Вальтер Неринг - Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916–1945
Эта новая директива № 45 вполне отражала ту беспокойную, скачкообразную манеру и методу Гитлера, в которой он пытался проводить в жизнь оперативные планы. Он не был способен оставлять в покое уже начатые предприятия, которые требовали для своего завершения времени, и вмешиваться в ход дела только в самом необходимом случае, для их «поддержки», как это сформулировал в свое время фельдмаршал фон Мольтке, в случае изменения обстановки, не теряя при этом, однако, из виду конечную цель операции. Нетерпение и богатство идей фюрера, но также и его военный дилетантизм, его сокровенные мечты и оживленное воображение зачастую побуждали его к тому, чтобы сплошь и рядом делать второй шаг перед первым либо менять свое решение без достаточно веской причины, причем резко и деспотично. По причине недоверчивости и чувствительности он в большинстве случаев отметал всякие возражения, даже если они были основательно аргументиро ваны.
Под впечатлением от этой директивы, против которой он возражал, начальник Генерального штаба Гальдер в тот же день записал в своем дневнике: «Всегда наблюдавшаяся недооценка возможностей противника принимает постепенно гротескные формы и становится опасной. Все это выше человеческих сил. О серьезной работе теперь не может быть и речи. Болезненная реакция на различные случайные впечатления и полное нежелание правильно оценить работу руководящего аппарата — вот что характерно для теперешнего так называемого руководства».
Фельдмаршал фон Манштейн в своей книге «Утерянные победы» утверждает, что «германское наступление 1942 года развивалось в двух расходящихся направлениях — на Кавказ и на Сталинград… Обеим группам армий приходилось держать фронты такой протяженности, для каких у них было слишком мало сил. Тем более следовало учесть тот факт, что южное крыло противника не было по-настоящему разбито… К тому же противник располагал очень крупными оперативными резервами… В конце концов… между обеими немецкими группировками в районе калмыцких степей образовался разрыв шириной 300 км…».
Генеральный штаб сухопутных сил, равно как и штабы групп армий, имевшие представление о действительном положении вещей, считали эксцентрический бросок группы армий «А» на Кавказ также преждевременным, сил группы армий «Б» для столь ответственного задания, как прикрытие флангов и тылов операции на Кавказе, было явно недостаточно, а возможность удовлетворительного снабжения двух одновременно осуществляющихся операций оказывалась весьма проблематичной. Генерал-полковник Гальдер видел в директиве № 45 весьма опасное расщепление сил. Фельдмаршал Лист разработал новый план только с одним условием: что Гитлер «должен иметь весьма подробную и надежную информацию о положении противника».
Эдди Бауэр утверждает в своей книге «Танковая война» относительно этой проблемы, что «Гитлер [тем самым] подписал смертный приговор себе, своей армии и германскому народу».
Военное решение
В противоположность гитлеровской несбыточной директиве № 45 было целесообразно провести сражение против войск фронта, которым командовал маршал Тимошенко, и оперативных резервов Сталина, сосредоточив на направлении главного удара все имеющиеся войска, включая скопившиеся в междуречье Дона и излучины Волги, чтобы выяснить соотношение сил и принять обоснованное решение. Дислоцированные в этом районе армии были к этому вполне готовы. Дивизии танковых армий были сосредоточены на южном берегу Дона, где их тыл прикрывала 17-я армия, сосредоточившаяся для наступления в направлении на Армавир. Северный фланг был прикрыт усиленной 2-й армией. 11-я (крымская) армия в качестве оперативного резерва должна была двигаться за южным флангом. Единое руководство сражением взяло на себя главное командование сухопутных сил.
Цель операции состояла в исключении любой угрозы удара во фланг и в тыл при последующем наступлении на Кавказ и в создании надежного оборонительного фронта.
Лишь тогда можно было бы принимать решение о том, позволяет ли ситуация, состояние снабжения и время года предпринять кавказскую операцию без того, чтобы, как в 1941 году, перенапрягать войска и привести их к новой катастрофе. Этот вариант ответственное высшее командование должно было уяснить для себя до того еще, как выпускать директиву № 45.
