Рафаил Мельников - Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1906-1925)
Относительно центральной наводки существовали разные мнения, одни считали наиболее действенным средством централизованный огонь, когда все корабли флота стреляют по очередному кораблю противника под управлением флагманского артиллериста. В этом случае вся огневая мощь флота используется в полной мере. В то же время при всякой возможной ошибке в расчете элементов стрельбы, передачи приказаний и управлении огнем эффект стрельбы может быть сведен на нет. Этот метод полностью нивелировал искусство артиллеристов кораблей, которые только исполняли указания флагманского артиллериста. При децентрализованном методе кораблям предоставляли возможность поочередно (время ведения огня строго регламентировалась) сосредоточивать свой огонь под управлением своего старшего артиллериста. Сбой в огне одного корабля мог компенсироваться успешной стрельбой другого. Более уверенной делалась стрельба всех кораблей, получавших возможность корректировать ее на основе наблюдений стрельбы соседей.
Понятно, что с чрезмерным увеличением числа стреляющих кораблей эффективность общего огня (из-за ожиданий очереди) падала. По расчетам Н.И. Игнатьева эффективность огня каждого корабля при децентрализованной стрельбы в сравнении с его же постоянной стрельбой составляла при двух кораблях 1,9–1,6 вместо 2, при трех кораблях 2,4–2,0 вместо 3, при четырех 2,0–1,8 вместо 4. (Гончаров Л.Е. Записки по морской тактике. Ч. 1., Пг., 1915. с. 57). Так подтвердилось сформулированное еще на "Пантелеймоне" мнение о том, что бригада должна состоять не более чем из четырех кораблей (Броненосец "Потемкин", с. 213). Разными были взгляды и на способы центральной наводки и управления огнем. Признавалось, в частности, что в оборудованных постах на марсах необходимости уже нет. Иного мнения придерживался командир "Андрея Первозванного" А.П. Зеленой. Как писал в своем дневнике И.И. Ренгартен, "Андрей Первозванный" едва ли не больше других протестовал против замены решетчатых мачт. По этой и другим причинам, предложенный МГШ вариант с одной средней стальной мачтой и деревянными стеньгами и реями был отложен до 1915 г.
Война заставила поспешить. С очередной инициативой (ранее вопрос тянулся около 8 месяцев) в штаб командующего флотом 24 июля 1914 г. в день, когда Австро-Венгрия объявила войну России, явился командир "Императора Павла I". Со злосчастными мачтами он предлагал собственными силами "разобраться" в течение трех дней. Офицеры корабля, каждый день ожидая выхода в бой в Финском заливе с германским флотом, спешили отделаться от своих мертворожденных чудес техники. В эти дни еще раз подлинно "пещерным адмиралом" (выражение Г.П. Чухнина в 1905 г.) проявил себя начальник тыла Балтийского флота, Главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор города Кронштадта адмирал (с 1915 г.) Роберт Николаевич Вирен (1856–1917). Он, как и "черный ворон Цусимы" З.П. Рожественский, был неизъяснимо возлюблен императором. После позора в Порт-Артуре адмирал в 1907–1908 гг. успел покомандовать Черноморским флотом, а затем с почетом перемещен на синекурную должность в Кронштадте. Здесь он, сообразно своим понятиям о долге службы, создал неповторимый, одинаково проклинаемый и матросами и офицерами, режим садистского дисциплинарного застенка. Не было у большевиков в Кронштадте лучшего резона против царизма, как пример полубезумного Вирена. 3 марта 1917 г. толпа по заслугам расправилась с царским сатрапом. Сделавшись начальником (при молчаливом согласии императора) созданного в Кронштадте застенка, адмирал заботы флота воспринимал лишь как досадную помеху своей административной деятельности.
Зная о кипучей деятельности на кораблях по ликвидации мачт, Вирен пальцем о палец не ударил, чтобы содействовать флоту, а когда от него потребовали материалы, "с бюрократическим спокойствием" (запись И.И. Ренгартена) отвечал, что чертеж находится в ГУК, а наряд еще не дан. Наверное, и Н.О. Эссен, изрядно натерпевшийся, командуя минной дивизией, от командиров порта "Императора Александра III", адмиралов А.А. Ирецкого (1848-?)и Н.К. Григоровича, с немалым удовлетворением, использовав новые широкие права командующего флотом, на донесении начальника тыла отозвался предписанием: "Морские силы. Объявляю Кронштадтскому порту свое особенное неудовольствие!" Наряд на срезание мачт "Императора Павла I" "по указанию судового начальства" и изготовление новых деталей рангоута и такелажа был выдан машино- и моторостроительному заводу в Гельсингфорсе, но значительную долю работ выполнили корабельным составом.
