Александр Мандель - Линейные корабли Соединенных Штатов Америки. Часть II. Линкоры типов “New York”, “Oklahoma” и “Pennsylvania”
Поскольку последствия депрессии все еще ощущались весьма остро, по-прежнему соблюдалось множество ограничений, дабы всемерно сократить расходы на содержание корабля. Для сокращения потребления электроэнергии отключалось злектроосвещение (выкручивались лампочки) в тех отсеках, где оно не являлось постоянно необходимым. Потребление пресной воды в душах было ограничено (специальным расписанием), чтобы снизить расходы на работу опреснительной установки. Было очень сильно сокращено ходовое время, и корабль проводил значительное время на якоре в Сан-Педро, вместе с многими кораблями Тихоокеанского флота”.
Однако даже в этих условиях проводилось множество учений. “Одним из них была ежегодная артиллерийская практика в стрельбе на короткую дистанцию (SRBP – Short Range Battle Practice, на развитие максимальной технической скорострельности – А.М.), когда корабль вел огонь из 356-мм по буксируемому щиту на дистанции около 1500 ярдов. От результатов артиллерийской стрельбы зависела репутация командира корабля. Соответственно, проводилось множество артиллерийских учений”.
Матрос Джеральд Миллер сохранил воспоминания об имевшейся на линкоре корабельной авиации, что впоследствии стало его судьбой и флотской специальностью. “У нас было три гидроплана – обшитые полотном двухместные бипланы с радиальными двигателями воздушного охлаждения, выполнявшие роль разведчиков и корректировщиков. Обычно один из самолетов хранился на катапульте на 3-й башне; запуск производился с помощью порохового заряда 127-мм орудия. Остальные два самолета обычно хранились на палубе на специальных тележках и могли передвигаться по палубе соответственно необходимости и подаваться под кран для установки на катапульту".
Когда корабль выходил в море, что в тот год бывало не слишком часто, “наши летные операции заключались в основном в запуске самолета в направлении берега, где самолет принимал небольшое количество почты для корабля и возвращался в тот же день, садясь на воду рядом с линкором, после чего его зацепляли тросами и поднимали краном на борт корабля”.
“На борту у нас поддерживалась строгая дисциплина. Экипаж был сокращен до возможного минимума – менее предусмотренных штатом 1300 человек. Каждый матрос имел свою подвесную койку, которая на ночь закреплялась (привязывалась) на отведенном месте в кубрике, а днем хранилась в специальном отсеке (выгородке). По крайней мере раз в неделю койки и белье чистились и просушивались на верхних палубах".
Старшины и офицеры корабля располагались более комфортно – они спали на рундуках и стационарных койках в своих каютах. Пока матрос Д.Миллер был приписан к палубной команде, его койка была подвесной; затем он спал на раскладной койке в одном из помещений, прилежащих к “офису” командира корабля.
“Все личные вещи, принадлежавшие матросу, хранились в небольшом прямоугольном шкафчике-рундуке. Замки практически не требовались; каждая деталь и принадлежность формы имела метку с именем владельца, и ношение чужой формы расценивалось как весьма серьезное нарушение и повод для служебного расследования, если только этот человек не имел на это письменного разрешения законного владельца. Кошельки и любые иные ценные вещи также можно было безбоязненно оставить в незакрытом рундуке, будучи уверенным в их неприкосновенности – воровство являлось тяжким преступлением и сурово наказывалось. В результате экипаж жил в мире без ключей и замков, что создавало особую, удобную и приятную втмосферу.
Еда была довольно простой: часто дввались фасоль, кукурузные хлопья, большой популярностью пользовалось также содовое печенье. Алкоголь на борту кораблей ВМС США был под запретом еще с первых послевоенных лет (со времен первой мировой войны).”
В период стоянки в базе увольнение на берег было доступно по “уикэндам”, а также каждый второй вечер для всех, кто был свободен от вахты и не был занят в каких-либо корабельных работах и т.п. На палубе перед сходом с корабля дежурный офицер осматривал всех идущих в увольнение, после чего моряки спускались в моторные катера, которые доставляли их на берег.