Потери сухопутных войск
Потери сухопутных войск с начала боевых действий против России, то есть с 22 июня 1941 года, были весьма существенны. На 31 июля 1942 года они составили 1 428 788 человек[254], или 44,65 % от средней численности сухопутных сил 1941 года, как это было отмечено в дневнике Гальдера. Весьма серьезным обстоятельством было то, что эти потери были возмещены меньше чем наполовину, и прежде всего не за счет опытного офицерского состава. Из-за призыва наскоро обученного контингента их подготовка и боевой опыт были крайне незначительными, что также снижало возможности войск. Тем более их успехи в боях были достойны восхищения.
Ситуация со снабжением
В ходе проведения наступательной операции 1942 года снабжение войск оставалось затруднительным. Уже в начале июля дивизии 4-й танковой армии из-за недостатка горючего на много дней застряли без движения в районе Россоши. Приданный 6-й армии для быстрого удара в направлении Сталинграду 14-й танковый корпус после 13 июля в течение нескольких дней должен был ожидать подвоза горючего. В дневнике Гальдера постоянно отмечаются перебои с горючим на всем южном фронте. Горючее повсюду было в страшном дефиците. Танкисты горько шутили, что этот тип снабжения называется «одна канистра в цистерне», и должны были постоянно заниматься самообеспечением.
Протяженность дороги от Германии до Дона составляла, с учетом несовершенного железнодорожного сообщения, около 2500 километров. Полковник Ганс Дерр, бывший начальником штаба 52-го армейского корпуса[255], не раз говаривал, что одни только перебои в поставках горючего могли бы сорвать все планы Гитлера.
Куда более решающим, чем общие поставки снабжения, было снабжение передовых частей. Малая пропускная способность здешних дорог, ужасная погода, проливные дожди, неожиданные изменения в направлении ударов, задуманных Гитлером, значительно осложняли работу снабженческих служб и замедляли поставки.
Особенно критическим положение со снабжением стало после 23 июля, когда большая колонна со снабжением для группы армий «Б» на основании директивы № 45 должна была быть перенаправлена группе армий «А», чтобы обеспечить ее на пути к куда более удаленным целям. На этом 6-я армия потеряла 10 дней в своем продвижении, к тому же снизились ее боевые возможности. Неприятель поэтому смог втянуть армию в боевые действия еще западнее Дона и выиграл тем самым бесценное время для создания полосы обороны на значительном пространстве перед Сталинградом.
Положение со снабжением значительно ухудшалось по мере развития сражения за Сталинград и по мере глубокого продвижения группы армий «А» на расстояние до 750 километров при ширине фронта около 900 километров от Таманского полуострова до района Грозного. Поддержка снабжения по воздуху была каплей в море, она лишь усложняла возможности военной авиации вести воздушные бои и разведку с воздуха.
Надежды на нефтяные месторождения Майкопа оказались напрасными, поскольку русские основательно разрушили нефтедобывающее оборудование.
Положение противника на конец июля
Оно характеризуется обзором воинских частей противника, который представил Генеральный штаб германских сухопутных сил, датированный 15.08.1942. По германским данным, у неприятеля в то время имелось:
624 соединения боеспособностью, эквивалентной 462 дивизиям;
165 танковых бригад боеспособностью, эквивалентной 131 танковой бригаде.
Итого общей численностью 789 соединений боеспособностью, эквивалентной 593 полноценным боевым соединениям.
Из них на германском Восточном фронте было задействовано[256]:
Условные обозначения: боесп. — боеспособность; див. — дивизия; соед. — соединения; т. бриг. — танковая бригада; экв. — эквивалетные
13 июля в Москве состоялось заседание Государственного Комитета Обороны, на котором было принято решение в случае необходимости отступать до Волги, но удерживать пространство перед Сталинградом и Кавказ и вынудить германскую армию провести зиму на рубеже Волги.
31 июля[257] Сталин подписал приказ, который описывал тяжелейшее положение, сложившееся на фронтах после того, как русской армии не удалось остановить германские силы на Дону. Каждый шаг назад, говорилось в приказе, означает конец России[258]. Он не содержал никаких обвинений, никаких угроз, но одну только горькую правду. Ганс Дерр в своей книге на с. 31 пишет, что воздействие этого приказа наблюдалось примерно с 10 августа, когда «на всех участках фронта было отмечено усиление сопротивления противника».
