Сергей Ченнык - Вторжение
Встреча с источником воды стала праздником для измотанной переходом армии. «День был чрезвычайно жарким и много людей падали от истощения. Часто делались остановки в течение марша, чтобы позволить отставшим снова присоединиться к их полкам. Местность была идеально приспособлена для передвижения войск, но все страдали от отсутствия воды. Войска достигли реки Булганак к 14:00. Все помчались к ней, чтобы напиться….Река несмотря на такое название оказалось лишь маленьким потоком, но тем не менее вода была хорошей и вполне приемлемой для наших измученных жаждой солдат и лошадей….Некоторое число казаков было видно на расстоянии полумили…».{978}
Таким образом, теперь мы знаем, что союзники вышли на берег р. Булганак к 14.00, о чем говорят несколько источников.{979}
Английские солдаты, увидев воду, потеряли рассудок: они толпой бросились к воде, в результате чего в считанные минуты родниковой чистоты река превратилась в поток грязи. Но это уже не останавливало никого — батальоны смешивались, солдаты толкались, офицеры и не пытались прекратить хаос. Единственные, кто гордо наблюдал за происходящим — батальоны 1-й дивизии герцога Кембриджского. Гвардейцы и горцы не трогались с места, спокойно ожидая возможности подойти к реке, демонстрируя свое превосходство над обезумившими солдатами армейских батальонов.
БУЛГАНАК: ПЕРВАЯ КРОВЬ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ. БОЙ, КОТОРЫЙ НЕ СТАЛ СРАЖЕНИЕМ
Печальна участь тех войск, которые вздумают начинать, а не оканчивать свое военное образование на полях битв, которые будут рассчитывать на войне исключительно на храбрость и сверхъестественные усилил».
Генерал К. Дуроп, русский военный теоретик.«Я не знаю лучшей по храбрости и славе, но я повторяю, что в этой армии слишком часто бывают слепы».
Граф Ланжерон о русской армии. «Записки графа Ланжерона. Война с Турцией (1806–1812)».ЗАВЯЗКА БОЯ
Сражение на Альме не стало неожиданностью ни для русских, ни для союзников, скорее это событие вполне вписывалось в ход развития ситуации. Противники знали, что оно будет и были готовы к нему. Ему предшествовал бой на р. Булганак, обозначивший как намерения сторон, так и рубеж, на котором им предстояло сойтись на следующий день в смертельной схватке. Обычно об этом событии почти ничего не говорят, а иногда не упоминают совсем. Попробуем эту ошибку сейчас исправить.
7 (19) сентября 1854 г., начав движение около 9 часов, к 14 часам, после недолгого, но крайне утомительного и изнуряющего марша, союзники вышли на рубеж реки Булганак, где кавалеристы 11-го и 13-го гусарских полков, действовавших в авангарде под общим командованием лорда Кардигана, внезапно столкнулись со значительными силами русской конницы, оцененными ими примерно в 2 тыс. человек.
Все участники боя утверждают, что исключительно они первыми заметили приближение неприятеля. Англичане говорят, что они первыми увидели казачьи шапки, французы считают, что англичане ничего не видели и продолжали движение по степи гордые собой, пока крупные силы русской пехоты, невидимые британцам, были замечены французами, о чем просигнализировали стрелки.{980} В планы французов сражение на р. Булганак не входило. Батальоны Сент-Арно немедленно остановились, рассыпали завесу легкой пехоты и до конца события оставались не более чем его свидетелями. Англичане решили драться.
Войска князя Меншикова, которые с 3 сентября,{981} того самого дня, когда союзники закончили высадку, уже находились на Альме, не были слепыми и контролировали происходящее. Вездесущий лейтенант Стеценко за сутки до этого предприятия был послан главнокомандующим в сторону фронта союзных войск с задачей «…осмотреть пространство между нами и неприятелем, дабы узнать, есть ли возможность провести наши войска с Альмы к неприятельскому лагерю».{982}
Интересная деталь, хотя и кажется незначительной. Насколько я понимаю, до сих пор никто из исследователей не обращал внимания на эту фразу. Если Стеценко говорит, что он имел задачу разведать возможность пути к лагерю союзников, значит, Меншиков думал об атаке неприятеля на месте высадки. Тогда, может быть, он просто опоздал? Вполне возможно, что князь посчитал высадившиеся войска англичан, французов и турок малочисленными для атаки русской армии (а так оно и было) и предполагал, что успеет разгромить их на берегу Каламитского залива, когда часть флота уйдет за остальными войсками в Варну. Но не успел, потому что 19-го утром союзники внезапно снялись и двинулись к Севастополю.