Однако на берегу зачастую возникали проблемы. Депрессия значительно повлияла как на уровень жизни в стране, так и на общественные настроения; в сочетании с доминирующими в тот период изоляционистскими и пацифистскими убеждениями зто приводило к тому, что “рейтинг” матроса военного флота на социальной лестнице был не слишком высок. В результате “возможности досугв на берегу были довольно ограничены. Лишь около двадцати процентов членов экипажа были женаты, а на берегу девушки, стремившиеся познакомиться с матросами, не всегдв принадлежали к высшим слоям общества. При этом выявление венерического заболевания считалось серьезным инцидентом и влекло за собой жесткое официальное разбирательство и суровое наказание, включая понижение класса с соответствующей потерей денежного содержания и т.п. Это была серьезная проблема, поскольку лечение было сложным, дорогим и не всегда успешным, и в результате у нас на корабле имелось несколько матросов весьма почтенного возраста, которые долгие годы “сражались” со своими медицинскими проблемами и при этом имели низкий класс и весьма скромную ставку денежного содержания, не соответствовавшую их реальной квалификации”.
Финвнсовые сокращения сказывались не только на активности собственно кораблей, но и на возможностях карьерного роста – продвижение по службе было очень медленным, особенно на низших ступенях служебной лестницы. Для матроса, решившего сделать флотскую службу своей профессией и карьерой, не было редкостью прослужить пятнадцать лет, прежде чем дождаться возможности производства в низший офицерский чин. Сама эта возможность была открыта с 1920 г., квк результат специальной прогрвммы, позволяющей более бережно относиться к опытным флотским кадрам, желающим продолжить карьеру по завершении матросской службы.
Матрос мог заявить о своем желании в дальнейшем стать офицером еще в момант зачисления на службу, после чего, пройдя обычную флотскую “учебку”, получал назначение на линейный корабль, т.к. служба на линкоре, учитывая техническую сложность и многообразие оборудования этих кораблей, давала наилучшие возможности для профессиональной подготовки и являлась своего рода “подготовительными курсами”. Затем, после сдачи соответствующих зачетов, матрос направлялся в Подготовительную Школу Военно-Морской Академии, а затем, пройдя там семимесячный курс, сдавал экзамены собственно в Военно- Морскую Акадамию. При наличии соответстаующих профессиональных и личных качеств, это открывало для вчерашнего матроса возможности для дальнейшего неограниченного продвижения по службе, как в частности, показывает история матроса 2 класса Д.Миллера, впоследствии вице-адмирала флота США. Он прошел программу подготовительных курсов (включавшую алгебру, геометрию, английскую литературу, историю Соединенных Штатов и древнюю историю) во время службы на борту “New York”, а преподавателями были офицеры корабля.
Однако воспользоваться всеми возможностями этой программы быстро и в полной мере было довольно сложно, поскольку в количественном отношении флот практически не развивался, а потому новые вакансии открывались нечасто. Тем не менее, как вспоминает адмирал Миллер, “мораль и дух экипажа на корабле были здоровыми, несмотря на довольно суровые бытовые условия и проблемы с карьерным ростом. Экипажи гордились своими кораблями. Проводилось много спортивных соревнований, которым всегда придавалось большое значение, и они вызывали самый живой интерес. Квалификация членов экипажа в их корабельных специальностях была исключительно высока – создав проблемы с уровнем жизни, депрессия в то же время жестко привязала людей к работе, обеспечив отбор лучших среди лучших”.
Весной 1937 г. правительство США избрало “New York” для представительской миссии на международном аоенно-морском параде в Спитхеде, по случаю коронации короля Георга VI. Официальным представителем флота США на торжествах в Лондоне был адмирал Х.Родмзн – тот самый, который 20 лет назад на том же корабле возглавлял 6 (американскую) дивизию линейных кораблей Гранд-Флита. В этом походе матрос 2 класса Д.Миллер был приписан к адмиралу а качестве его секретаря. “Адмирал был очень открытым и сердечным человеком. Он несколько раз беседовал со мной и твердо поддержал мое намерение поступить в Военно-Морскую Академию в Аннаполисе, чтобы посвятить свою жизнь и карьеру службе во флоте”.
