Михаил Болтунов - Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова
Мажорова и его подчиненных, откровенно говоря, поразил уровень достатка жителей деревни.
На чердаках, в ларях они увидели запасы муки, зерна, круп. В подвалах поражающее воображение советского солдата количество стеклянных банок с консервированными компотами, вареньем, мясом, птицей. Ведь в ту пору никто из них и понятия не имел, что можно делать консервы в домашних условиях. Не было банок, крышек, закаточных машинок. Все это появилось в нашей стране намного позже.
Обалдевшие от такого изобилия офицеры и солдаты задавали вполне понятные вопросы: нам внушали, что немцы голодают, война привела страну в упадок, а тут добротные дома, мебель, запасы продуктов… Как это объяснить?
Сложно было политруку дивизиона Пермякову, но он быстро сориентировался и объяснил: здесь, мол, проживали фашисты — руководители, начальники, они и награбили себе добра, а остальные голодают. А консервы все отравлены, есть их нельзя. Никто не поверил политруку. Какие руководители в этой польской деревне? Что же касается консервов, то они оказались очень вкусными и доброкачественными.
Перед дивизионом ОСНАЗ стояла прежняя задача: уточнить расположение противоборствующих немецких войск. За годы войны радиоразведчики научились делать это быстро и качественно. Наши специалисты прекрасно знали почерк фашистских радистов и, даже если они куда-то перемещались, всегда находили их.
Развединформация быстро обрабатывалась такими же опытными оперативными работниками и передавалась в Москву. Таким образом, уточнив боевую обстановку, радиодивизион вновь оказался на марше. 31 января 1945 года радиоразведчики пересекли границу Германии. Перед самой границей, у дороги висел огромный плакат: «Вот оно логово фашистского зверя». Первыми городками на немецкой земле оказались Кройцбург и Розенбург.
Дома вдоль главных улиц были разрушены. В воздухе стоял тяжелый запах гари и бензина. Сразу стало ясно, бензин не наш, румынский, из района Плоешти, поэтому и дух такой тошнотворный. Все вокруг говорило о поспешном бегстве врага.
В домах на столах осталась пища, настежь открыты створки шкафов, валялась одежда, белье. Видимо, схватили первое, что попалось под руку, и драпанули. Мажорову не было их жаль. «Теперь и вы почувствуете, что пережили наши люди», — думал он.
Впрочем, несмотря на беспорядок, обстановка в квартирах была не бедная. Мебельные гарнитуры, ковры, люстры, хрустальная посуда, пианино, картины. Все это вызывало злость у наших бойцов. Некоторые срывали с плеча автомат и иступленно расстреливали всю эту роскошь.
На одной из улиц лейтенант Мажоров увидел уцелевший магазин с вывеской над дверью: «Papierwaren» («Бумажные товары»). Двери распахнуты настежь. Вошли внутрь. Все разбросано. На полу груды салфеток, рулоны туалетной бумаги. Солдаты удивленно вертели в руках рулоны.
— Товарищ лейтенант, — удивленно спросили они, — зачем эти рулончики, писать на такой бумаге нельзя.
Пришлось им объяснить. В ответ — смех.
— Ну и дурачье немцы. Им что, газет не хватает.
Что тут скажешь, ни убавить ни прибавить. Такими мы были.
Всякое случалось, ненависть застилала таза. И били, и крушили, и поджигали. С вступлением наших войск в Германию резко изменился тон пропаганды. Теперь уже говорили, что Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается. Командиры и политруки стали призывать прекратить бессмысленное уничтожение материальных ценностей. Поджигателей отлавливали и наказывали.
Особенно запомнился Мажорову случай с разгромом радиовещательной станции в Бреслау. Охрана и персонал разбежались, а станция осталась в целости и сохранности. Юрий сам осматривал ее. Прекрасная станция. Как специалист, он мог оценить все ее достоинства. Метрах в двухстах от передатчика стояла антенна — мачта из металла располагалась на большом фарфоровом опорном изоляторе. Высота мачты поражала, она была не меньше ста метров.
Сам передающий центр — загляденье! В огороженных стеклянных кабинах смонтированы огромные контура без труб, покрытых серебром, с воздушными конденсаторами.
В аппаратной множество измерительных приборов. Чувствовалось, что все это содержалось в целости и порядке. Подавай электричество и вещай на всю Европу!
