Вальтер Неринг - Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916–1945
Неожиданная стойкость Советов, великолепные советские танки Т-34, а также значительный отрыв брошенных далеко вперед танковых соединений от следовавшей за ними пехоты, которая лишь к концу июля смогла начать оказывать им поддержку[97], в значительной степени измотали «быстрые части». Большая протяженность коммуникаций, едва действующая транспортная сеть, осенняя распутица, проблемы снабжения армии, завышенные требования войсковых частей, а также советское контрнаступление зимой 1941 года силами новых, собранных под Москвой и подтянутых из Сибири дивизий, стали причиной кризиса в ходе германского наступления, который был ликвидирован лишь ценой значительных усилий. Боевая мощь танковых соединений в постоянных боевых действиях была преждевременно растрачена.
Военная кампания 1942 годаХод военной кампании 1942 года прежде всего начался с продолжения советского зимнего наступления, в результате которого обе стороны понесли значительные потери. Несмотря на бесчисленные вклинения и прорывы неприятеля, германский фронт удалось удержать благодаря всегдашней боеготовности армейских частей. Группе армий «Центр» силами 18-й танковой дивизии под командованием автора книги даже удалось 24 января 1942 года в ходе контрнаступления восстановить связь с пребывавшими в окружении с 3 января на глубине 60 километров во вражеской территории германскими частями и освободить их. При этом в составе дивизии осталось чуть больше дюжины боеспособных танков.
Незадолго до этого русские силами двух армий совершили глубокий прорыв германского фронта под Изюмом, южнее Харькова. Лишь с 17 мая 1942 года германская 1-я танковая армия смогла перейти в этом районе в контрнаступление с юга. К 28 мая ей удалось во взаимодействии с 6-й армией, наносившей удар с севера, окружить советские силы, которыми командовал генерал-полковник Ватутин[98], и почти полностью уничтожить три вражеские армии. Результатом этого сражения стали более 200 000 пленных[99], более 1200 уничтоженных танков и более 2000 трофейных орудий. Этот выдающийся успех продемонстрировал, что германские фронтовые части снова полностью восстановили свою боевую мощь.
Уже 15 марта, в День памяти павших героев, Гитлер публично провозгласил грядущее уничтожение советской армии уже летом этого года. 5 апреля он издал свой «Приказ 45» о подготовке сокрушительного наступления, которое получило кодовое наименование «Операция Блау», а с 30 июня 1942 года было переименовано в «Операцию Брауншвайг».
Целью этой операции был прорыв на Кавказ, захват нефтяных месторождений и перевалов через Большой Кавказский хребет. На выделенные для этого ограниченные танковые силы вновь возлагались слишком масштабные задачи.
Операция «Блау» началась 28 июня, но с самого начала развивалась при несогласованности командования войск и в ситуации крайнего дефицита горючего для техники. Все это осложнялось полководческими ошибками Гитлера, тогда как русские действовали весьма умело и впервые пожертвовали пространством, отступив, чтобы сохранить свои боевые соединения. Гитлер неверно интерпретировал их действия и 23 июля принял решение разделить свои силы между Кавказом и Сталинградом, следуя своим затаенным мечтам.
Такое разделение привело к катастрофе под Сталинградом, тогда как на Кавказе не было достигнуто сколь-нибудь стоящих успехов.
Русские, в свою очередь, в ноябре 1942 года начали крупное зимнее наступление, подвергнув опасности весь южный фланг германских войск и угрожая их разделением и уничтожением.
Благодаря энергичным действиям фельдмаршала фон Манштейна удалось устранить эту опасность[100] введением в бой немногих танковых дивизий севернее Дона, а также в феврале — марте 1943 года силами 4-й танковой армии провести контрнаступление в междуречье Днепра и Северского Донца.
Танковые части в 1942 году снова выдержали самые суровые испытания и подтвердили свою репутацию.
Военная кампания 1943 годаВ середине этого года исход операции «Цитадель» ознаменовал собой кульминацию всей войны.
Развитие ситуации в Советском Союзе и в Северной Африке к весне 1943 года, а также ожидавшееся вторжение союзников по антигерманской коалиции из Африки и из Англии вынудило Гитлера осознать, что теперь он, будучи в состоянии войны на несколько фронтов, должен переходить к стратегической обороне. Одновременно с этим достигли максимальной интенсивности бомбардировки городов Германии самолетами коалиции.
