Олег Пленков - Культура на службе вермахта
Но в культивировании физических упражнений Боймлер видел и опасность, которая сводилась к возможности возникновения культа тренированного тела; этот культ Боймлер расценивал как аполитичное филистерство, так же уничижительно он отзывался и о футбольных (или других) спортивных болельщиках{906}.
Параллельно с политическим обоснованием физического воспитания Боймлер пытался изменить и профессиональное самосознание учителей физкультуры. «Десятилетиями, — писал он, — учитель физкультуры находился в тени гуманистической школы. Ныне он выдвигается на первый план, теперь, если он сможет правильно осмыслить новое положение, он становится политическим воспитателем нации»{907}.
Массовое воодушевление спортом было одинаково характерно и для двадцатых и для тридцатых годов, а в кайзеровские времена спорт носил преимущественно аристократический характер и являлся досугом элиты общества или армии. Впрочем, при нацистах интерес к спорту в армии сохранился. Так, в люфтваффе многие офицеры занимались охотой, поскольку это могло способствовать повышению в должности (Геринг был заядлым охотником). По инициативе Геринга 18 января 1934 г.в Пруссии был принят охотничий закон, которым восхищались далеко за пределами Германии: он предусматривал, к примеру, уголовное наказание за убийство орла, применение в охоте яда или стальных капканов. Вивисекция в Пруссии была запрещена под страхом смертной казни. Геринг даже настаивал на запрещении самозащиты крестьян от кабаньих потрав урожая{908}. Национальный парк Шорнхайде, в котором охотилась только верхушка Третьего Рейха, стал предшественником национальных парков в других европейских странах.
Элитные виды спорта и вообще спорт как времяпрепровождение для верхушки общества стали постепенно исчезать после Первой мировой войны — в процессе постепенного становления массового общества и распространения профессионального спорта. Нацистская КДФ осознанно выдвинула лозунг «Ударим по предрассудкам — нет феодальным видам спорта». Благодаря активной финансовой поддержке спортивного ведомства КДФ, перестали быть сугубо элитарными видами спорта теннис, гольф, горные лыжи и верховая езда. КДФ учредила многочисленные спортивные секции, годовой взнос в которые стоил в среднем около 30 рейхсмарок. Рабочие и служащие теперь могли промчаться с гор на лыжах, ощутить волшебное чувство полета, несясь вскачь на коне по лесу или с азартом гоняя теннисный мяч. В рамках программ КДФ за 1 час верховой езды или игры на теннисном корте нужно было заплатить одну рейхсмарку, недельный курс плавания под парусом стоил 30 рейхсмарок, 8-дневный курс горных лыж, включая дорогу в Альпы, питание, гостиницу и инструктора, стоил 52 рейхсмарки{909}. Точных статистических данных нет, но с уверенностью можно сказать, что до начала Второй мировой войны в Германии были построены сотни новых спортивных площадок, спортивных залов, плавательных бассейнов, тиров. Благодаря этому число спортивных секций и кружков значительно выросло, в них занимались милли оны желающих. Истоки этого организованного народного спортивного движения находятся в спортивном энтузиазме и воодушевлении, возникших, как уже говорилось выше, в 20-е гг.
Период 20–30 гг. был эрой необыкновенной популярности спортивных единоборств, а не командных видов спорта: героями эпохи были боксер Макс Шмеллинг, автогонщики Готтфрид фон Грамм, Макси Байер, Рудольф Карраккиола, Бернд Розенмайер и конечно же летчики-асы (в том числе и женщины — от Элли Байнхорн до Ханны Рейтч). Самыми знаменитыми автогонщиками были Караккиола и Розенмайер, который погиб в 1938 г. в гонке у Дармштадта. Дуэль этих гонщиков была излюбленным зрелищем немцев. По существу, спортивной организацией был НСКК (союз автомобилистов) во главе с Адольфом Хюнлейном, в ведении которого были автомобильные спортклубы, мотоклубы ГЮ и пр.
Бокс, автомобильные гонки, теннис и фигурное катание были в большой моде. Для нацистов в спорте и в технических достижениях, с ним связанных, выражалось активное и агрессивное мужское начало, красота, опьянение скоростью, экстаз движения — то есть то, что выражается емким французским словосочетанием elan vital.
