Леонид Кузнецов - Линейные корабли типа “Иоанн Златоуст”. 1906-1919 гг.
В этом бою в течение полутора-двух минут “Евстафий” выпустил пять 305-, четыре 203-, семнадцать 152- и один 75-мм снаряд, “Иоанн Златоуст” — один 203- и семь 152-мм.
Полученные в бою повреждения в вооружении вынудили заменить в январе 1915 г правое 305-мм орудие в носовой башенной установке.
Эта стычка с неприятелем оказалась последней в боевой биографии В.И. Галанина, командовавшего “Евстафием” с 7 декабря 1911 года. В марте 1915 года его произвели в контр-адмиралы, а 18 марта он скоропостижно скончался. На собранные средства (2642 руб) на месте погребения В.И. Галанина на Михайловском военном кладбище в Севастополе возвели памятник, сохранившийся до наших дней. Оставшиеся деньги (567 руб) отложили на сооружение памятника на братской могиле матросов, павших в бою у мыса Сарыч.
Не остался в стороне и командующий флотом А.А. Эбергард, обратившийся к морскому министру И.К. Григоровичу с просьбой о назначении семье бывшего командира свого флагмана “возможно большей пенсии”. Ведь на свое офицерское жалование Валерий Иванович Галанин содержал дочь от первого брака, жену с двумя детьми и ее мать.
“Евстафий”на Севастопольском рейде в годы первой мировой войны
Очередная и последняя встреча “Евстафия” (капитан 1 ранга М.И. Федорович) и “Иоанна Златоуста” с “Гебеном” произошла утром 27 апреля 1915 года у Босфора. Видя, что “Пантелеймон” и “Три Святителя” отделились от бригады (“Ростислав”, как более слабый, немцы в расчет не брали), командир “Гебена” приказал идти на сближение, собираясь разделаться с ними поодиночке. Оценив создавшееся положение, А.А. Эбергард дал сигнал о прекращении операции по обстрелу береговых укреплений и, приказав объявить боевую тревогу, скомандовал идти на соединение с “Пантелеймоном”, одновременно переводя противника на наивыгоднейший угол обстрела.
После того как “Гебен” лег на параллельный курс, “Евстафий” и “Иоанн Златоуст” дали два залпа правым бортом из башенных орудий, а с третьего перешли на беглый огонь. Около 8 ч 08 мин к ним присоединились “Пантелеймон” и “Три Святителя”, предварительно открывшие децентрализованный огонь. За время боя германский крейсер, по визуальным наблюдениям, трижды поразили русские снаряды: в район переднего мостика, после чего вышла из строя носовая башня, в середину корпуса между второй и третьей башнями и в кормовую часть. Один из разрывов дал “сильный огонь и громадный столб дыма”, долго стоявший над кораблем и некоторое время даже следовавший вместе с ним.
Митинг на “Евстафии”. 1917 г.
Получив эти попадания и видя, что “русская тройка” снова в сборе, командир “Гебена” решил не испытывать судьбу и, увеличив ход, направил корабль в сторону Босфора. Когда дистанция достигла 110 кабельтовых, стрельбу по линейному крейсеру в 8 ч 16 мин прекратили. За время боя “Евстафий” сделал шестьдесят выстрелов из 305- (из-за повреждения обтюратора подушки правого орудия носовая башня выпустила только 25 снарядов) и тридцать два из 203-мм орудий, “Иоанн Златоуст” — соответственно семьдесят пять и четыре. “Пантелеймон” и “Три Святителя” вели огонь исключительно главным калибром, выпустив шестнадцать и тринадцать снарядов.
При стрельбе “Гебена” наблюдалось превосходство материальной части его артиллерии — немцы добились большей кучности падений снарядов и хорошей скорострельности. Однако ни одного попадания противник не добился, хотя, как сообщалось в рапорте командованию, его “снаряды рвались столь близко от корабля (“Евстафия”,-JI.K), что на палубе и спардеке было найдено более 30 штук осколков”. Корпус линкора испытывал в бою настолько сильные сотрясения, что А.А. Эбергард несколько раз посылал старшего офицера осмотреть нижние помещения, чтобы убедиться, не получил ли корабль пробоины.
Додредноуты привлекались и для обстрела береговых объектов — Зунгулдака, Килимли, Козлу, Варны. Со вступлением в строй линейных кораблей “Императрица Мария” и “Императрица Екатерина Великая” боевая нагрузка на додредноуты снизилась, и они стали привлекаться для выполнения менее ответственных задач, уступив место в борьбе с “Гебсном” новым дредноутам.
В ходе боевых действий совершенствовалось вооружение и оборудование кораблей. Минная опасность вынудила установить в носовой части фор-тралы, в конструкцию для постановки сетевого заграждения в 1915 году ввели автоматическое управление гитовым устройством по способу англичанина А. Кэмпа. Кроме того, проводились испытания на определение максимальной скорости с поставленными сетями, во время которых “Иоанн Златоуст” развил скорость 8,4 уз. В середине июня 1915 года сдали в порт бесполезные торпеды.
