Марат Хайрулин - «Илья Муромец». Гордость русской авиации
«Большой Балтийский» с тандемными установками моторов «Аргус»
После этого, из патриотических соображений, усилившихся с приближением 300-летия дома Романовых, отказались от звучного иностранного названия и «Гранд» стал официально именоваться «Большой Русско-Балтийский».
В мае Сикорский продолжил испытания переделанного самолёта. В одном из полётов аппарат развил скорость в 90 км/ч.
По устоявшейся традиции испытательные полёты выполнялись в утреннее и вечернее время, когда воздух спокоен и тих. Для обеспечения безопасных вечерних полётов на балконе был установлен прожектор.
Утром 27 мая «Большой Русско-Балтийский» поднялся с Корпусного аэродрома при сильном и порывистом ветре. Несмотря на огромный вес в 250 пудов (4000 кг), «Большой», управляемый Сикорским, поднялся на высоту свыше 300 метров. На борту присутствовали авиатор Янковский и четверо механиков. В ходе полёта экипажем производились различные опыты по изменению условий пилотирования: остановка по одному двигателю с обеих сторон; переход всех пассажиров с переднего балкончика в задние каюты, крутые виражи — аэроплан вёл себя прекрасно!
Столичные газеты й журналы начали писать о воздушном гиганте, многочисленная публика наблюдала за его полётами. На Корпусной аэродром зачастили разные важные особы. В конце июня 1913 года «Большой» ещё раз сменил название — теперь он был официально переименован в «Русский Витязь».
Сикорский первым в мире понял, что тандемная установка моторов невыгодна: из-за вредного взаимовлияния винтов суммарная тяга отнюдь не удвоилась, как предполагалось ранее. В июле он установил четыре двигателя «Аргус» в ряд вдоль передней кромки нижнего крыла. Такая схема стала классической для многомоторных самолётов. Конструктор внёс изменение в конструкцию «Витязя», добавив два дополнительных руля поворота, которые увеличили устойчивость и улучшили управляемость аппаратом в случае остановки одного из двигателей.
Вид на пилотскую каюту «Большого»
В июле в Красном Селе традиционно проводился Высочайший смотр Петербургского военного округа и войск гвардии. В нём принимала участие и военная авиация — 1-я авиационная рота. Было принято решение показать царю «Русский Витязь». Рано утром, 25 июля Сикорский перелетел на нём на Красносельский плац. После обеда прибыл Николай II с многочисленной свитой. Его сопровождал военный министр генерал-адъютант В. А. Сухомлинов, начальник Генерального штаба генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский, командующий Петербургским военным округом великий князь Николай Николаевич. Царь очень заинтересовался самолётом, залезал в кабину. Позже, в своём дневнике Николай II записал: «Около 4 час. отправился на военное поле и подробно осмотрел новый большой аэроплан Сикорского».
В августе Сикорский продолжил испытательные полёты, продолжая накапливать лётный опыт, и даже катал на аппарате многочисленных важных гостей.
«Русский Витязь» с четырьмя моторами «Аргус»
На балконе «Витязя» стоят Сикорский (второй слева), Янковский (третий слева).
«Русский Витязь», повреждённый сорвавшийся мотором биплана «Меллер-II» во время конкурса военных аэропланов. Сентябрь 1913 года
В сентябре 1913 года на Корпусном аэродроме вновь проходил конкурс военных аэропланов. Во время одного из полётов с пролетавшего над аэродромом биплана «Меллер-II» сорвался 80-сильный мотор «Гном». На огромном поле пропахшая касторовым маслом и бензином «бомба» выбрала наиболее достойную цель — стоящий на земле «Русский Витязь». Двигатель повредил оба крыла и пробил картер крайнеголевого «Аргуса». После кратких консультаций с правлением РБВЗ Сикорский решил не восстанавливать эту машину, которая выполнила свою задачу, дав обильный опытный и исследовательский материал для дальнейших разработок многомоторных самолётов. В голове конструктора уже сложился облик нового воздушного гиганта.
Первый «Илья Муромец». Прототип
Большой объём опытно-конструкторских работ, проведённых в ходе создания «Русского Витязя», и накопленный опыт позволили Игорю Сикорскому и его соратникам очень быстро приступить к разработке нового самолёта-гиганта. Как уже было ранее, Сикорский пошёл методом последовательных приближений. От «Русского Витязя» были взяты все хорошо показавшие себя узлы и решения — коробка крыльев, схема шасси, силовая установка. Основательной переделке подвергся фюзеляж. Конструктор решил не делить его на собственно фюзеляж и кабину, а «спрятать» кабину внутри фюзеляжа. Так родился первый в мире самолёт с полностью закрытой кабиной, не выступавшей за контуры фюзеляжа.
