Грегори Фейфер - Большая игра. Война СССР в Афганистане
Проблемы НДПА все усугублялись. Спустя год после Апрельской революции пуштунские племена создали несколько укрепленных баз для борьбы против нового правительства в восточном Гиндукуше, долина Кунар,[28] и в северо-восточном Бадахшане. По мере роста общего сопротивления жестокой политике правительства, солдаты также начали дезертировать из армии тысячами, захватывая с собой оружие.
В феврале 1979 года исламские экстремисты похитили американского посла Адольфа Дабса. Афганские войска по совету КГБ, но вопреки желанию Америки, все же ворвались в отель «Кабул», где террористы держали американского дипломата. Но в перестрелке Дабса случайно убили вместе с его похитителями. Вашингтон мало что мог сделать в ответ, кроме как ускорить решение о сокращении и без того небольшой помощи, которую США все еще продолжали предоставлять Афганистану.
В марте того же года протесты против правительственной кампании по преодолению неграмотности среди женщин перешли в открытое вооруженное восстание в западно-афганском городе Герат. Этот мятеж стал серьезным переломом в действиях оппозиции. Вместо того чтобы выполнить приказ правительства о подавлении восстания, 17-я дивизия Афганской армии взбунтовалась и присоединилась к мятежникам. Кабул потерял контроль над городом в течение всего трех дней. Мятежники захватили склады с оружием, а затем принялись выслеживать правительственных должностных лиц, советников из СССР и их семейства. Тела публично замученных и убитых потом насадили на пики и выставили на всеобщее обозрение.
Богданов узнал о восстании в Герате 14 марта 1979 года от советского посла Пузанова. Этот пожилой дипломат когда-то был влиятельным партийным функционером, премьер-министром Российской Республики,[29] наибольшей из пятнадцати республик Советского Союза. Он был отправлен на работу в Афганистан семь лет назад как на пенсию, когда должность посла в дружественной стране считалась синекурой. Но теперь Пузанов оказался втянутым в эти события с головой. Последние новости его очень обеспокоили. Советский торговый представитель в Герате позвонил ему и сообщил, что по улицам шествуют толпы мятежников и призывают жителей к избиению всех немусульман в городе. На этом связь оборвалась. Советский торгпред был убит толпой мятежников, а его жена была жестоко избита, хотя соседи спасли ее. Главный советский военный советник Горелов позже сообщил, что сторонники мятежа стекались в Герат из окружающих сельских районов. Пытаясь остановить толпу, армия открыла огонь; было убито несколько сотен гражданских жителей, прежде чем мятежные офицеры направили орудия танков на своих собственных солдат.
Три советских советника, которые сумели бежать из города на своих автомобилях, направились на север в сторону города Кушка, расположенного в конце ущелья на советской границе. В какой-то момент водители первых двух автомобилей вдруг заметили, что третий исчез. Они вернулись назад и обнаружили машину их коллеги рядом с грязным каменным дувалом какой-то деревни. Вокруг машины теснилась толпа местных жителей, которая разбежалась сразу же, как подъехали остальные машины. Тут они нашли и водителя. Он лежал в своем автомобиле, его тело было изрезано и распотрошено, вместо внутренностей из него торчала солома, а рот был набит песком. Другим советским специалистам повезло больше. Афганский танковый батальон, сохранивший верность правительству, сопровождал их группу вместе с женами и детьми до самого аэропорта.
Прослушав все эти новости, Богданов сразу же бросился в новый штаб афганской разведслужбы, но тот не работал. Однако ему все же удалось застать там руководителя афганской контрразведки, который смог описать ему мятеж 17-й дивизии. Руководитель тайной полиции Сарвари, только что вернувшийся после встречи с Тараки, рассказал, что армейские части, лояльные фракции «Хальк» НДПА, в настоящий момент готовятся начать штурм Герата с окружающих холмов. Тараки приказал, чтобы переброшенные из Кандагара подразделения окружили город, в то время как две бронетанковых бригады двинулись к Герату из Кабула. В то время как сухопутные войска очищали улицы от мятежников, афганские бомбардировщики Ил-28, поставленные из СССР, также нанесли удар по отдельным районам города с близлежащей авиабазы в Шинданде.
Позднее Богданов рассматривал восстание в Герате, стоившее жизни приблизительно пяти тысячам человек, как начало гражданской войны в Афганистане. Именно этот мятеж послужил причиной первого главного обращения НДПА за помощью к Москве. Тараки спрашивал, сколько времени могло бы потребоваться советским войскам, чтобы войти в Афганистан и помочь правительству. В телефонном разговоре с советским премьер-министром Косыгиным в середине марта 1979 года президент Афганистана сказал, что ситуация в стране «плохая и становится все хуже».
