Владимир Соколов - Военная агентурная разведка. История вне идеологии и политики
В феврале 1935 г. VII съезд Советов СССР с целью улучшения продовольственной ситуации в стране в целом и на селе в частности решил повести дело так, чтобы «к концу второй пятилетки не осталось ни одного колхозника, который не имел бы в личном пользовании коровы и мелкого скота».
В апреле 1935 г. Гитлер заслушал доклад руководителя военного разведывательного ведомства Германии о состоянии дел в Красной армии. В качестве резюме изложенного материала рейхсканцлер заявил, что красные военачальники у него в армии командовали бы в лучшем случае батареями и ротами. И он имел на это все основания. Дело в том, что после Первой мировой войны немцам удалось сохранить весь кадровый состав генералитета и офицерства, в то время как Гражданская война, а затем репрессии 19291933 гг. полностью обескровили эту категорию командного состава, оставшегося на службе в РККА.
В апреле 1935 г. деятельность Тухачевского по реформированию вооруженных сил и его взгляды на подготовку армии к будущей войне выливаются в открытую неприязнь со стороны наркома Ворошилова, его ближайших помощников Буденного, Ггорова, командармов Шапошникова, Дыбенко, Белова, Блю*ееп80гей*а. В оппозицию к ним ушли, кроме Тухачевского, Гамарник, Уборевич, Якир, которые резко критически оценивали пребывание Ворошилова на посту наркома обороны.
Суть конфликта заключалась в том, что первые принципиально собирались воевать на коне с шашкой и винтовкой, а вторые были сторонниками внедрения новой техники, танков, авиации, создания крупных моторизованных и воздушно-десантных частей.
Кроме того, «военачальников из народа», как любили себя называть сторонники Ворошилова, раздражала образованность и сентиментальность «молодого выскочки», любившего в свободное время не участвовать в шумных попойках, как они, а играть на музыкальных инструментах. Предметом насмешек с их стороны было также увлечение Тухачевского изготовлением скрипок (в 1937-м в число участников «военно-фашистского заговора» попал и скрипач Большого театра, который консультировал опального маршала).
Например, Буденного после Гражданской войны оставили в Красной армии. Военачальник новшеств в военном деле не признавал и львиную долю служебного и личного времени посвящал выведению новой породы лошадей, которая была бы экономически выгодной для крестьян, но по росту и весу годилась бы и для армии. И добился феноменальных успехов! В истории советских аукционов Московского ипподрома были две выдающиеся продажи лошадей: арабского жеребца за 1 млн долларов купил американский мультимиллионер Хаммер и лошадь буденновской породы приобрела голландская королева.
Однако страшно было другое: ни Буденный лично, ни его единомышленники — военные теоретики, а также их оппоненты не изучали противника. А зря. В своих дневниках начальник штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер признался, что немцы заложили буденновские оперативно-тактические приемы в основу своего блицкрига, разгромив путем их применения армии всей Гвропы, нанеся им тяжелейшие потери. В последующем они успешно «работали» в войне против СССР. Но советский военачальник свое творчество (авторство) в действиях врага так и не распознал.
Следует отметить, что спор двух групп высших военных не носил политического характера. Это была чисто профессиональная дискуссия.
Максимум того, что Тухачевский и его друзья себе позволяли, — это были кулуарные разговоры о том, что необразованный Ворошилов, который никогда и ничему не учился и считал, что опыта Первой конной армии хватит и на будущую войну, не годится в наркомы. (Через три года к этому же выводу придет и сам Сталин. После неудачной и неумелой финской войны он снимет своего друга с поста наркома. В Отечественную войну Ворошилов не осилит и командование фронтом. Сталин назначит его, по-дружески, на ничего не значащий пост главнокомандующего партизанским движением и навсегда отодвинет от себя. Следует отметить, что вождь в годы своего правления многих выдвигал и окружал заботой. Когда надобность в них отпадала, без сожаления отказывался от их услуг. Часто за этим следовал арест или расстрел.)
Как стратег Тухачевский был на голову выше своих боевых товарищей. Он был честолюбив, хотел быть первым, лучшим, жаждал славы и побед, званий и отличий. В кругу высшего военного руководства его называли молодым Бонапартом.
Относительно этой ситуации маршал Жуков рассказывал писателю Симонову: «Нужно сказать, что Ворошилов, тогдашний нарком, в этой роли был человеком малокомпетентным. Он так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьезно. А практически значительная часть работы в наркомате лежала в то время на Тухачевском, действительно являвшимся военным специалистом. У них были стычки с Ворошиловым и вообще существовали неприязненные отношения. Ворошилов не любил Тухачевского.»