Утром Стеценко находился у полковника Тацина, героя первых дней Крымской кампании.
Кстати о казаках. Это, наверное, наряду с моряками наиболее мотивированная часть русской армии во время Крымской кампании. Для них война стала не только очередным из многих, которые вела империя, военных конфликтов. Само вторжение неприятеля в пределы государства придавало событиям иной, гораздо более возвышенный смысл. Когда с началом Восточной войны «… части резервной кавалерии показали свою несостоятельность, 15 февраля 1854 г. последовал указ императора о призыве к поголовному вооружению казаков с Дона, Черноморья, Кавказа и Азовского края. Казаки, как всегда, послушно отозвались на призыв монарха и сели на коней даже 55-летние старики-станичники. Всего собралось в поход 104 000 всадников».{983}
Между 10 и 11 часами в подзорную трубу Стеценко увидел, как в лагере союзников сворачиваются палатки. Неприятель готовился к движению: «…через несколько времени (около получаса) палаток почти вовсе не оставалось и войска стали выстраиваться, а вскоре и двинулись».{984}
Местность в районе реки имела свойства быть более высокой со стороны британцев и потому в тот момент, когда Раглан готовился отдать приказ на переход водной преграды, он увидел те самые высокие казачьи шапки, сначала это были одиночные группы казаков, а вскоре за ними показались крупные массы русской кавалерии.{985}
Это стало неожиданным и неприятным сюрпризом, тем более что английский командующий наконец решил провести полноценную разведку, используя для этого всю свою кавалерию.{986} Но он опоздал. Русские заметили противника еще утром, когда «…около 10 часов утра неприятели показались на высотах в семи верстах от нас в больших силах».{987}
Четыре британских эскадрона легкой кавалерии во главе с Кардиганом и догнавшим их во время движения Луканом, не доверявшим своему родственнику,{988} выдвинулись навстречу русским войскам. На дистанции 2200 ярдов обе стороны начали разворачивать порядок для боя. Казалось, вот-вот начнется первое сражение Крымской кампании. Обе стороны демонстрировали свою решительность и агрессивность. Хотя никто не показывал желания первым начинать бой, но и уклоняться от него никто не собирался. Казалось, вот-вот в воздухе зазвучит призывный сигнал «Атака!». Но шли минуты — и ничего не происходило. Вскоре прогремели первые выстрелы.
ПЕРЕСТРЕЛКА
Действительно, увидев англичан, русская кавалерия шагом двинулась им навстречу. Однако лихой кавалерийской атаки не последовало. Как только войска союзников стали теснить бывших в авангарде казаков, им в подкрепление были посланы гусарские полки с Конной легкой батареей № 12 и Донской конно-легкой №4 батареей.
Гусарская бригада несмотря на явное численное превосходство остановилась, развернула два эскадрона в кавалерийскую цепь и начала вялотекущую перестрелку из карабинов, столь же малоэффективную, сколько и бессмысленную. Щтуцера, которыми была вооружена русская кавалерия, по оценкам участников событий, «…не причиняли неприятелю материального ущерба, но все-таки удерживали его на дистанции».{989}
Вскоре в дело вступила и Донская батарея подполковника Клуникова, развернувшаяся слева от гусарской бригады. «Кавалерия с конно-артиллерией завязала дело часу в четвертом пополудни, которое ограничилось перестрелкою из орудий и небольшой атакою».{990} Этим же делом занялись и английские кавалеристы. Обе стороны явно выжидали.
Хибберт утверждает, что за русской кавалерией двигались б тысяч пехотинцев 17-й пехотной дивизии и «…для того, чтобы спастись, Кардигану было нельзя ни атаковать, ни поспешно отступать».{991} Примерно эту цифру называют и Б. и Д. Молло в своей книге.{992}
Поняв ситуацию, в которой оказался Легкая бригада, генерал-лейтенант Раглан приказал немедленно отправить на помощь своей кавалерии 2-ю дивизию. Развернулись батареи С (капитан Мод) и I (капитан Брандинг) конной артиллерии, два орудия лейтенанта Артура Ванделира первыми открыли огонь по русской кавалерии.{993}Уже после первых выстрелов британцы поняли, что русская артиллерия намного мощнее. Если снаряды их 9-фунтовых пушек долетали до противника только на рикошетах, то снаряды 8 и 12-фунтовых пушек русских батарей с ревом проносились над их головами. Одна граната попала в лошадь английского кавалериста, разорвавшись внутри ее.{994}