— Вы имеете поддержку среди рабочих, городских жителей, мелкой буржуазии и рабочей интеллигенции в Герате? — спросил Косыгин. — Есть ли еще хоть кто-то на вашей стороне?
— Никакой активной поддержки со стороны населения нет, — ответил Тараки. — Оно почти полностью находится под влиянием шиитских лозунгов — следовать за ними, а не за язычниками. Вот на чем строится их пропаганда.
— Много ли там рабочих?
— Очень немного. Всего тысяча или две тысячи человек.
— И какие перспективы?
— Мы убеждены, что враг формирует новые отряды и будет развивать наступление.
— Разве у Вас нет сил, чтобы разбить их? — спросил Косыгин.
— Я хочу, чтобы так оно и было, — пожаловался президент и тут же перешел к просьбам. — Мы просим, чтобы Вы расширили практическую и техническую помощь, в том числе людьми и оружием.
— Это очень сложный вопрос, — ответил Косыгин.
— Если Вы сейчас начнете решающее наступление на Герат, можно будет спасти революцию, — сказал Тараки.
Из всех членов Политбюро Косыгин был, вероятно, наименее склонен поддержать вторжение.
— Весь мир немедленно узнал бы об этом, — ответил он. — У мятежников ведь есть портативные радиопередатчики, и они сразу же об этом сообщат.
— Я прошу, чтобы Вы расширили помощь, — умолял Тараки. — Я предлагаю, чтобы Вы нанесли афганские опознавательные знаки на ваши танки и самолеты, и никто не заметит различия. Ваши войска могли бы продвинуться со стороны Кушки и Кабула. С нашей точки зрения, тут не за что зацепиться. Они будут думать, что это были правительственные войска.
— Я не хочу Вас разочаровывать, но это все равно невозможно будет скрыть, — ответил Косыгин. — Два часа спустя весь мир узнает об этом. Каждый начнет кричать, что началось вторжение Советского Союза в Афганистан. Если мы быстро перебросим вам по воздуху танки, необходимые боеприпасы и дадим минометы, Вы найдете специалистов, которые умеют пользоваться этим оружием?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Советские советники могут ответить на него.
— Сотни афганских офицеров прошли обучение в Советском Союзе. Где они все теперь?
— Большинство из них — мусульманские реакционеры. Мы не можем положиться на них, мы им не доверяем. Почему Советский Союз не может послать узбеков, таджиков, и туркменов в гражданской одежде? Их бы никто не распознал. Мы хотим, чтобы Вы послали их. Вести танки могут они, потому что все эти нации есть и у нас в Афганистане. Оденьте их в афганскую форму и дайте им афганские знаки различия, и никто не узнает их. Это очень простая работа, по нашему представлению.
— Вы, конечно, упрощаете проблему. Это сложная политическая и международная проблема, но, независимо от этого, мы продолжим консультации и вернемся к Вашему вопросу. Мы — товарищи, ведущие общую борьбу, и именно поэтому мы не должны настаивать на соблюдении формальностей друг с другом. Все должно зависеть от этого, — ответил Косыгин, заканчивая беседу.
20 марта Тараки тайно прилетел в Москву, где Косыгин официально объявил ему, что Кремль отказался послать советские войска в Афганистан. Как объяснил Косыгин, этот шаг только усугубил бы всю проблему — как для СССР, так и непосредственно для Тараки. Позже, в тот же день, Брежнев повторил отрицательный ответ, зачитав афганскому президенту заранее подготовленный текст от имени советского правительства.
Тем временем, дезертирство солдат и мятежи продолжались — на этот раз, в восточно-афганском городе Джелалабад, к югу от Кабула, а также в Газни и в других провинциях. В мае механизированная бригада 7-й дивизии Афганской армии перешла на сторону сопротивления. В июне правительственные отряды открыли огонь по демонстрации в Кабуле, убив много мирных жителей. В августе в широкой и плодородной долине Кунар на северо-востоке страны к восставшим присоединилась 5-я бригада 9-й пехотной дивизии.
После того, как Москва отправила в Кабул дополнительную военную помощь — включая двести танков Т-55 и сто Т-62, а также двенадцать боевых вертолетов Ми-24, - Тараки немедленно послал несколько самолетов в стратегически важную долину.[30] Они разрушили несколько деревень, убив многих жителей, в одном только городе Керала — более тысячи. Один историк отметил, что «это злодеяние» стало «одним из самых известных в этой войне, переполненной злодеяниями». В августе того же года правительственные войска освободили от мятежников крепость Бала-Хиссар близ Кабула, о чем офицер группы «Зенит» Валерий Курилов узнал впоследствии от сотрудника советского посольства.