Уже в 30-е гг. дало о себе знать массовое увлечение спортом. Теперь мы воспринимаем его исключительно как послевоенное явление, но это не так. Конрад Гейден писал, что в тот день, когда в Австрии был убит канцлер Дольфус, а сторонники нацистов штурмовали здание, в котором находилось ведомство канцлера, толпы жителей Вены устремились на футбольный стадион, где австрийская футбольная команда встречалась с итальянским клубом{910}. Страсть австрийцев к футбольному зрелищу по интенсивности во много раз превзошла их интерес к политике.
Нацисты всячески поощряли занятия и увлечение спортом; Клемперер вспоминал, что спортивная амуниция автогонщиков — перчатки, шлем, защитные очки — иногда воспринималась как вторая униформа нацистов; героем и образцом для подражания был автогонщик Бернд Розенмайер; после гибели он некоторое время стоял в нацистской пропаганде на одном уровне с Хорстом Весселем{911}.
Прежние спортивные организации (по отдельным видам спорта, конфессиональные и политические) периода Веймарской республики были ликвидированы в 1933 г., а руководство спортом и физкультурой унифицировано. Имперским спортивным руководителем — министериальдиректором в МВД и одновременно руководителем ведомства спорта в КДФ — был Ганс фон Чаммер унд Остен (Н. von Tschammer und Osten), который в нацистском ежемесячнике таким образом формулировал свою задачу: «Я по своей должности и задачам — воспитатель. Я должен “аполитичных” спортсменов делать убежденными национал-социалистами»{912}. Компетенции Чаммера охватывали все разновидности физкультуры и профессионального спорта, но не распространялись на занятия спортом в отдельных нацистских организациях, школах и вермахте.
Олимпийское движение и нацизм
«Если в 1940 г. Олимпиада еще будет в Токио, то впоследствии — всегда в Германии».
(Гитлер)Решение о проведении очередных Олимпийских игр в Германии было принято до прихода нацистов к власти; впоследствии многие национальные спортивные организации отказались от участия в ней по причине нацистского расизма и антисемитизма. В США пытались провести решение о бойкоте Олимпиады, однако голосование в среде спортивные объединений Америки при минимальном перевесе дало отрицательный результат — за участие в играх было 58 голосов, против — 55 голосов. Президент Олимпийского комитета США Брандейдж (Brundage) был ярым сторонником участия в берлинской Олимпиаде — для него акции сторонников бойкота были «грязным трюком коммунистов и евреев» в стремлении помешать Олимпиаде при помощи нечестной игры{913}. В 1934 г., во время ознакомительной поездки по Германии и после доклада руководства Еврейского спортивного движения в Германии, Брандеидж в присутствии руководства СА и имперского спортивного руководителя фон Чаммер унд Остена сказал, что сегрегация в спорте вполне допустима и некоторые спортивные клубы в Чикаго также не принимают в свои ряды евреев{914}.
Немецкие спортивные функционеры заявили, что еврейские атлеты будут включены в состав немецкой национальной сборной, что немецкий НОК берет на себя ответственность за соблюдение всех олимпийских правил, и тогда мировая общественность успокоилась.
Очередные XI летние Олимпийские игры (зимние Олимпийские игры состоялись раньше — с 1 февраля 1936 г. в Гармиш-Партенкирхене, в баварских Альпах) проходили с 1 по 16 августа 1936 г. в Берлине[55]. Ни одно событие не принесло нацистскому режиму столь большую степень внутренней морально-политической стабилизации и международного признания, как великолепно организованные зимние и летние Олимпийские игры; они и в спортивном отношении были необыкновенно удачны для немцев. Собственно, они придали масштабы современным Олимпиадам. Олимпийские постройки и технические приспособления превосходили все современные зарубежные образцы; XI Олимпиада задала современным олимпийским состязаниям даже форму и протокол. Многие олимпийские ритуалы впервые были придуманы Минпропом: олимпийский огонь, факельная эстафета, строительство Олимпийской деревни, торжественное открытие и закрытие Олимпиады, создание условий для средств массовой информации.
Можно сказать, что Берлинская Олимпиада была эмоциональной кульминацией национал-социализма: она буквально потрясла мир — ни одна из прошедших Олимпиад не была столь хорошо организована, не сопровождалась столь впечатляющими зрелищами. Все было сделано на самом высшем уровне, от олимпийского гимна («Олимпийская праздничная песнь»), сочиненного Вернером Эгком, до торжественной церемонии закрытия Олимпиады. Современник, далекий от нацизма, передавал, что даже в провинции Олимпиаду 1936 г. немцы пережили как национальный триумф{915}. Всеобщее воодушевление было так велико, что французская делегация продефилировала мимо трибун с гитлеровским приветствием; это произвело на Гитлера большое впечатление{916}.
