Рафаил Мельников - “Цесаревич” Часть I. Эскадренный броненосец. 1899-1906 гг.
Для устранения отравляющего действия газов при стрельбе предполагалось устанавливать в башнях нагнетательные вентиляторы. Указывалось на малую тренированность прислуги башен и орудий. Виной тому было отсутствие практики стрельбы при маневрировании. Прямо указывался огромный вред малых скоростей в мирное время, отчего рулевые, не имея практики на скоростях более 10 уз, в бою не справлялись с удержанием корабля на курсе, отчего он часто рыскал и сбивал стрельбу.
Сильно вредила боевой подготовке и постоянная занятость комендоров и прислуги подачи работами по установке орудий на сухопутных укреплениях. Из всего этого делался вывод о том, что успех боя решает прежде всего особое и неусыпное внимание к артиллерии и тренированность ее прислуги. Обращалось внимание на ненадежность сигнализации и недоработанность условных сигналов.
В принятой на эскадре однофлажной сигнальной книге не нашлось места флагу о передаче командования, отчего сигнал этот очень долго пришлось набирать из трех и пяти флагов по двум книгам. Японцы, что также было замечено всеми, пользовались однофлажными сигналами и применяли полотнища непривычно (для русских) больших размеров. Но и этот способ не признавался надежным: в бою на "Цесаревиче" были перебиты все фалы, а флаги сожжены.
Кардинального обновления и усовершенствования требовала и радиосвязь. Ее станции предлагалось устанавливать только под защитой брони и в удалении от больших орудий. Объяснялось это тем, что в бою от сотрясения при первых же выстрелах регулировка аппаратов нарушалась и пользоваться ими было нельзя. Для возможности одновременных переговоров и с эскадрой, и с берегом предлагалось иметь на кораблях двойной комплект станций. Ссылаясь на опыт японцев, командиры миноносцев настаивали на установке радиостанций и на кораблях этого класса.
Телефонная связь признавалась весьма полезной, но нуждалась в повышении надежности. Случалось, что какой-нибудь забытый в горячке боя штифт выводил из действия всю станцию. Телефоны должны позволять отдавать приказания в разные места, для чего имевшиеся аппараты были слишком маломощны. Совершенно необходимой считалась боевая цепь телефонов, полностью независимая от обиходной.
Восьмым выводом могла быть выявившаяся исключительная роль базисных дальномеров и чрезвычайная важность умения правильно оценивать их возможности. Из приложенной к работе записке мичмана Дарагана (он в бою на "Цесаревиче" заведовал дальномерными станциями) следовало, что при гарантированной дальности до 3000 м (16 каб.) и предельной 5000 м (28 каб.) дальномеры приходилось применять до расстояний 70 каб. Опыт же доказывал, что даже при 50 каб. расстояния погрешность прибора доходила до 5 каб. Поэтому, видимо, в работе прямо указывалось, что для дистанций, на которой шел бой 28 июля, дальномеры оказались малополезны. Из этого верхам, надо понимать, следовало сделать вывод о необходимости применения более точных приборов с увеличенной базой (которые, по-видимому, и имели японцы) или о разработке новых методов стрельбы, в которых дальномерам отводилось лишь вспомогательная роль.
В Циндао
В то же время для уверенной стрельбы (на случай нарушения внутренней связи с постами управления) дальномерами предлагалось оборудовать каждый пост. Их базу, по мнению мичмана Дарагана, следовало увеличить до 4 м., и совместить с боевыми указателями, чтобы расстояние можно было передавать, не отрываясь от окуляров дальномера. Опыт "Варяга", "Полтавы", "Аскольда", где были убиты дальномерные офицеры, подсказывал необходимость защиты дальномеров. Устанавливать их следовало на специальных площадках в удалении от больших орудий.
Признавалось необходимым главный командный пункт отделить от помещений адмирала и его штабных чинов. Для адмирала предлагали установить кормовую боевую рубку. Лучшей конструкцией для боевой рубки были бы не бруствер с приподнятой над ним крышей, а глухой цилиндр со смотровыми прорезями в броне. Тяжелые мачты с громоздкими боевыми марсами признавались совершенно ненужными, так как их мелкая артиллерия в бою применения не имела. Шлюпки предлагалось применять только стальные. Для затопления и откачивания воды из отсеков вместо переносных шлангов следовало применять штатные трубопроводы с клапанами. Электродвигатели водоотливных насосов должны быть изолированы от воды, а их посты управления вынесены на вышележащую палубу.
