроившись в Париже, как и многие галлиполийцы, таксистом, он с этих пор стал незаменимым поверенным Деникина в массе дел, например, неустанно собирал материалы для написания «Очерков Русской Смуты» генералом. Многим белогвардейцам Колтышев помогал, заимел также обширную переписку с генералом Махровым, побывшим у главкома Деникина начштаба после Романовского. Махров с крайним уважением пишет о Колтышеве в своей книге «В Белой армии генерала Деникина»:
«Колтышев, несмотря на свою молодость, ему было двадцать пять-двадцать шесть лет, сделался одним из самых близких к генералу Деникину офицеров. Он это заслужил своим талантом, тактом и моральным обликом. Для Колтышсва на первом месте стояли долг перед Отечеством, честь и честность. Он был дисциплинирован, благовоспитан и чрезвычайно скромен. С начальством держал себя корректно, сохранял достоинство и умел деликатно отстаивать свое мнение. Его доклады по оперативной части отличались точностью проверенных фактов, полнотой материала и выразительностью. Словом, это был один из самых талантливых офицеров Генерального штаба в Белой армии…
Колтышев был маленького роста, тонкий, стройный шатен с большими черными глазами, в которых светились ум, отвага, достоинство и правдивость. Он носил мундир Дроздовского полка и всегда был безукоризненно одет. Выглядел он настолько молодо, что производил впечатление юноши, и тем не менее у себя в полку он пользовался большим авторитетом не только среди своих товарищей, но и у начальников. Вполне естественно, что офицера с такими качествами и при этом беспредельно преданного генерал Деникин сделал своим приближенным, но Колтышев не был фаворитом вроде Шатилова при Врангеле. Он не был способен на прислуживание и интриги, да и генерал Деникин не допускал фаворитизма, а ценил людей по их пользе для дела и службы».
Правда, в чересчур «махровой» оценке Махрова можно усомниться. «Юноше» Колтышеву и не было хода в деникинские фавориты, потому как «пожизненно» это место занял Романовский на том же посту у Деникина – подобно «фавориту», начальнику штаба генералу Шатилову при главкоме Врангеле в белом Крыму и позже до 1922 года, когда на эту должность заступил генерал Миллер.
В эмиграции одинокому Деникину Колтышев очень пригодился, став, по сути дела, энтузиастом-адъютантом генерала, как когда-то добровольно Шапрон дю Ларре в революционном Петрограде при подпольщике генерале Алексееве.
М. А. Деникина Колтышсва еще лучше Кутепова помнит, потому что во Франции он являлся к ним, едва ли не как на службу. И вот что всех Деникиных тогда еще только удивляло, как Марина Антоновна вспоминала в Версале. Таксист Колтышев, способный зарабатывать себе лишь на скромную жизнь, всегда приходил с «замечательными подарками». Разное из хороших магазинов приносил: дорогое вино, даже икру. Но до поры, до времени Антон Иванович и его домашние относили это за счет той самой «беспредельной преданности»…
В общем, Мельгунов с Деникиным закрыли свое тайное предприятие и потому, что, как написал Мельгунов:
«В 30-м году, разочаровавшись в эмигрантской политике, мы с женой уехали в деревню и сделались фермерами».
К ним на ферме под Шартром вскоре присоединились и Деникины. Марина стала посещать Шартрский лицей, а Антон Иванович, давно мечтавший о посадке капусты, все-таки больше увлекся здесь роскошной мельгуновской исторической библиотекой.
Кроме того, полюбил Антон Иванович во французских краях рыбалку. Бывало, надвинет клетчатую кепочку, заношенную еще с Лондона, оденет просторные светлые штаны, черный пиджачок и идет удить. Закидывал обычно одну удочку: чтобы без промаха подсекать. Совсем уже поседел, голову брил нерегулярно, но глаза у этого рыбака по-прежнему смотрели пронзительно.
Уживаться под одной крышей любым людям непросто, вот и дружные доселе эти две семьи в шартрской обители начали раздражаться. Началось, конечно, с женщин. Как уточнила Марина Антоновна:
