Pафаил Мельников - Крейсер I ранга "Рюрик" (1889-1904)
Вернувшийся к этому времени из заграничной командировки Н.Е. Кутейников добился сопоставительной проверки прочности крейсера с прочностью крейсера “Адмирал Нахимов”. Его спецификация служила прототипом для спецификации “Рюрика”, сам корабль много плавал, был достаточно испытан и мог служить эталоном для оценки прочности “Рюрика”. Расчет, выполненный Н.В. Долгоруковым 14 августа 1891 г., показал, что напряжения в связях корпуса “Адмирала Нахимова”, определенные по формуле DL/30, где D – водоизмещение корабля, a L — длина по ватерлинии в футах, составляли 7,9 кг/мм2 .
На этом основании необходимость подкрепления корпуса “Рюрика” сочли доказанной. Способ усиления остался прежним, палубу решили утолстить только до 19,1 мм, отказались (из-за чрезмерных усложнений конструкции) от подпалубных полосных накладок, увеличили угольник по ширстреку и в соответствии с замечанием Н.Е. Кутейникова, сославшегося на практику английского кораблестроения, ослабление борта пушечными портами компенсировали накладками по ширстреку за счет уменьшения толщины верхней палубы. Но и это изменение, в ожидании которого завод на все лето остановил заказ стали, оказалось не окончательным и не последним. Спустя месяц остановили и работы в погребах: распоряжением управляющего Морским министерством от 31 августа 1891 г. предполагавшиеся по проекту 152-мм орудия образца 1877 г. с длиной ствола 35 калибров заменялись новыми скорострельными 45-калиберными. Первым из кораблей флота “Рюрик” должен был получить принципиально новые скорострельные патронные орудия системы Канэ и тем начать долгий, продолжавшийся еще и в советское время, период применения этих орудий в нашем флоте.
Вопрос о применении в русском флоте “скорострельных пушек, стреляющих готовыми патронами” калибром до 152 мм, возник вследствие появления таких орудий на кораблях иностранных флотов. Комиссия из артиллерийских офицеров, посланная за границу в начале 1891 г., изучила орудия трех возможных поставщиков – английской фирмы Армстронга и французских Готчкисса и “Форж и Шантье деля Медитерранне”. Рассмотрев отчет комиссии и “признавая необходимым скорейшее введение большекалиберных скорострельных орудий”, МТК остановил выбор на орудиях фирмы “Форж и Шантье” конструкции инженера Канэ (журнал по артиллерии № 12 от 7 мая 1891 г.). Для скорейшего освоения производства этих орудий на Обуховском заводе и “приискания” к пушкам отечественного пороха МТК, не соглашаясь с мнением комиссии, считавшей, что заказывать “образцовые экземпляры орудий или станков необходимости не представляется”, рекомендовал приобрести две пушки (одну на бортовом станке, другую на центральном штыре) и 300 патронных гильз.
Но адмирал Н.М. Чихачев решил обойтись без образцов. “Отбились” и от претензий Канэ на получение сверх контрактной стоимости чертежей еще и особой премии за каждое изготовленное орудие. В августе 1891 г. приобретение документации за 200 ООО франков было “высочайше разрешено”, а спустя год по получении всех 150 чертежей эта сумма была уплачена Канэ. Обуховский завод начал осваивать производство новых орудий калибром 152, 120, 75 и 47 мм.
Краткость журнала МТК, не содержавшего сравнительного разбора достоинств разных типов орудия, его безапелляционность в признании пушек Канэ “лучшими из ныне существующих”, скоропалительность выбора, отказ от обстоятельных полигонных испытаний и даже от приобретения образцов – все это давало повод для многих размышлений.
Новое решение порождало длинную цепь проблем: избрать ли унитарный патрон или принять раздельное заряжение, разработать и выбрать тип пороха, определиться с системой хранения и подачи боеприпасов.
Неясно было также, кому выполнять эти работы. Сначала попытались натурное макетирование всей системы элеваторов подачи патронов поручить Балтийскому заводу. Но М.И. Кази в ответ на такое предложение со стороны артиллерийского отделения (письмо контр-адмирала С. О. Макарова от 18 декабря 1891 г.) напоминал, что в силу установившейся практики завод разработкой артиллерийских приспособлений не занимается. Только в сентябре 1892 г. последовало указание В.П. Верховского передать по одной из изготовленных Балтийским заводом моделей 152- и 120-мм патронов на Металлический завод, который принял на себя разработку системы элеваторов. А пока что все работы на “Рюрике”, связанные с артиллерийским вооружением, прекратились.
В новом 1892 г. положение не изменилось. Из- за ожидания замены артиллерии и затянувшегося выбора типа паровых катеров (командир просил предусмотренные проектом 15,2-метровые катера заметать 14,3-метровыми) остановились разработка чертежей шлюпбалок и их расположения, рангоута и такелажа вместе с парусным вооружением и заказ самих катеров. Потеряв терпение, М.И. Кази в конце января 1892 г. предупреждает МТК, что если в ближайшее время не поступят утвержденные им новые чертежи, то завод будет вынужден возобновить работы по прежним, официально не отменявшимся чертежам. Относительно подкрепления корпуса он напоминал, что все расходы, вызываемые этим изменением, так поздно решенным, будут отнесены на счет дополнительной стоимости корпуса.
Но из МТК благодушно отвечали, что так как до начала изменений заказ стали был своевременно остановлен, то затраты завода будут определяться лишь стоимостью заказа новой стали и рабочих рук по переделкам. Иными словами, заводу и впредь, останавливая работы при появлении каждой новой проектной проблемы, приходилось безропотно ожидать, пока решение этой проблемы не созреет в МТК.
МТК принимает решения
Особый интерес описываемому периоду придает близкое участие в работах на “Рюрике” адмирала С.О. Макарова – признанного новатора флота, который благодаря своему положению мог в наибольшей степени влиять в то время на развитие и прогресс техники кораблей и кораблестроения.
В МТК в 1891-1894 гг. он занимал должность главного инспектора морской артиллерии (председателя артиллерийского отдела МТК). Приходилось ему замещать и председателя МТК. Насколько мог, он содействовал ускорению решений по “Рюрику”, но был не властен преодолеть всех последствий деятельности его, как тогда говорили, предместника – вице-адмирала Я.И. Купреянова (Куприянова).
Среди них были необъяснимо поспешное принятие на вооружение скорострельных пушек системы Канэ и задержка доставки чертежей этих орудий, отчего, как в начале февраля 1892 г. отвечал С.О. Макаров на очередной запрос М.И. Кази, МТК не может разрешить вырубку в бортах “Рюрика” орудийных портов, поскольку размеры их неизвестны. Не сразу решилась и другая проблема, связанная с проработкой подачи боеприпасов для новых скорострельных 120- и 152-мм орудий, заставившей потеснить машинные люки – сдвинуть их боковые стенки к диаметральной плоскости. Появилась мысль уменьшить размеры этих люков или, как это делается во французском флоте, вообще отказаться от них, применив для подачи воздуха искусственную вентиляцию. Такое решение, казалось бы, в наибольшей степени удовлетворяло “потребностям артиллерии и боя”. Но мнения разделились. Одни считали, что “рисково” вот так, без проверок, отказаться на “Рюрике” от машинных люков. (Любопытно, что, делая весьма ответственный выбор для всего флота новых скорострельных орудий, без всякой опытной их проверки, о “рисковости” никто не вспоминал). Другие во главе с С.О. Макаровым доказывали, что нет оснований опасаться применения искусственной вентиляции, нужная интенсивность которой всегда может быть обеспечена механическим путем. И все же большинством голосов (журнал № 23 от 18 февраля 1892 г.) от новшества отказались.
Одна за другой на заседаниях МТК, подталкиваемого ходом заводских работ, устранялись проектно-конструкторские неувязки, все еще сдерживавшие постройку “Рюрика” и поставки комплектующего оборудования корабля. И почти всегда приходилось решать новые всплывавшие с ними проблемы.
Определившиеся наконец размеры портов для новых 152-мм орудий оказались на 381 мм меньше, чем предполагались. В связи с этим С.О. Макаров на заседании МТК 21 февраля 1892 г. предложил отказаться от непомерной высоты ширстрека, выведенного над верхней палубой для усилений корпуса крейсера. Это позволило бы обеспечить установку спонсонов под 120-мм орудия и избавиться от загромождавших палубу специальных площадок для комендоров. Расчет, выполненный в чертежной МТК, подтвердил мысль С. О. Макарова. Балтийский завод согласился с возвращением к нормальной конструкции ширстрека, резко уменьшавшей трудоемкость работ.
Считая размеры портов определившимися, завод незамедлительно (с участием наблюдающего корабельного инженера) разработал и 30 марта представил на утверждение чертежи расположения артиллерии, броневых траверзов между орудиями, котельных и машинных люков, шлюпок. Относительно скорое их рассмотрение в МТК (журнал № 54 от 14 апреля 1892 г.) не удовлетворило завод: вместо немедленного начала работ по этим чертежам их приходилось или переделывать, или откладывать в ожидании получения Комитетом все еще отсутствовавших злосчастных чертежей орудий Канэ. Предусмотренные заводом броневые траверзы МТК отменил, впрочем, с достаточно легкомысленной оговоркой, что впоследствии, если они понадобятся, их всегда можно будет устроить “в том или ином виде”. Не окончательным, как вскоре оказалось, был и отказ от кормового балкона (с ним, по настоянию Н.М. Чихачева, меняя проработки разборно-съемной конструкции и устраивая модель по образцу английского крейсера “Эдгар”, пришлось провозиться чуть ли не два года).
