Марат Хайрулин - «Илья Муромец». Гордость русской авиации
Корабль I № 276 «Руссобалт» командира А. В. Насонова. Этот корабль совершил первый боевой полёт (8 августа) в рядах Красного воздушного флота. Липецк, июль 1918 года
«5-й бойкорабль» № 280 с хвостовой пулемётной точкой с пулемётом «Льюис». За ним «Руссобалт» Шкудова с одной чёрной полосой на фюзеляже. Сарапул, июль 1920 года
Вечером того же дня военлёт Туманский, взяв «1-й бойкорабль» внезапно заболевшего Еременко, снова отправился в боевой полёт. На этот раз заданием было разбомбить ст. Осиповичи. В 3-х часовом полёте было сброшено 11 пудов (180 кг) бомб и 1 пуд (16,3 кг) воззваний. «Разбомбили станции Осиповичи, Верейцы, пути, эшелоны и местечки обеих станций; обстреляны из пулемёта обе станции, местечки, пути, стоящие и проходящие эшелоны и обозы…»
Под бомбы Туманского в Бобруйске и Осиповичах попали части отступающей 6-й пехотной дивизии белополяков.
Этими двумя боевыми полётами закончилось использование кораблей на Западном фронте. «Муромцы» отправились перелётом в Минск. На станции Жодино было разбито два корабля: «1-й бойкорабль» и «2-й бойкорабль». Машину Туманского нагрузили бидонами с касторовым маслом, которые надо было перевезти в Минск для истребителей. При взлете «2-й бойкорабль» задел шасси о накат дороги и потерпел аварию. При этом бидоны раскололись и весь фюзеляж корабля превратился в ванну, наполненную касторкой.
К концу августа 1920 года эшелон с двумя кораблями (№ 280 и № 283) I боевого отряда ДВК под командованием красного легнаба А. Н. Сперанскою прибыл на станцию Си-нельниково в распоряжение штаба 13-й армии. Отряд вошел в состав Центральной авиагруппы под командованием И. У. Павлова, которая действовала в Северной Таврии (гю линии железной дороги от Александровска до Мелитополя).
Боевое звено отряда было вооружено двумя «Муромцами» — «1-м бойкораблем» («Руссобалт») Ф. Г. Шкудова и «2-м бойкораблем» («Ренобачт») А. К. Туманского. В начале сентября 1920 года корабли перелетели на аэродром у села Вознесенское. В течение сентября оба корабля вылетали на бомбардировку станций Федоровка, Пришиб. Бурчатск, Рейхенфельд. Фридрихсфельд, Кронфельд, селений Михайловка, Андребург, Б. Токмак, Кардеру, где находились «дроздовцы», «марковцы» и другие врангелевские части. Иногда «Муромцев» сопровождали истребители павловской группы.
Второго сентября «1-й бойкорабль» Шкудова получил задание разбомбить станцию Пришиб и попутно провести разведку по маршруту Пришиб-Михайловка-Фридрихсфельд-Мунталь. Корабль, шедший на высоте всего 1200 метров, сбросил бомбы на станцию Пришиб, где в это время располагался штаб Дроздовской дивизии. Бомбы доставили немало неприятностей белым. Командир дивизии генерал-майор А. В. Туркул вспоминал о налёте: «Это было в начале прекрасного летнего дня [20 августа ст. ст.] на станции Пришиб, где стоял штаб дивизии. Вестовой постучал ко мне и сказал:
— Ваше превосходительство, летит аэроплан.
Я вышел на крыльцо. Пальма (германский тигровый бульдог), конечно со мной. Высоко над нами гудела сильная машина. Все, и Пальма, следили за ней, подняв головы. Я приказал расстилать код, опознавательные знаки. Вдруг загрохотал ужасный взрыв, точно сдвинулась земля. Второй взрыв, третий. Аэроплан сбрасывал на нас шести пудовые бомбы. Это был впервые показавшийся тогда над нашим фронтом советский „Илья Муромец“, прозванный позже стрелками „Ильюшкой“.
„3-й бойкорабль“ № 283 Ф. Г. Шкудова. Сарапул, июль 1920 года
Громадный аэроплан, бросая на поле быструю тень, скрылся с тяжёлым гулом. Около штаба осколками бомб был ранен командир Дроздовской артиллерийской бригады генерал Ползиков, пятеро солдат и офицеров и Пальма. Осколками ей перебило бедро и ранило в живот. В живот смертельно…».
Корабль летел на очень низкой высоте (1200 метров), штурман И. И. Горшков был ранен в голову осколком разорвавшегося снаряда.
Центральная авиагруппа получила задание уничтожить вражеский аэродром у станции Фёдоровка. Утром 8 сентября 1920 года «2-й бойкорабль», ведомый Туманским, взял курс на Фёдоровку. Вот строки донесения: «на аэродром и стоящие на старте шесть аппаратов сброшено четыре пудовые и две зажигательные бомбы. На аэродроме две пудовых бомбы упали в 15-ти саженях от аппаратов, а зажигательные упали сзади в 30-ти саженях (надпись сверху карандашом — чем уничтожено 4 аппарата)».
