Олег Смыслов - Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях
Вот как об этом воспоминал В. Шелленберг: «В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах в глубь русской территории. Их основной задачей, наряду с передачей текущей информации, было политическое разложение населения и диверсии. Другие группы предназначались для борьбы с партизанами, для чего их забрасывали в качестве наших агентов к русским партизанам. Чтобы поскорее добиться успеха, мы начали набирать добровольцев из числа русских военнопленных прямо в прифронтовой полосе».
А сколько было трусов, дезертиров, паникеров? С каждым приходилось разобраться в отдельности, в установленные сроки. Но как это сделать, когда обстановка на фронтах быстро менялась, когда получить какую-либо информацию на того же бойца было просто невозможно. Уже не существовало многих частей, уже не было в живых многих товарищей и командиров. Оставались только оперативные мероприятия…
Поэтому мнение А. Яковлева представляется не самым объективным.
Возьмем тех же власовцев. В Уголовном кодексе России есть статья 275, которая называется «Государственная измена».
В комментарии к данной статье четко написано: «1. Государственная измена в общем понимании — это нарушение гражданином РФ верности своему государству путем участия в совместной с внешними силами враждебной деятельности против собственной страны. Изменник — предатель своего государства, пособник или подручный иностранных недружественных сил.
Юридически государственная измена означает нарушение гражданином РФ конституционных и других законадательно установленных обязанностей, вытекающих из российского гражданства, и выражается в нарушении уголовно-правового запрета путем оказания помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности РФ».
Есть в нашем Уголовном кодексе и статья «Наемничество» (359). В примечании к ней черным по белому указывается: «Наемником признается лицо, действующее с целью получения материального вознаграждения и не являющееся гражданином государства, участвующего в вооруженном конфликте или военных действиях, не проживающее постоянно на его территории, а также не являющееся лицом, направленным для исполнения официальных обязанностей». Да только судим мы прошлое всегда почему-то по меркам настоящего.
«Начиная с 1944 года из освобожденных из плена или вышедших из окружения офицеров Красной армии начали формировать “штурмовые батальоны”, где независимо от воинского звания их использовали в качестве рядовых, — продолжает рассказ А. Яковлев. — Дабы искупить свою вину кровью — под виной понималось нахождение в плену или в окружении, при полном отсутствии других компрометирующих данных, — офицеры должны были прослужить в “штурмовых батальонах” либо до первого ранения, либо до награждения орденом или медалью. “Штурмовые батальоны” использовались в самых тяжелых ситуациях, когда остаться в живых было практически невозможно. Иными словами, бывших военнопленных из числа офицерского состава гнали на убой. Через “штурмовые батальоны” прошло в общей сложности более 25 тысяч офицеров».
Здесь тоже А. Яковлев банально перебарщивает. Офицеры, освобожденные из плена или вышедшие из окружения, действительно направлялись в штрафные части, но только тогда, когда военный трибунал осуждал их за тяжкие воинские преступления — с лишением воинского звания (убийство, дезертирство, хищение военного имущества, злостные нарушения воинской дисциплины т.д.), с отсрочкой исполнения приговора до окончания военных действий.
«Причины, по которым военнослужащие от рядового до полковника оказывались штрафниками, судя по архивным документам, были самыми различными, — пишет Ю.В. Рубцов. — Командир танкового взвода 204-го танкового полка 102-й отдельной танковой дивизии лейтенант П.Д. Матвиенко в районе Вязьмы в октябре 1941 г. попал в окружение. Будучи ранен в ногу, отстал от части. До момента прихода Красной армии в сентябре 1943 г. скрывался, проживая в своей семье на Полтавщине.
Младший лейтенант Д.Ф. Трифонов из 717-го гаубичного артиллерийского полка при отходе из-под Киева в сентябре 1941 г. был схвачен гитлеровцами и помещен в лагерь для военнопленных. Когда администрация разрешила лицам украинской национальности покинуть лагерь, воспользовался этой возможностью и добрался до места жительства своей жены, где и жил до момента освобождения Полтавской области от вражеской оккупации…
Старший лейтенант И.А. Джокло, воюя в составе 156-й стрелковой дивизии, в августе 1942 г. попал в окружение, а затем в плен. После побега как гражданское лицо проживал на оккупированной территории на Кубани. Направленный немцами на работу в Германию, по дороге бежал и скрывался до прихода войск Красной армии…
Заместитель командира стрелкового батальона из состава 71-й стрелковой дивизии старший лейтенант М.Д. Павлюченко при выходе части из окружения весной 1944 г. от управления батальоном самоустранился. К своим выходил самостоятельно во главе группы красноармейцев, чем, по мнению командования, “грубо нарушил приказ № 227 и дискредитировал звание офицера Красной армии”».