Полного комплекта чертежей на самолёт (в нынешнем понимании этого слова) не делали. Были проработаны только наиболее ответственные узлы, требовавшие прочностных и других расчётов. Уже в августе 1913 года на авиационном отделении РБВЗ началась постройка нового самолёта. Продолжая традицию «Русского Витязя» самолёту ещё до начала постройки дали имя «Илья Муромец». По принятой на заводе сплошной нумерации выпускаемых самолётов новый аппарат получил номер 107.
Увеличение высоты и ширины фермы фюзеляжа (высота до 2 м. ширина 1,6 м) позволило, во-первых, отказаться от конструктивного и технологического деления фюзеляжа на две части (как на «Витязе»), а во-вторых — убрать большинство внешних стоек-шпренгелей и крепившихся к ним расчалок, создававших большое аэродинамическое сопротивление. Шестистоечная коробка крыльев осталась практически без изменений, но конструктор заметно сместил её вперёд. Возможной причиной такого решения было обеспечение выхода из кабины пилотов в полёте на нижнее крыло для доступа к моторам, надёжность работы которых продолжала желать лучшего. Для выхода в бортах фюзеляжа предусматривались специальные люки треугольной формы.
Фюзеляж прототипа аэроплана «Илья Муромец» № 107
«Илья Муромец» с № 107. Прототип с средним крылом
Смещение коробки крыльев вперёд привело к появлению проблем, связанных с центровкой. Для обеспечения приемлемой центровки Сикорский был вынужден увеличить размах и площадь горизонтального оперения, доведя его площадь до 18 % от площади бипланной коробки, переходя к уже известной тогда аэродинамической схеме «тандем». Теоретических проработок этой схемы ещё не существовало и на всякий случай конструктор установил приблизительно в середине длины фюзеляжа ещё одно крыло размахом 16 метров. Для придания ему необходимой жёсткости над и под фюзеляжем были установлены шпренгельные рамы-кабаны, к которым крепились расчалки среднего крыла. Верхняя шпренгельная рама была приспособлена для возможной установки дополнительного пятого двигателя (Сикорский учитывал мнение скептиков, что мощности четырёх «Аргусов» будет недостаточно для «столь громадного аппарата») и ограждена поручнями, которые образовывали площадку. Была предусмотрена возможность выхода на эту площадку в полёте. Под нижней шпренгельной рамой были установлены дополнительные полозья, которые должны были предохранять фюзеляж от возможных излишних прогибов вниз.
В передней части фюзеляжа располагалась кабина (каюта) экипажа. На новом самолёте Сикорский отказался от сдвоенного управления и установил вместо двух отдельных колонок со штурвалами одну общую гнутую ^-образную раму из трубы круглого сечения. От штурвала, установленного посредине, поверх трубы шли тросы управления элеронами. Вращая штурвал, пилот отклонял элероны, наклоняя раму от себя или к себе — руль высоты. Для управления рулями направления использовались педали. Сикорский справедливо полагал, что в полёте при достаточной ширине кабины пилоты смогут сменять друг друга. (Практика боевого применения показала, однако, что это получается не всегда, особенно в случае ранения сидящего за штурвалом).
«Илья Муромец» № 107 со средним крылом. Корпусной аэродром. Декабрь 1913 года
Пассажирская каюта. Люк в полу. Столик и плетёные кресла
Остекление кабины пилотов состояло из семи прямоугольных стёкол, переднее из которых могло открываться поворотом вокруг верхней части и фиксировалось в приоткрытом положении. Боковые стекла были неподвижными. Кабина пилотов отделялась от пассажирской перегородкой с дверью. Кабина пассажиров (её по-прежнему именовали «каютой») имела по четыре окна с каждого борта. За последним окном в левом борту фюзеляжа располагался вход в самолёт, закрываемый сдвижной дверью. В сравнении с «Русским Витязем», в который приходилось забираться по высоченной приставной лестнице, это был большой шаг вперёд. По правому борту пассажирской кабины был установлен столик, два плетёных кресла и несколько стульев. Хорошо зарекомендовавшее себя на «Русском Витязе» электрическое освещение было сохранено.