Если к концу марта 1943 года южнее Харькова удалось все же восстановить исходное положение на 28 июня 1942 года, севернее того же Харькова в германский фронт русские войска вдавались широкой дугой. Из политических и оперативных соображений Гитлер хотел этот выступ под Курском после периода весенней распутицы устранить локальным двойным охватывающим ударом танковых частей с севера и с юга, одновременно упредив ожидавшийся в этом районе удар русских и смешав планы их военного ру ководства. Его военные советники и даже войсковые командиры всячески выступали за то, чтобы провести операцию «Цитадель» возможно раньше, после краткого отдыха и пополнения фронтовых частей, то есть прежде, чем русские оправятся после перенапряжения и потерь, понесенных в ходе своего зимнего наступления, вновь обретут прежнюю боеспособность и смогут накопить большой численный и материально-технический перевес.
Учитывая все это, Гитлер первоначально определил сроком начала наступления 3 мая, но затем, несмотря на постоянные предупреждения генералов, несколько раз переносил его, сдвинув окончательно на 5 июля, чтобы иметь возможность применить в ходе этой операции танки нового типа Pz I «Пантера»[101], которые, как он считал, должны были сотворить буквально чудо.
Этот двухмесячный сдвиг если не свел на нет, то, по крайней мере, значительно уменьшил все имевшиеся ранее возможности добиться успеха в ходе наступления. Если в начале мая еще можно было осуществить быстрый бросок танковых дивизий на врага, то теперь, после подтягивания русскими к фронту примерно 4000 танков и создания неприятелем глубоко эшелонированной оборонительной системы, это становилось весьма сомнительным.
К тому же явно недоставало наших собственных пехотных дивизий, которые были необходимы, чтобы сделать прорыв танковых дивизий возможным или хотя бы облегчить его, чтобы затем наши танковые соединения с неизрасходованной энергией могли бы развить прорыв в глубь советских позиций.
В результате все сложилось так, что оперативные танковые силы должны были практически в одиночестве выполнять оперативные задачи, для которых они не были созданы. В этом лежали глубинные причины неудачи этого крупнейшего сосредоточения танков, во время которого с обеих сторон в бой было брошено несколько тысяч боевых машин, чего никогда больше не случалось в течение всей войны.
Результат операции висел на волоске. Однако Ставка решила атаковать германскую дугу фронта под Орлом свежими и готовыми к удару войсковыми соединениями, что создавало отчетливую угрозу выхода в тыл наступавшим со единениям группы армий «Центр», что ставило под вопрос исход всей операции «Цитадель». Поэтому дальнейшее наступление ударной группировки на Курск было отменено.
10 июля войска коалиции высадились на Сицилии, переправившись туда из Туниса. Гитлер в связи с этими событиями 13 июля решил прекратить операцию «Цитадель»[102]. Слишком долго планировавшаяся Курская битва завершилась ничьей. Практически по своим последствиям она оказалась проигранной.
Эта битва стала подведением итогов двухлетнего развития событий после решения Гитлера о единоличном командовании, к которому он не был пригоден в профессиональном отношении, да и ко всему прочему совершенно не соответствовал в деловом отношении.
Выражением сути дела стало более позднее высказывание Гитлера, в котором он имел в виду Гудериана: «Я не знаю, почему уже два года нас преследуют неудачи».
Из-за всех этих неудач битва под Курском продолжалась с 3 августа как второстепенная оборонительная операция в ходе большого летнего наступления Советов. Оно вынудило Гитлера перейти к системе «эластичной обороны», как это было тактично названо в сводке Верховного главнокомандования вермахта от 29 июля; но 27 августа Гитлер в разговоре с фельдмаршалом фон Манштейном настаивал на том, чтобы войска последнего не отходили по всему фронту, «пока враг не убедится в бесполезности своих атак», но позднее, 15 сентября, он все же дал согласие на отвод войск за линию Днепра[103].
Манштейн характеризовал образ действий Гитлера как Верховного главнокомандующего в эти тяжелые месяцы 1943–1944 годов. Это была постоянная «борьба за то, чтобы [Гитлеру] своевременно признать оперативную необходимость… (и чтобы) неизбежное решение не всегда принималось слишком поздно…».