Срок же пребывания в штрафной части не мог превышать срока, определенного в приговоре военного трибунала, на основании которого военнослужащий туда направлялся. Всех погибших в бою штрафников посмертно реабилитировали, а судимость автоматически снималась. Их семьям назначалась пенсия в размере оклада денежного содержания по должности, занимаемой до направления в штрафную часть. Также штрафники освобождались, получив ранение, независимо от срока пребывания в штрафной части, и за боевое отличие. Освобождались штрафники и по отбытии назначенного срока.
Цитирую А. Яковлева далее: «По мере продвижения линии фронта на запад резко увеличился поток возвращающихся в СССР бывших военнопленных и гражданских репатриантов. В августе 1944 года было принято постановление ГКО об организации сети проверочно-фильтрационных пунктов, расположенных в пограничной зоне. Через них должны были идти гражданские репатрианты: бывших военнопленных направляли в специальные проверочно-фильтрационные лагеря и специальные запасные воинские части. Туда же попадали и гражданские репатрианты призывных возрастов.
В статистической отчетности НКВД указывалось, что не вызывающие подозрений репатрианты непризывных возрастов направлялись к месту жительства, а лица призывных возрастов и “бывшие военнослужащие Красной армии” направлялись в военкоматы. Судьба же тех, кто вызывал подозрение, была ясна — их арестовывали или брали на оперативный учет, что означало неминуемый арест и осуждение».
К лету 1945 года на территории СССР действовало 43 спецлагеря и 26 проверочно-фильтрационных лагерей. На территории Германии и других стран Восточной Европы имелось еще 74 проверочно-фильтрационных лагеря и 22 сборно-пересылочных пункта. На 1 октября 1944 года через спецлагеря пршло 354 592 бывших военнослужащих Красной армии и вышедших из окружения и освобожденных из плена (в том числе офицеров— 50 441).
Из этого количества было проверено и передано в Красную армию 249 416 человек, в том числе: в воинские части — 231 034 (в том числе офицеров — 27 042); на формирование штурмовых батальонов — 18 382 (в том числе офицеров — 16 163); в промышленность — 30 749 (в том числе офицеров — 29); на формирование конвойных войск и охраны спецлагерей — 5924.
Органы «СМЕРШ» арестовали — 11 556 человек, из них агентов разведки и контрразведки противника — 2083 (в том числе офицеров — 1284). Убыли в госпитали, в лазареты и умерли — 5347 человек.
Находились в спецлагерях НКВД СССР на проверке 51 601 (в том числе офицеров — 5657).
В октябре 1944 года из числа оставшихся в лагерях офицеров сформировали четыре штурмовых батальона по 920 человек. Только на десяти СПП (сборно-пересылочных) пунктах Управлением Контрразведки «СМЕРШ» 3-го Украинского фронта было проверено с 1.02.45 года по 4.05.45 год 58 686 человек (16 456 — бывшие солдаты и офицеры Красной армии, а 12 160 человек — советские граждане призывного возраста, угнанные в Германию). Из них лишь 376 человек не смогли пройти через сито «СМЕРШа».
За 1944—1945 годы были осуждены свыше 98 тысяч репатриантов.
В ноябре 1944 года НКО принял постановление, в котором указал, чтобы освобожденные военнопленные и советские граждане призывного возраста вплоть до конца войны направлялись непосредственно в запасные воинские части, минуя спецлагеря. По сведениям А.А. Щабаева, «в их числе оказалось и более 83 тысяч офицеров. Из них после проверки 56 160 человек было уволено из армии, более 10 тысяч направлены в войска, 1567 лишены офицерских званий и разжалованы в рядовые, 15 241 переведены в рядовой и сержантский состав».
Фильтрацией в «СМЕРШе» занимался 2-й отдел контрразведки. Первичная проверка бывших военнослужащих Красной армии была одной из тех задач, которую решали три отделения 2 отделов управлений КР «СМЕРШ» фронтов. На армейских сборно-пересылочных и фронтовых проверочно-фильтрационных пунктах (ПФЛ) эта проверка проводилась путем личного досмотра и письменных объяснений об обстоятельствах пребывания в плену. Только затем проводился допрос, в ходе и после которого оперативники контрразведки выявляли противоречия в ответах и организовывали агентурное изучение подозреваемых. На каждого проверяемого заводилось дело с протоколами допроса и заключением по результатам фильтрации. На подозреваемого заводилось дело-формуляр с приобщением материалов оперативного характера. Фильтрация завершалась во фронтовом ПФЛ, где соответствующая работа продолжалась в течение двух месяцев (соответственно, в СПП и ПФЛ — пять — десять дней). В ПФЛ работа велась в оперативном и следственном направлениях с учетом проведенной фильтрации на СПП и ПФП.