Изменения в вооружении в первую очередь заключались в постепенном снятии всех оставшихся 75-мм орудий и установке по углам спардека на “Евстафии” трех с углом возвышения 51° и на “Иоанне Златоусте” четырех зенитных, или, как их тогда называли, противоаэропланных орудий того же калибра с вместимостью погребов на 1200 и 1400 патронов соответственно. В мае 1916 года их демонтировали, а в октябре установили новые: по две 75- (на “Иоанне Златоусте” две 40-мм) и две 63,5-мм зенитные пушки, расположив последние по одной на каждой башне.
Изменился и состав стрелкового вооружения экипажа. Так на “Евстафии” от имевшихся трехлинейных (7,62-мм) драгунских винтовок осталось только четыре учебных, а остальные были заменены 75 японскими системы Арисака калибра 6,5 мм.
Приказом от 7 мая 1917 г. командующего Черноморским флотом вице-адмирала А.В. Колчака на дымовые трубы кораблей вводились новые отличительные марки (полосы). В частности на 2-й бригаде линкоров их прежний красный цвет менялся на синий. На “Иоанне Златоусте” и “Борце за свободу” (быв. “Пантелеймон”, быв. “Князь Потемкин-Таврический”) эти марки остались на прежних местах (на второй и третьей трубах соответственно), а на “Евстафии” синюю полосу следовало нанести на первую дымовую трубу.
Сменив вице-адмирала А.В. Колчака на посту командующего флотом, контр-адмирал А.В. Немитц свой первый выход в море совершил 26 июля 1917 года, подняв флаг на “Евстафии”. За ним следовали корабли второй бригады (в первую — входили вновь построенные дредноуты) “Иоанн Златоуст” и “Борец за свободу” (так с 28 апреля стал называться “Пантелеймон”) в охранении эскадренных миноносцев и вспомогательного крейсера “Дакия”. Последний свой боевой поход “Иоанн Златоуст”, как впрочем, и весь Черноморский флот, совершил 19–23 октября.
На рейде Севастополя. 1918 г. (вверху) “Евстафий”перед разборкой в 1920-е гг. (внизу)
Поскольку эти корабли считались еще не утратившими боевого значения, планировалось после окончания войны провести на них капитальный ремонт с заменой всех паровых котлов. Командование “Иоанна Златоуста” даже вспомнило о намечавшейся установке двух дополнительных 203-мм орудий и, кроме того, предлагало изменить конструкцию якорного устройства, чтобы якоря втягивались в клюзы.
Последовавшая вслед за революцией 1917 года гражданская война и интервенция сделали эти планы нереальными. Вначале корабли побывали в руках немцев, оккупировавших Севастополь. На “Иоанне Златоусте” они даже подняли германский флаг. Экипажу “Евстафия”, практически единственному, удалось снять и спрятать орудийные замки. При этом корабли подверглись разграблению. Так матрос Шель из немецкого караула охранявшего “Иоанн Златоуст” доносил своему командованию, что 1 или 2 октября 1918 г. он заметил пропажу всех колпаков и лампочек у светильников в кают-компании. Позднее по свидетельству рабочего Н. Пушкина, однажды на этот корабль на катере прибыл немецкий офицер с переводчиком. При помощи матросов он загрузил катер мешками в которых находились “кожанная прокладка свернутая в бухту, несколько бухточек провода, переносные вентиляторы из кают, посуда и приборы освещения”.
Затем корабли попали в руки бывших союзников России по Антанте, которые за короткий срок принесли флоту гораздо больший ущерб, чем мировая и гражданская войны и германская оккупация. Покидая в апреле 1919 года Севастополь, интервенты на русских кораблях по приказанию командира английского крейсера “Калипсо” взорвали цилиндры главных машин, что и предопределило дальнейшую судьбу бывших броненосцев.
После занятия Севастополя частями Красной Армии была предпринята попытка восстановления ряда кораблей. Николаевским заводам поручили отлить новые цилиндры для “Евстафия” (с 6 июля 1921 года — “Революция”), “Иоанна Златоуста”, “Пантелеймона” и “Памяти Меркурия”. Однако царившая в Советской России после постигших ее катаклизмов разруха, отсутствие специалистов и необходимого числа квалифицированных рабочих сделали эти благие намерения неосуществимыми. Технологические навыки в такой сложной операции, как отливка паровых цилиндров, оказались утраченными. Как отмечал 18 апреля 1921 года главный корабельный инженер Черноморского флота морской инженер А. Гермониус, “и в прежнее время подобные отливки являлись для завода рекордной работой, а при современной постановке литейной — и совсем безнадежной”.