Мелкая артиллерия калибром менее 75 мм признавалась совершенно неэффективной, но и 75-мм орудия многих не удовлетворяли. На "Цесаревиче" их расположение было исключительно неудачным. При перекладке руля даже в тихую погоду вода начинала захлестывать порты. Для отражения минных атак нужны пушки, стреляющие фугасными снарядами, то есть калибром не менее 120 мм. 152-мм пушки на броненосцах считались также недостаточно эффективными. Калибр средней артиллерии следовало увеличить.
Миноносцы должны иметь на вооружении две 75-мм пушки (на носу и на корме). 47-мм пушки как совершенно бесполезные предлагалось снять. Трудно было ожидать быстрого исполнения всех этих пожеланий, но непостижимо и то, что даже рекомендации о 75-мм артиллерии услышаны не были. Новые корабли следовало вооружать не менее чем 100-мм пушками. Еще более решительно в своем донесении о бое высказывался лейтенант Н.В. Иениш с "Беспощадного", напоминавший, что в стычках с японскими миноносцами на их огонь всем бортом из 76-мм и 57-мм пушек наши миноносцы могли отвечать только из 75-мм пушки. 47-мм пушки при этом "почти всегда бездействовали". Вместо трех одиночных аппаратов надо иметь два двойных. Совершенно необходимо обеспечить возможность установки глубины хода торпед от 1 до 5 м, не вынимая их из аппаратов.
Из целого ряда предложений по механизмам указывалось на необходимость бронирования оснований дымовых труб и установки надежных броневых решеток. Этого требовали защита людей и котлов. С той же целью дымовые трубы следовало отводить от котлов. Весьма важной для 2-й эскадры была рекомендация об устранении в дымовых трубах наружных кожухов. Это меняло картину повреждения: при взрыве снарядов листы обшивки трубы выворачивались бы наружу, а не внутрь, как это происходило на "Цесаревиче" и других кораблях. (Так находила практическое обоснование конструкция ступенчатых дымовых труб на броненосце "Ретвизан" и крейсере "Варяг"). Для сохранения необходимой тяги при разбитых трубах следовало иметь более мощные вентиляторы. Подтвердилась и необходимость увеличения комплектации машинных команд — в бою приходилось ставить на- вахту 2/3 ее полного состава. Для неотложных ремонтных работ на кораблях следовало иметь матросов, владеющих рабочими специальностями.
Не меньшую ценность имели и частные донесения, приложенные к донесению контр-адмирала Матусевича командующему флотом от 30 сентября. Особенно показательны были сведения, полученные от офицеров, оказавшихся в роли зрителей боя на миноносцах и крейсерах.
Лейтенант Н.В. Иениш отмечал громадную разницу в уровне артиллерийского искусства японцев в боях 27 января и 28 июля. Явно уступая русским в первом бою (в тот день был упущен шанс если не разгромить японцев, еще не имевших "Ниссин" и "Кассугу", то нанести им серьезное поражение. — P.M.), японцы затем времени даром не теряли. Теперь их стрельба "была очень хороша, видна была дисциплина огня и вполне умелое им управление. По-видимому, было корректирование стрельбы, так как вслед за перелетом, следовала группа снарядов (это и следовало бы классифицировать как проявление первого опыта нового метода массирования огня, в полную меру осуществленного при Цусиме. — P.M.), падавших уже очень близко у корабля, иногда совершенно у борта, и по направлению японские снаряды ложились очень хорошо".
Этого нельзя было сказать о стрельбе наших кораблей: она была "плоха по направлению, а ошибки в расстоянии были громадны, доходя до 15–20 каб. Систематического корректирования совсем не было заметно, так как снаряды в большинстве случаев ложились группами в одно место, и место это передвигалось сообразно движению японской эскадры лишь по направлению".
Непостижимо, как на это замечание не мог обратить внимание З.П. Рожественский, который должен был принять все меры, чтобы стрельба его эскадры не была такой, как здесь описывалось. Однозначно подтверждался и тот явственно проявившийся в войне факт, что для одиночного боя русские корабли обладали вполне достаточным уровнем артиллерийской подготовки. И когда "Ретвизан" во время своего героического маневра сильно вырвался вперед и мог вести с японцами по существу одиночный бой на малом расстоянии, то его огонь "отличался редкой выдержкой, снаряды около "Миказы" ложились великолепно, падение большинства из них не было видно — мы предполагали, что это были попадания. Японский же огонь по "Ретвизану" был заметно нервным, и снаряды ложились плохо".