За этот полёт военлёт А. К. Туманский получил орден Красного Знамени лично от командующего 13-й армией И. П. Уборевича. В Федоровке базировался 2-й авиаотряд имени Донского Войскового Атамана Каледина, вооружённый 8 самолётами «Авро». Еще 29 августа Арватов из 9-го разведотряда обнаружил на станции семь однотипных самолётов. 3 сентября красные сбросили на аэродром противника 12 бомб общим весом 7 пудов (114 кг). По имеющимся данным этот отряд белых не прекратил своего существования. Таким образом, факт уничтожения кораблём Туманского сразу четырёх врангелевских самолётов оказался, мягко говоря, ложным.
Еще один знаменитый налёт состоялся 14 сентября 1920 года. Поданным красной разведки в Фридрихсфельде в тот день должен был состояться парад в честь барона Врангеля. Корабль Туманского сбросил в районе Фридрихсфельда 37 бомб общим весом 12 пудов (195,5 кг), два пуда (32.6 кг) стрел и пуд (16,3 кг) литературы. Как писал потом в своих мемуарах пилот «2-го бойкорабля» Туманский: «Итак, парад в честь Врангеля не состоялся». На этот счёт имеются и другие сведения. Офицер марковской части Н. А. Раевский, очевидец тех событий, писал о налёте «мажары»[11] на Фридрихсфельд: «…Выбегаю на улицу. „Ньюноры“. Один, два, три.
Высоко. Зарываются в облака. Разлетаются, обвалакивают небо. Умные, злые стрекозы.
— „Мажара“… смотрите, господин капитан, „мажара“!
Вот оно что. Истребители не одни. Сзади медленно ползет по небу огромная бледно-жёлтая птица. Ещё далеко. Смотрю в бинокль. Четыре мотора в ряд. Он самый. Теперешнего имени аппарата не знаем. Прежде был это „Илья Муромец“. Почти каждый день нападает то на станцию Пришиб, то на какую-нибудь колонию (немецкие фольварки-колонии в Крыму и Таврии, где жили части белых летом 1920 г.) в тылу. Бомбы сильные. Бросать умеют. Командир марковской артиллерийской бригады ранен в ногу. Бегу в поле к нашему противоаэропланному орудию (полевая, обр.1902 г. на станке). Огтуда виднее. Пулеметчики усердствуют. На крышах, на балконах. Грохот, визг. Немки тащат детей в погреба. Новое изобретение… Наши спилили акацию. На высоком пне приладили „Максима“. Обстрел со всех сторон. Юнкер Любимов целится в „Муромца“:
— Вдарьте ему по моторам… ни пуха, ни пера!
Еле слышу себя. Залп из соседнего двора. Пехотинцы по „Ньюпору“. Бегу дальше. Пушка на станке. Все готово. Маскировка убрана… Гаркин, не отрываясь, смотрел в окуляр панорамы. Фуражка на затылке. В руке спусковой шнур. Пятый и шестой номера на коленях. Шрапнели и ключи наготове. Колпачки сорваны. Только повернуть кольцо. Быстрота… самое главное, быстрота… Цель идет прямо на нас. Скорость больше ста верст…
Огонь!
Желтый язык. Удар по ушам. Снаряд уходит в небо, чуть слышно шелестит. Дымящаяся пустая гильза звякает о лафет. Гаркин опять прильнул к трубке. Ловит „Муромца“ на перекрестье. Остальные смотрят в небо.
Белый поток позади птицы. Перелёт.
— Отражатель вверх двадцать. Сто, трубка сто, трубка сто.
— Огонь!
Гаврилов хватает новую шрапнель. Шелкает затвор. Выстрел.
Сквозь пулемётную дробь слышно, как ревут пропеллеры. Правое крыло закрыто разрывом. Здорово! Недолет. Аэроплан не меняет курса. Прямо на Фридрихсфельд. Ещё выстрел… ещё… ещё… Белая вата разрывов, пулемёты колотятся, из колонии стрелки кроют залпами. Полковник Тарасов заглядывает в табличку. Командует много и торжественно.
— Семь ноль, трубка семь ноль…
— Господин полковник!
— А… что?
Гаркин машет рукой. Больше стрелять нельзя. „Илья Муромец“ в непоражаемом пространстве. Остается смотреть, что он будет делать. Эх, будь у нас зенитные пушки… Ни одной на всю армию.
Номера разряжают орудие, не отрывая глаз от ревущей „мажары“. Почти над головой. Четыре хрустальных тарелки пропеллеров. На крыльях красные звезды. Медленно поворачивает. Идёт вдоль колонии. Новый звук. Что-то шуршит… сильнее… сильнее… визжит, фыркает. Прямо нам на голову. Ну и разрыв! Точно германский тяжелый… Над Фридрихсфельдом разрастается чёрная линия. Медленно оседает. Ползёт по ветру, закрывая акации и крыши. Свист, снова свист… ещё раз. Пропеллеры бомб неумолимо гудят. Начинают шорохом и кончают ревом. Взрыв, взрыв, взрыв. Половина колонии в дыму. Красными столбцами летят черепицы.
— Побили пехоту сволочи.
— Чертова „мажара“… мать её за ногу…