Тогда у лейтенанта Юрия Мажорова рука не поднялась взять со станции что-либо. И каково же было его возмущение, когда он попал на станцию в другой раз. Все разгромлено, искорежено, вдребезги разбиты кабины, радиолампы, пульты, погнуты контура. Он чуть не заплакал от боли и обиды. Это же настоящее варварство!
Впрочем, подобным «варварством» занимались не только неведомые ему солдаты Красной Армии, но и его подчиненные. И удержать от этого их было крайне трудно.
В селе Вангтен, что под городом Легниц, их дивизион сделал очередную остановку. Узел связи разместили в одном из помещичьих владений. Территория владения была обнесена высоким каменным забором. Въезд через массивные металлические ворота. Двор вымощен камнем. Посреди двора колодец и бассейн. Вдоль забора располагались хозяйственные постройки — конюшни, хлевы для скота, сарай для сена.
В левой части двора стоял трехэтажный большой дом. Внизу — кухня, прачечная, кладовые. Судя по всему, здесь обитала прислуга. На втором и третьем этажах жили хозяева. Много комнат, от больших залов до небольших помещений на одного-двух человек.
После того как радисты обустроились в доме, лейтенант Мажоров приказал организовать баню для личного состава. Сам по делам уехал в штаб дивизиона. Каково же было его негодование, когда вечером, возвратившись в расположение, он увидел следующую картину.
Старшина Коновалов устроил баню на… третьем этаже. Почему не на первом, он объяснить толком не смог. Для нагрева воды на кухне солдаты изрубили прекрасную мебель и натопили ею печь. Горячую воду таскали на третий этаж, прорубив в полу отверстие для слива.
Мажоров отчитал старшину, но тот ничего и не понял. Обидчиво надул губы и ответил, что лейтенант защищает немецкое барахло.
Пока они находились в селе Вангтен, в часть пришло скорбное известие — южный радиопункт дивизиона, который располагался в Карпатах, невдалеке от границы с Чехословакией, попал под удар немцев. Он был прижат к горам и при очередной контратаке фашистов оказался в зоне интенсивного артиллерийского обстрела. Ранено несколько человек и убит радист Лебединец, которого совсем недавно перевели из дивизиона на этот радиопункт. Он был прекрасным человеком, классным радистом, земляком Юрия Мажорова.
В дивизионе тяжело переживали гибель своего боевого товарища.
«С ВОЙНОЙ ПОКОНЧИЛИ МЫ СЧЕТЫ»
В конце марта в дивизион прибыло высокое начальство во главе с заместителем командира бригады по политчасти подполковником Степановым. Повод был замечательный. По итогам боевой работы за 1944 год наиболее отличившихся офицеров и солдат удостоили государственных наград.
Медаль «За отвагу» получил лейтенант Юрий Мажоров. Сержант Татьяна Кострова стала кавалером медали «За боевые заслуги». Она и вправду работала хорошо. Ну и Мажоров, конечно, постарался, представил любимую девушку к награде.
Позже стало известно, что комбриг полковник Иван Миронов был против награждения девушек-радисток. Однако руководство дивизиона смогло переубедить начальника.
В торжественной обстановке, перед строем дивизиона замполит вручил им награды.
Вместе с подполковником Степановым приехали и несколько специалистов из института связи из Москвы. Они привезли новую аппаратуру: передатчик и систему громкоговорящей связи для приемного центра. Группу возглавлял инженер Либов.
Откровенно говоря, изделия института наводили уныние. Ознакомившись с новым передатчиком, лейтенант Мажоров от растерянности и досады только руками развел. Что тут скажешь, если конструкторы спроектировали и изготовили передатчик мощностью 10 — 12 вал; который питался от напряжения 220 вольт переменного тока. Но где же найти во фронтовой обстановке этот переменный ток?
Вдобавок к этому, как и прежние передатчики, он не позволял работать в дуплексном режиме. Разве что диапазон частот был несколько расширен.
Выходит, что даже в конце войны наши разработчики средств связи были далеки от фронтовых реалий и совсем не знали обстановку.
Мажоров показал руководителю институтской группы трофейный приемник «Лоренц», продемонстрировал его возможности. Либов как-то сразу сник и молча забрал свой передатчик обратно. Что же касается системы громкоговорящей связи, то она оказалась выполненной на более высоком конструкторском уровне. Главным ее плюсом было то, что она не требовала питания высоким напряжением. И потому систему радиоразведчики оставили у себя для опытной эксплуатации.
Чувствовалось, война подходит к концу. Всем хотелось выжить, увидеть победу. Однако на войне, как на войне. Случается всякое. Пережил это всякое и лейтенант Юрий Мажоров.