На "Андрее Первозванном" мачты срезал Кронштадтский порт, оттого, наверное, в силу его более значительных возможностей, фок-мачту укоротили до уровня марок дымовой трубы, а кормовую сняли почти "под корень". Как записывал в дневнике И.И. Ренгартен, "6 августа, среда. Утром радостное событие. Мы все, стоя на внешнем Свеаборгском рейде, увидели приближающегося к нам "Андрея Первозванного'". Мачты сняты и заменены легкими, сеть на больших рейках. Хорошо он выглядит с легкими. Командующий флотом в рупор здоровался с "Андреем Первозванном" — команды кричали "ура". Это очень существенно — мы стали намного сильнее". Приход "Андрея Первозванного" отмечали почти как праздник. Ведь еще 25 июля в дни полной тревоги ожидания генерального сражения И.И. Ренгартен, спешно "для сведения и руководства", отправив разработанную на "Императоре Павле I" документацию по замене мачт, мучил себя вопросом — выдержат ли в Кронштадте назначенный срок готовности "Андрея Первозванного" к 1 августа, "Успеет ди до боя? Дождёмся ли его?" (л. 16).
По счастью, все обошлось как нельзя лучше. Многомилостивое Провидение не оставило русских своими заботами. Авария "Андрея Первозванного" оказалась для флота совершенно безвредной. Более того, корабль также безболезненно успел решить проблему своих мачт и был готов к боевым действиям без отживших свой срок "архитектурных излишеств". Хоть и незначительно, но уменьшилась перегрузка.
Что же происходило с флотом за все то время, на которое "Андрей Первозванный" выбыл из состава бригады? Выбыл при таких банальных, почти прогнозируемых и в то же время столь беспощадно нелегких обстоятельствах накануне вот-вот ожидаемого жестокого и решительного боя. Приходилось, подсчитав силы — выбывший "Андрей Первозванный", уменьшил мощь флота на треть или на четверть — стиснув зубы, с особой злой отчаянностью снова и снова тренироваться в маневрировании и стрельбе. Страницы вахтенных журналов, где-то даже сохранившие микроскопическую пыль авральных угольных погрузок и, наверное, запах пороха и тротила от беспрерывной стрельбы, документально свидетельствуют о напряжении тех дней.
Мачту, снятую с "Андрея Первозванного", доставляют на стенку
В решающие часы 17 июля, когда И.О. Эссен горячими призывами воспламенял патриотические чувства в командах сосредоточенных в Поркалла-Удд заградителей, в обстановке героико-жертвенного подъема родилось у него намерение вывести флот за линию готовившегося минного заграждения. Занимавший при нем роль особого доверенного советника А.В. Колчак — такой же человек действия — с готовностью поддержал намерение адмирала. Лишь вмешательство услышавших об этих планах А.Н. Сполатбога и И.И. Реигартена ("шальная мысль" — записал он в дневнике) побудило Н.О. Эссена не торопить события и принять более взвешенное решение — флот в ожидании вторжения сосредоточить на якорной стоянке за о. Нарген.
В 23 часа 20 мин. на эту позицию встали пришедшие их Гельсингфорса додредноуты, крейсер "Рюрик" и 12 миноносцев. Н.О. Эссен был готов, даже рискуя быть смещенным с должности, поставить заграждение до момента объявления войны. Разрешение пришло в 4 часа утра. Заградители немедленно, имея груз 3000 мин, вышли на постановку. В 5 час. 25 мин. по флоту было дано условное радио "Морским силам, портам — огонь. Командующий флотом", В 11 час. 25 мин. заграждение, начатое в 7 часов, было поставлено. Линейные корабли вышли на долготу Пакерорта. Крейсера держались в завесе Дагерорта, миноносцы в дозоре. На вопрос начальника бригады крейсеров: "с кем война?" пришлось отвечать, что еще не известно. Предполагаемые противники — Германия и Швеция. Только в 20 час. 20 мин. 19 июля на "Рюрике", стоявшем в Гельсингфорсе, была получена радиограмма: "Германия объявила войну России".
В этот же день по флоту передали приказ Командующего. "Офицеры и команда, — писал адмирал, — с этого дня каждый из нас должен забыть все свои личные дела и сосредоточить все свои помыслы и волю к одной цели — защитить Родину от посягательства врагов и вступить в бой с ними без колебаний, думая только о нанесении врагу самых тяжелых ударов, какие только возможны". Лишенный казенных лозунгов "за веру, царя и отечество", проникнутый энергией и боевым настроем, приказ кончался словами "Да исполнит каждый из нас величайший долг перед Родиной — жизнью своей защитив Ея неприкосновенность и да последует примеру тех, которые двести лет назад с Великим Императором своими подвигами и кровью положили в этих водах начало нашему флоту".