Создавшаяся ситуация тщательно контролировалась Сталиным: как в политике, так и в сфере управления, и в человеческих отношениях он широко использовал уже упоминавшуюся выше формулу «смеющегося третьего». Так что конфликт в руководстве Наркомата обороны созрел не спонтанно: вождь, как правило, преднамеренно назначал на должности начальников и их заместителей людей с диаметрально противоположными взглядами, уровнем подготовки, компетентности, с разной степенью личной преданности ему. В такой обстановке неизбежно недовольство, возникновение конфликта. Индивидуально беседуя с каждым из его участников, вызывая на откровенность, Сталин тем самым узнавал подноготную оппонентов, определял, на кого, в какой степени и в какой ситуации ему лично можно опереться, не ожидая подвоха.
Тухачевский и его группа в борьбе за влияние на Сталина попались на описанную выше уловку вождя. Во время частых встреч со Сталиным Тухачевский критиковал Ворошилова. Собеседник великодушно поощрял такую непримиримость, называя это «конструктивной критикой», и любил обсуждать варианты новых назначений и смещений. И убеждался все больше и больше в преданности Ворошилова.
3 мая 1935 г. заместитель наркома обороны и начальник Главпура Я.Б. Гамарник, курировавший работу Разведупра, представил Сталину нового кандидата на должность руководителя ведомства. На аудиенции у вождя также присутствовал врид начальника Артузов. В ходе беседы, длившейся 2,5 часа, были утрясены все спорные вопросы, найдены точки соприкосновения для слаженной работы. В итоге С. Урицкий в тот же день назначается на должность начальника Разведупра.
Несмотря на то что Урицкий продолжил взятый еще Я. Берзиным курс на создание агентурной сети, способной работать в военное время, вскоре выяснилась явная недостаточность его квалификации для руководства управлением. Вскоре он понял, что ему отведена неблагодарная роль дурака-начальника при умном заместителе. С таким положением вещей амбициозный Урицкий смириться никак не мог.
Традиционный для советской управленческой системы приход вместе с новым начальником целой свиты «своих» людей не был исключением и на этот раз. В Разведупре сразу же возник «конфликт трех»: с одной стороны сцепились между собой ставленники Урицкого и Берзина, в свою очередь, те и другие по отдельности и вместе «сражались» с пришедшими в управление чекистами. К слову, такая ситуация в центральном ведомстве частично отражала противоречия, существовавшие между РККА и НКВД из-за всеобъемлющего контроля (так называемого «обслуживания») Особых отделов последнего над армией. Суть противостояния заключалась в том, что по итогам «обслуживания» высшее военное руководство вынуждалось к принятию тех или иных решений, за последствия которых надзирающее ведомство никакой ответственности не несло. На деле командовал Красной армией НКВД, ее успехи делились пополам, а за неудачи в полном объеме расписывались военные.
Самоуверенный новый начальник разведки решил избавиться от своего первого заместителя и пришедших вместе с ним чекистов — «его людей», многие из которых занимали ключевые посты. С первых же дней своего пребывания на должности Урицкий начал оттеснять их от руководства ведомством вначале незаметно, а затем явно, довольно быстро перейдя к весьма грубой и резкой форме. Так, он прекратил обсуждение оперативных вопросов как с Артузовым, руководившим стратегической разведкой и курировавшим основные структурные подразделения управления, так и с начальниками первых двух ведущих отделов. Все руководство с его стороны сводилось к написанию резких и обидных резолюций по каждому мелкому упущению и вызовам в свой кабинет для отчитывания и угроз о снятии с должности. Чтобы оставить своего зама без определенных занятий, Урицкий вскоре берет его функции на себя.
Объективности ради следует признать, что Артузов, вопреки возлагавшимся на него надеждам, так и не наладил работу Разведупра должным образом. Скорее всего, он просто-напросто не желал своими руками создавать себе сильного конкурента, так как одновременно являлся начальником Иностранного отдела ОГПУ, а, наоборот, делал все, чтобы, пользуясь властью, «перетащить» в ИНО все лучшее из родственного военного ведомства. Для исправления сложившейся ситуации 21 мая 1935 г. «в целях повышения уровня разведработы» начальник внешней разведки Артузов был окончательно назначен на работу в военную разведку в качестве первого заместителя ее начальника. Однако это не улучшило его взаимоотношений с Урицким, который, судя по всему, заручился поддержкой Ворошилова, поскольку иначе никак невозможно объяснить то, что он в последующем сумел избавиться от прямого сталинского ставленника в своем ведомстве. Аппарат военной разведки раздирали склоки и интриги, травля неугодных, и это, естественно, никак не способствовало качеству ее работы. Своей солдафонской пренебрежительностью и грубостью к подчиненным всех уровней, характерной для большинства высшего комсостава РККА того времени, масла в огонь подливал сам начальник ведомства. В конечном итоге тактичный и сдержанный Артузов, не найдя другого способа для общения со своим начальником, избрал эпистолярный стиль и написал ему письмо (в последующем этот способ он не раз использовал для изложения своих мыслей недоступному ему для личного обращения высшему руководству: Урицкому, Менжинскому, Ежову, Сталину), в котором обстоятельно пытался высказать неуслышанную свою точку зрения и пожелания-условия для примирения, прозрачно намекал на свое покровительство со стороны вождя.
